Отрицательный герой

Книга 2. Плата за преданность.

Глава 1. Огонь разлучающий

1
К вечеру беглецы из родного дома были уже довольно далеко. Их путь вился среди горных массивов, по большей части необжитых, и они с удовольствием любовались богатой зеленью дикой природы.
Друзья казались весёлыми, они постоянно перешучивались. Демке был рад, что сумел вытащить Алека из меланхолии. Мальчик уже давно, с самого возвращения от Комуарта, не был беззаботным. Наконец детство возвращалось к нему.
Где-то в глубине души Демке понимал, что обманывает себя, и что зло, принесённое в свет Алеком, ещё настигнет их. Но он никогда не считал себя фаталистом и ценил свой здравый смысл. Хотя и ощущал, что веселье их не слишком искреннее, что в нём есть какая-то натянутость, вынужденность.
В конце концов, он уже не мог игнорировать голос своего внутреннего осведомителя, и решил затронуть эту тему.
- Алек, а ты не боишься, что за нами могут следить? – спросил он.
- Нет. Я точно знаю, что слежки нет. Уже нет, - принц усмехнулся.
- А разве была?
- Да. Я убрал её. Я сбил их со следа. Мне приходилось делать это каждый день. Ты не знаешь, но во всех комнатах виллы есть подслушивающие устройства. Отец считал нужным контролировать меня, во всех мелочах. Смешно? Я тоже нахожу это нелепым.
- Но как же… Выходит, они знают о нашей затее?
- Нет, - Альган покачал головой, словно сетуя на его непонятливость. – Я сказал, что каждый день сбивал их со следа. Глушил их аппаратуру в те моменты, которые казались мне важны.
- Это что же, телекинез?
Алек засмеялся.
- Комуарт не употреблял таких слов. Названия меня не интересуют.
- Но ты уверен, что нас не ищут?
- Ищут, само собой. Но не найдут. А потом искать перестанут.
- Не думаю. Ты же наследник.
- Милый, ну не такой же я слабоумный, чтобы пойти у тебя на поводу. Я не стал писать второе письмо по той простой причине, что оно у меня уже было. В моём компьютере. Когда отец догадается заглянуть туда, моя судьба будет решена.
- Он не отречётся от тебя на таком основании, - похолодев, ответил Демке.
- Его заставят. Да пойми ты, что я намеренно рушу все мосты. Я не должен быть там. Я не выбирал судьбы правителя. Рано или поздно кто-нибудь раскопает правду о моих преступлениях, и если я к тому времени стану правителем, это может послужить причиной переворота или моего убийства. Или просто шантажа. Артур с радостью уцепится за это. Зачем доводить дело до таких крайностей? Пусть всё будет естественно.
Демке остановил машину. Они находились почти на самой верхней точке дороги. Отсюда феерия заката была видна особенно хорошо. Закат достигал кульминации своей красоты. Солнца уже нельзя было различить, оно исчезло за складками собравшихся над горизонтом облаков. Они выглядели то короткими обрывками, то длинными клочковатыми линиями. Облака, приближенные к диску звезды, горели красным светом, переходящим в пурпурные и малиновые оттенки, над ними тонкими прядями распространялись синие тени. Облака были то тяжёлыми, благодаря чёткому чередованию насыщенных светлых и глухих тёмных районов, то прозрачными и невесомыми, там, где смешивались огненные и белёсые пряди, и проступала сквозь их живой поток синева небес. На периферии, где длинные полосы растянутых ветром облаков рвались в перистые нити, медленно и неуловимо растекалось золото, заполняя собой багряные пространства. Ещё дальше в стороны от заката, где чистое голубое небо пока не было тронуто красками зарева, эти потоки смешивались с лазурью, и там неожиданно возникали слабые оттенки зелёного. Горячий ветер неуклонно изменял дивную картину, смешивал цвета, растушёвывал границы между малиновым освещённым низом облаков и их фиолетовой тенью сверху. Постепенно яркие краски заметно тускнели, наливались мраком, переставали радовать глаз.
На самых дальних краях облака были редки, словно самое большинство их собралось как раз в месте заката солнца, чтобы проводить его. На периферии остались лишь тонкие пушистые сгустки, хаотично разбросанные по небосклону, как отставшие от стаи птицы.
- Однако, - прошептал восхищённый Альган. – Сколько в этом жизни.
Глаза его сияли, отражая роковые огни.
- Ты сошёл с ума, - пробормотал Демке. – Теперь они все будут искать тебя с удесятерённой силой. Ты всегда будешь яблоком раздора. Подумай, вдруг ты захочешь вернуться и получить обратно свой титул. Это ведь тоже станет причиной переворота.
- Я добровольно отступился от титула для Артура, - ответил Алек.
- Но он ненавидит тебя. Он всегда будет воспринимать тебя, как потенциальную угрозу. Он постарается найти тебя и убить. Особенно удобно это будет сделать именно сейчас, когда ты решил скрыться. Никто не знает, что с тобой. Если ты исчезнешь навсегда, это будет согласовываться с твоим письмом, и никто даже искать не станет.
- Странный ты, - прохладно заметил Альган. – Сам себе противоречишь. То будут искать меня, то не будут. Когда содержимое письма станет известно отцу или кому ещё, я буду считаться их позором. И никто никогда не вернёт мне поста. Артуру нечего опасаться. Поехали.
Демке раздумывал.
- Ты не прав, - произнёс он. – Кем ты станешь теперь? А я, что мне делать вне клана?
- А-а! – с неожиданной злостью воскликнул его собеседник. – Как я забыл. Саманта! Тебе придётся её бросить. Ибо, если ты исчез со мной, следовательно, и тебе путь назад заказан. Не бойся, я заставлю тебя забыть её! Мне нужна твоя дружба, я ещё не готов к одиночеству.
- Так ты лгал мне?! – возмутился Демке. – Говорил, будто моя жизнь имеет для тебя значение!
- Не помню, - хладнокровно ответил Алек. – Но в общем ты прав, я врал. Я уже не испытываю к ней ненависти, но тебя я не отдам.
- Психопат! Эгоистичный ублюдок! – возмутился Демке. – А я так переживал за тебя. Может, ты всё это и устроил для того, чтобы разлучить меня с ней?
- К сожалению, я не настолько гениален. А хотелось бы. Поехали.
- Нет. Возвращаемся. И знаешь что? Если ты умеешь глушить аппаратуру, то выруби свой компьютер, чтобы никто не залез в твоё бредовое послание
Он хотел завести машину, но она заглохла после первой же попытки.
- Твои штучки?! – с яростью спросил Демке.
Алек засмеялся.
- Уймись. Ты же любишь меня. Да пойми ты, что никого никогда не будет у тебя дороже меня.
Молодой человек лихорадочно пытался обуздать машину.
- Загипнотизировать меня решил? – злобно спросил он. – Хочешь на всю ночь здесь застрять?
- Демке, ну зачем нам ссориться? – миролюбиво произнёс подросток. – Поехали уже дальше.
Машина тотчас ответила усилиям Демке и рванула вперёд. Он с трудом выровнял её и попытался развернуть. И тут он впервые ощутил на себе действие своего маленького навязчивого друга, которого уже начинал ненавидеть. Он не смог развернуть машину, он просто на предельной скорости начал спускаться с горы в сторону темнеющего заката. Он не был собой, он наблюдал за действиями своего тела, как из сна. И пытался вернуть контроль. Он прилагал невиданные волевые усилия, чтобы овладеть телом, но все его попытки тонули в вязкой инерции сна. Он часто испытывал это состояние в ночных кошмарах и умел иногда воззвать к своей закалённой воле. Но Алек был сильнее. Демке краем глаза замечал его лицо, повёрнутое к нему так, что был виден нездоровый блеск его глаз.
- Не сопротивляйся, - ласково уговаривал его мальчик. – Нам будет хорошо вместе. А потом я сумею вызволить Мика. Сандр меня не интересует, его душа – пустышка уже сейчас. А Мика я призову. Он услышит мой голос, сбежит без особых проблем, и мы втроём исчезнем где-нибудь в горах. Я буду совершенствовать свои силы. Научу Мика всему, что умею сам. Мы будем самодостаточны. Демке, пойми, я не в состоянии жить с людьми, они слишком много думают. Я знаю все их тайны. Например, я знаю всю твою память о Саманте и о вашей близости. Она уже и не помнит тебя. Я заставил её забыть. У неё другой мужчина. Нет, Демке, она не может быть для тебя важнее меня. Не сопротивляйся.
Голос его стал шёлковым, и Алек погладил Демке по руке.
- Ты нужен мне, - говорил он. – Ты – моя разумная часть. Ты возвращаешь меня в этот мир всякий раз, когда я устаю в том мире. Ты - моя тихая гавань. Твоя поддержка, твоё присутствие в моей жизни – единственное моё спасение. Ты сопротивляешься, - снова мягко упрекнул он. – Ты не можешь ненавидеть меня.
Но нет, Демке именно ненавидел его. По странной причине он поверил ему насчёт охлаждения Саманты. И теперь Демке сопротивлялся с утроенной силой.
«Будь ты проклят, - неистово повторял он про себя. – Озабоченный малолетка! Будь ты проклят, и тот час, когда я связался с тобой! Ты болен. Ты не безумен, ты слабоумен! Ты деревенский дурачок. Никогда не прощу тебя! Ты обуза, ты как чёрное пятно над моей жизнью, пятно позора. Ты просто неприятен мне, и я не знаю уже, как избавиться от тебя!»
Он ещё долго бушевал в собственном уме, потом затих.
- Ты это серьёзно? – спросил Алек тихо.
«Серьёзнее некуда! Лучше бы ты никогда не возвращался от Комуарта!»
Это был последний вопль его немой души, и оцепенение спало. И все усилия, вложенные Демке в то, чтобы развернуть машину, воплотились в этот миг.
Машина завертелась на узкой ленте дороги, ограниченной отвесной скалой с одной стороны и крутым откосом с другой. Желая выровнять машину, Демке зарулил и нажал на тормоза. Но дорога шла под гору, и автомобиль ещё быстрее полетел вниз. Светлая полоса асфальта ушла за склон горы. Перед путниками, как пасть смерти, открылся чёрный провал.
- Алек, прыгай!! – заорал Демке, срывая голос.
Альган повиновался его крику, Лишь отточенная реакция и ловкость спасли его, и он сумел выскочить из летящей под откос машины. Выпав, он покатился вниз, разрывая одежду и кожу, но сумел затормозить падение, и машина с грохотом и лязганьем пронеслась мимо него. Принц вскочил и, не помня себя от горя, бросился вслед за ней. Крик его потонул во взрыве, высокое пламя выстрелило в небо, и мальчик был откинут ударной волной. Он тут же поднялся и побежал к огню, шумевшему в воздухе. Но силы оставили его, он упал и покатился вниз, как мелкий камушек, сбитый со склона ногой путника. Где-то внизу он, жестоко израненный, остановился, и ни одно движение не потревожило страшного спокойствия его тела.

Горе давящим покровом опустилось на голову Альгана, и он не мог ни плакать, ни стонать. Сознание омертвело, лишь изредка светлым всполохом поднималось то или иное воспоминание и тут же скатывалось обратно. Мысли о гибели самого близкого и любимого человека, единственного друга, словно кислота прожгли мозг, смели всю остальную память.
Страдание мальчика было так велико, что он не мог даже лишиться чувств. И не осталось ни осколка от прежнего смысла жизни, от всего того, что увлекало или держало в страхе, или терзало раскаянием. Одно лишь горе, не дающее ни минуты отдыха, ни малейшей надежды на избавление от своего ига. Оно опаляло свою жертву каждую секунду с неубывающей силой.
И утро, и весь следующий день Алек не шевелился. Наверху сновали люди, но его никто не замечал, так как во время своего падения он угодил в глубокую тёмную расщелину. Только после того, как все ушли, и в воздухе разлилась непривычная тишина, мальчик поднял голову. Тишина пронзила его слух, она была невыносима. Она так подчёркивала собой скорбь и ужас Альгана, что он не мог стерпеть её. Он чувствовал, что гибель придёт вслед за ней, как тень за человеком. Что может быть желаннее смерти в подобную минуту? Ведь Алек уже лишился всего, потеря Демке стёрла из его памяти всякие мысли о доме, братьях. Мир исчез с гибелью самого родного человека. Одиночество Алека было полным и абсолютно нереальным, как фантасмагория средневековых мистиков. И вот, наконец, смерть! Осталось только броситься ей в объятья.
Но едва эти тяжёлые мысли овладели сознанием принца, резкая перемена убавила его пыл к самоубийству. Мальчик понял, что, желая умереть в сей же миг, он уже мёртв, и ему нечего бояться. Мёртвого нельзя уязвить. Весь мир покрылся плёнкой равнодушия, и сердечная боль Алека утонула в его полнейшем безразличии. Он не то, чтобы смирился со своим горем. Он породнился с ним, стал с ним единым целым. Это была уже не вспышка молнии, а бесконечный огонь, спаливший его изнутри.
С трудом поднявшись и не замечая боли от ударов и ссадин. Алек в помрачении побрёл вдоль скалы, с которой швырнула его судьба. Он был очень закалён, и это позволило ему продержаться на ногах несколько часов. Поздней ночью он, перелезая через нагромождение камней, споткнулся и упал. Получив таким образом передышку, он ощутил, как восстанавливаются его силы, его желание жить. Но вместе с жизнью вернулось и горе. Оно с прежней силой ударило сознание мальчика, и он лишился чувств.
2
Словно из глубины сна к Алеку приближались двое парней лет семнадцати. Оба были чернокожими, и их облик выдавал опасных и безответственных разгильдяев. Не спеша, вразвалку они шли мимо, но вдруг один из них заметил Алека и стукнул приятеля ладонью по рёбрам, чтобы привлечь его внимание. Тихо переговариваясь, тинэйджеры направились в сторону мальчика, изредка озираясь, будто в поисках засады.
Встав над телом парнишки, они сперва цинично рассматривали его, потом засмеялись. Очевидно, это была единственная реакция, на которую они способны при виде человеческих бедствий.
- С этим маленьким ублюдком кто-то здорово натешился, - сказал один.
- Он весь оборван, и нам нечего с него снять, - безразлично ответил второй.
- Поищем в карманах. Одежонка-то не бедная.
Он нагнулся и полез в куртку мальчика. Тотчас вокруг его запястья железной хваткой сомкнулись пальцы Алека.
- Дьявол! – закричал парень, ударяя принца ногой. – Он схватил меня, он жив! Помоги же мне!
Его товарищ расхохотался и отбежал в сторону.
- Ах, его схватили! На него напал таракан! Спасайте!
От его криков Альган всё больше приходил в себя. Он резко подтащил к себе врага и свободной рукой ударил его наотмашь. Заорав от ярости, парень набросился на него, но мальчик новыми ударами заставил его отступить. Вскочив, Алек успел выскользнуть из рук второго молодчика.
Ничто на свете, никакие потрясения и увечья не могли вынудить его забыть свои бойцовские навыки, так глубоко они были внедрены в его тело и сознание. Альган всегда был великолепен в бою, особенно если к его физическим силам примешивалась ярость. А сейчас он дрался в совершенном безумии.
Ребята были не в состоянии одолеть его и страстно хотели только одного – отделаться от этого дикаря. Но он снова нападал на них, заставляя их во весь голос поносить его.
Вскоре показались ещё трое парней. Они бросились на подмогу, но, когда увидели врага своих приятелей, разразились издевательским смехом.
- Вот это силач! Настоящий маньяк-убийца! – глумились они, окружив Алека.
Они начали пинать мальчика, рассчитывая выбить его из сил. Но он оказался проворнее их, и на каждый пинок отвечал точными и болезненными ударами. Шутливое настроение бандитов быстро испарилось. Они остервенело кидались на маленького врага, но тот ускользал от них и сам набрасывался на ближайшую жертву. Вся его боль нашла выход в этом безумии, он словно мстил за свою потерю.
Внезапно парни прекратили драку, и Альган оказался в их плотном кольце. Присев, он напрягся и приготовился к новому броску, но кольцо разомкнулось, и к нему подошёл высокий блондин с короткой стрижкой.
- Привет, - беззлобно сказал он и протянул Алеку руку.
Тот не шелохнулся, исподволь настороженно глядя на парня.
- Ты здорово дерёшься, - продолжал блондин. – Что с тобой произошло? Ты в плачевном состоянии.
Мальчик поднялся, не сводя упорного взгляда с юноши.
- Меня зовут Стив, - представился тот. – А остальные – моя большая семья. Я её добрая мамочка. Ты можешь стать одним из нас. Хочешь?
- Я хочу есть, - еле слышно ответил Алек.
- Это не проблема, - Стив радушно улыбнулся. – Пошли с нами, мы тебя не бросим в беде.
Мальчик недоверчиво покачал головой, это лишило его равновесия, и он неловко упал. Приступ ярости сменился крайним бессилием, и Альган разрыдался.
Парни в мрачном недоумении смотрели на него.
- Тебе, что, жалко его стало? – с явным презрением спросил один из них Стива.
- Он прекрасный боец, – тихо ответил главарь. – Он кем-то обучен, да так, что вы впятером с ним не справились. Я рассчитываю на прибыль с его помощью.
Опустившись к Алеку, он взял его за плечи, помог подняться и повёл за собой.

Таким вот странным образом Альган обрёл новую семью, пусть и временную, и новый дом. Дом этот был заброшенным кирпичным зданием на окраине городка. Серый, покрытый нездоровыми пятнами лишайника, дом являлся ночлежкой для бродяг и постоянным местом жительства для некоторых из шайки Стива. Разумеется, Алек и не догадывался, что у его заступника есть более престижное жильё, и даже машина.
Алек ещё не мог трезво оценить ситуацию, страдание держало его рассудок в цепких объятьях, и мальчик едва разбирался в происходящем. Он даже не обратил внимания, в какой скверне его побуждают жить.
Дом, где его поселили с остальными бродягами, раньше имел три этажа, но впоследствии перекрытия частично разрушились, вместо них образовалось некое подобие полок и помостов, на которых ютились, прозябали, развлекались и делились краденым нищие, беспризорники и мелкие воры. Однако, несмотря на убогость общества, куда попал бывший наследник, это было особое государство, а вернее, самые бедные его слои. Шайка Стива являлась средним классом, а сам Стив – заботливым сюзереном, следящим за порядком. Все, кто обитал в стенах заброшенного дома, должны были считать себя существующими только с его милостивого позволения. Стив был почти добр, он заступался за малолеток, не давал в обиду девушек и старался быть справедливым.
Ричи – высокий негр лет двадцати – был его заместителем в этом захолустье, и основная доля забот о постояльцах лежала на его плечах. Ему-то и доверили Альгана.
Ричи казался тяжеловесным и отличался недружелюбной мрачностью, но, как и хозяин, всегда старался быть защитником своих подопечных. За ним вечно бегала какая-то девчушка с большими испуганными глазами, похожая на запаршивленную кошечку. Он то ласкал её, то терзал, она терпела это с упрямством первобытной женщины.
Едва получив Алека в свои руки, Ричи отвёл его к дальней стене и устроил возле костра на мягкой и не особенно грязной лежанке. Если бы Альган мог делать здравые выводы и знал порядки общества, куда попал, он бы сообразил, что ему оказывается немалая честь. Первый этаж считался наиболее комфортабельным и тёплым, кроме того, с него было намного легче убраться через тайный лаз во время облавы. Благодаря лазу, никто из шайки Стива ещё не попался в руки полиции, хотя обитатели верхних этажей менялись по этой причине довольно часто.
Расположившись поудобнее на своей лежанке, принц стал осматриваться. Апатия и скорбь его слегка отодвинулись на задний план благодаря смене обстановки, и мальчик с вялым любопытством начал интересоваться окружающим миром.
Гнилые, рыжие стены дома были украшены устрашающими и непотребными надписями и рисунками. На полу валялись пустые бутылки, битое стекло, щебень, обвалившаяся со стен штукатурка, цветы, тряпьё, сгнившие продукты питания. Кроме того, на полу каждого из этажей, непрестанно жглись костры, и треск их смешивался с музыкой гитар и старых магнитофонов, а их дым – с тошнотворным запахом отхожего места. Атмосфера вполне соответствовала духовному уровню обитателей. Здесь главенствовали потребности желудка и самого примитивного удовлетворения похоти.
Тем не менее, в глубинах старого дома, как ни странно, иногда звучали философские речи. Впрочем, дальше разговоров дело не шло, мысль зависала в воздухе, словно зацепившись за торчащий из перекрытий оголённый стальной каркас. Всё здесь подвергалось растлению и распаду, и безволие опускало людей к самым истокам, к первобытности.
Однако хватит нотаций, тем более, что почти никто из этих людей не считал свою жизнь бездарной и пропащей.

Прошли первые сутки жизни Альгана среди бродяг. Мальчик немного освоился, но по-прежнему ни с кем не общался, никого не допускал к своей кровоточащей ране на сердце. Он знал, что это его последние дни, и не стремился ничего изменить. Цели он не имел, родных утратил, и где-то в туманной дали растаял дом его. Для возрождения Алек не имел ни сил, ни желания.
Впрочем, иногда он пытался вызвать к жизни свои силы, но недавний шок настолько истощил его, что ему не удавалось и самой малости. Он не слышал ничьих мыслей и настроений, не мог предугадать ничьих поступков. Его невероятная энергия исчезла без следа, покинула его или была растрачена в момент гибели Демке. Глубокое раскаяние, боль потери и одиночества продолжали тянуть его силы, не позволяя восстановить их. Альган сходил с ума.
Наступил вечер следующего дня, и почти все обитатели дома исчезли, вероятно, разбрелись по своим делам. Одна только Мириам, подруга Ричи, иногда сновала по дому, что-то прибирая. Во время очередного своего рейда девочка остановилась возле Альгана и с лёгкой улыбкой взглянула на него. Глаза у неё были огромные, почти круглые, и пустые. Чёрные и непрозрачные, они отражали огонь костра и вызывали болезненную жалость. Мириам показалась Алеку душевнобольной.
Задержавшись на полминуты, маленькая бродяжка безмятежно продолжила свои дела. Мальчик отвернулся и быстро заснул.
Короткий горестный крик вырвал его из сна, и Алек напряжённо застыл, не зная, что его ждёт. Крик повторился, подросток незаметно обернулся и увидел нескольких парней посреди первого этажа. Они толпились над чьим-то телом, и, не переставая, сыпали отборной руганью. Под их ногами билась жертва, и Альган узнал Мириам. Четверо чужих парней, возможно, из враждебной группировки, пытались изнасиловать беспомощную девушку.
Подросток тотчас оказался среди них и вступил в бой со всеми сразу. Мириам проворно отползла в сторону и, распахнув глаза, с ужасом и восторгом следила за дракой. Алек, ещё полчаса назад казавшийся ей лишь осколком человека, теперь поднялся в её мнении выше самого Ричи. Как же он сражался за неё! Это была не просто драка, это был показательный бой, неподдельный и кровавый.
Противники Альгана потеряли терпение и долго не могли придумать ничего лучше, как драться с ним поодиночке. Потом двое скрутили маленького врага, а третий, упав, схватил его за ноги. Четвёртый хотел с налёту ударить Алека в солнечное сплетение, но застыл с поднятой рукой, отшатнулся и рухнул на спину. Очевидно, удары Алека не прошли для него бесследно.
Сообщники на миг утратили контроль над зажатым в тиски подростком, он вывернулся из их рук и набросился на них с неубывающей яростью. Один из парней достал нож, и тут же получил его обратно, только остриём вперёд, под рёбра.
Внезапно ветхая дверь отворилась, и в здание вбежали Ричи и другие ребята. Они бросились на подмогу Альгану и растащили врагов.
- Кто это? – с ненавистью спросил Ричи.
- Они оскорбили Мириам, - задыхаясь, ответил подросток.
- А, негодяи! – взвился Ричи и с подручными потащил парней на улицу.
Алек подошёл к Мириам, бережно помог ей подняться и почти на руках унёс к своей лежанке.
Тем временем Ричи и его дружки оказывали первую помощь мнимым насильникам. Они перевязали раненого, привели в чувство потерявшего сознание.
- Этот мальчишка – находка, - говорил один из насильников. – Он просто маленький дьявол. И выглядит настолько захудалым, что его никто всерьёз не воспримет. Он – сокровище.
- Да я и сам понимаю, - ответил Ричи. – Главное, чтобы нашлись покупатели. Мы подобными делами не занимаемся, просто ищем товар.
К бандитам приблизился Стив.
- С этим не будет проблем, - ответил он Ричи и показал друзьям небольшую видеокамеру. – Похоже, на этот раз мы, действительно, нашли что-то стоящее. Им заинтересуются. Теперь главное – чтобы щенок согласился работать на нас. Но это я беру на себя. Кстати, Ричи, поблагодари Мириам.
Он передал парню деньги.
- Пусть приоденется.

В тот день Алека больше не трогали, и он посвятил себя общению с Мириам, к которой проникся глубокой жалостью. Ему казалось, что её кто-то смертельно обидел, причинил ей сильную боль, от которой она так и не оправилась. Он недоумевал, как Ричи может довольствоваться ею. Мириам была красива, её лицо имело правильные, выразительные и тонкие черты. Но на её почти ангельском облике, подобно тени, лежала печать душевной болезни. Может, этот грубый тип мучает бедняжку, бьёт её или напропалую изменяет ей?
Но всё было далеко не так трагично. Мириам добровольно выбрала эту участь, её жизнь среди бродяг не была для неё чем-то тягостным, и даже имела свою романтику. Девочка испытывала полную свободу, к которой так всегда стремится юность. Мириам не заметила, как её затянувшееся приключение стало образом жизни. Беспрестанные потакания своим желаниям и слабостям сломили хрупкую силу воли, и девушка более не могла противостоять собственным порокам и чужому злу, направленному на неё. Заброшенный дом, бывший когда-то храмом любви, превратился в могилу её человеческого духа. Мириам была слишком юной и слабой, чтобы суметь хоть что-то взрастить на этой неблагодарной, сухой, заражённой почве. Любовь уже давно не затрагивала ослепшей души девочки. Раньше она испытывала какие-то чувства к Ричи, но и они потухли, коснувшись стоячей воды её жизни.
Мириам увядала так стремительно, словно её постигло тяжёлое горе, но на самом деле никаких хоть сколько-то сильных эмоций она не испытывала.
Но вот на фоне её пустой повседневности ярким лучом выделился Алек, которого она раньше и не замечала. Он совершенно искренне заступился за неё. Кроме того, он был просто великолепен в поединке и так неожиданно тактичен в общении. Он сразу стал для Мириам особенным. Разумеется, эти её чувства не были даже прелюдией любви, но всё же самое большее, на что она была способна.

На следующее утро к Альгану подошёл Стив и исподволь заговорил с ним о сути дела.
- Не скрываю, ты всех нас поразил своими умениями, - начал он. – Тебя где-то обучали?
- Да, - коротко ответил Алек.
- Должно быть, большие мастера, - льстиво продолжил парень. – Откуда ты взялся, как твоё имя?
- Оно тебе надо?
- Конечно. Мы поможем тебе вернуться домой, если будем знать это.
- Нет у меня дома.
- Ладно, - согласился Стив. – Нет, так будет. Ты плохо себя чувствуешь?
- Да
- И выглядишь плохо. Тебе нужен покой, отдых.
- С чего такая забота? – едко спросил Алек.
- Ты спас Мириам. Мы все очень благодарны тебе. Мы хотим, чтобы ты был счастливее нас. Ты заслужил это. Разве не хочешь улучшить свою жизнь?
- Как? Да и зачем?
- Чтобы не провести всю молодость среди бродяг и спасти от этого Мириам.
- Что-то я тебя не пойму, - осадил его Алек.
- У тебя есть товар.
- Что?! – потухшие глаза подростка заблестели. – Уж не моё ли бедное тело?
- Нет! – Стив засмеялся. – Ты бы видел себя! Но твоё умение – это действительно дар.
- Не пойму, - упорствовал мальчик.
- Чего уж проще! – взвился Стив. – Я предлагаю тебе участвовать в боях. За деньги.
Альган пристально взглянул на него.
- Ого, - коротко сказал он. – Я имею представление об этих боях.
Он засмеялся, глаза его стали злыми.
- Да ни за что!
Чтобы он, наследник великого клана, ученик могущественного паарга, марал себя подобными занятиями!
- За деньги, - напомнил Стив.
Алек вновь засмеялся. Куда Стиву понять его царский гонор. Принц потерял желание жить, но он не мог потерять достоинство.
- Тогда убирайся! – гневно приказал главарь.
Мальчик затих и двинулся к двери. Стив тотчас изменил свою стратегию, нагнал его и обнял за плечи.
- Ну, будет, - примирительно сказал он. – Я погорячился. Прости, ты был слишком язвителен. Живи здесь, сколько хочешь, ты же спас Мириам.
Альган высокомерно взглянул на него и вернулся на своё место. Стив, кусая губы от досады, покинул дом. Надо было придумать новую ловушку для этого несговорчивого и опасного щенка.
3
Через несколько дней Стив устроил для своих товарищей праздник, куда пригласил и Алека. Компания направилась на побережье, в уединённое место, где нередко проводились такие шабаши.
Возле самой воды горело множество костров, и гремела музыка. Разнузданная молодёжь забилась в буйном танце. Парни и девушки пили много и быстро пьянели, они цеплялись друг за друга, лезли в воду и с визгом носились по пляжу.
Альган, само собой, не участвовал в этом культурном отдыхе. Он сидел лицом к океану и старался не слушать пьяные выкрики шпаны и грубые ритмы танца, терзающие его слух.
Нежный порыв ветра погладил вдруг его спину, будто его овеяла лёгкими крыльями большая невидимая птица. Рядом с Алеком опустилась девушка с пышными светлыми волосами, мерцающими янтарными брызгами в огне костров. Она была очень юной и совершенно трезвой. И она была печальна, в больших и влажных глазах её дрожали слёзы.
- В чём дело? – спросил подросток.
- Всё нормально, - высоким голосом ответила девочка.
- Ты не похожа на них, - Альган кивнул в сторону шпаны.
- Я недавно среди них.
- И я недавно, - сказал мальчик. – Меня зовут Алек.
- А меня Линда. Пошли погуляем.
Мальчик согласился, и они молча побрели вдоль пляжа, всё больше удаляясь от тусовки.
- Ты чья подруга? – спросил Алек.
- Уже ничья, - Линда усмехнулась. – Ради этого ублюдка я бросила дом, а теперь он бросил меня.
- Но ты ведь так красива.
- Ага, - Линда с досадой махнула рукой. - Видел бы ты его ведьму. Настоящая королева.
- И куда ты теперь?
Девочка поморщилась.
- Домой я не вернусь. Останусь среди вас.
- Тебя быстро приберут к рукам, - предостерёг Альган.
- Я знаю, - Линда с грустью вздохнула. – Здесь одиноких девушек не бывает, и я скоро стану чьей-то собственностью. Мерзко!
Она бросилась бежать. Алек быстро догнал её и схватил за руку.
- Ты должна вернуться домой.
- Там ещё хуже, - горько ответила Линда.
- Ну, тогда мы что-нибудь придумаем.
Подросток сел на камни, девочка опустилась возле него.
- Вот что я решил, - через пять минут сказал он. – Я буду твоим другом. Фиктивно, конечно, я ни на что не претендую. И, когда захочешь, уйдёшь от меня. Но пока они будут считать, что ты со мной, тебя не тронут. Они знают, на что я способен.
Он несмело взглянул на Линду и увидел блеск огромного облегчения в её глазах. Она порывисто поцеловала его в губы и вскочила.
- Фиктивно, эх ты! – воскликнула она. – Не самый смелый, зато деликатный!
Она засмеялась и унеслась прочь, как маленькая фея на своих крыльях. Потом всё так же вприпрыжку вернулась.
- Сколько тебе лет? – спросила она, отдышавшись.
- Пятнадцать.
- Ровесники. Эх ты, ребёнок.
Она ласково пригладила его волосы и предложила:
- Пошли потанцуем, а не то хватятся.
Они поднялись и побрели на шум музыки. Линда мягко взяла подростка за руку, словно между ними уже не было границ.

Надо ли говорить, что Линда стала подлинным чудом для Алека. Она была прекрасна и невинна, как юная солнечная богиня. Её золотистые волосы, словно сотканные из света, вились по всей длине до пояса. Её большие светло-карие глаза излучали наивность, припорошенную первым жизненным опытом. Её сердце словно состояло из множества маленьких крючочков, которыми она вечно за что-то цеплялась. Это доставляло ей отрадную боль, она вся словно горела, но горела огнём очень нежным, еле тёплым.
И как же она помогала принцу, как он был благодарен ей за поддержку и доброту. Он рассказал ей о потере Демке, и она плакала из сострадания, а он торжествовал над своей болью. Его опустошённая душа вновь приняла в свои объятья живое существо, и такое чистое, лучезарное. Линда предстала перед ним лучом света, призванным рассеять сгущающуюся над ним тьму душевного помрачения. Ночь вокруг Альгана сменилась ясной зарёй, и он безмолвно, беззаветно любил Линду. Мог ли он надеяться на ответ?
По прошествии недели он твёрдо знал, что мог. Девушка любила его за тактичность в общении, за великодушие и преданность.
Случилось чудо: на какой-то отрезок времени Алек и Линда стали смыслом жизни друг для друга. Это был неожиданный подарок небес, прихоть провидения, давно не видевшего святых чувств в душах людей, и решившего сделать исключение для двух одиноких сердец.
Подростки идеализировали друг друга. Линда явилась для Алека воплощением женственности, и он был уверен, что она не способна на грех. Грязь её не касалась - разве можно испачкать солнечный луч? Алек совсем не знал её, и, превознося, возможно, делал ошибку. Ведь он впервые ослеп ради любви. Наверняка, Линда со своими провинциальными запросами не была бесстрашна или благородна. Может быть, её одолевали злоба или зависть, тщеславие, желание выделиться, мелочность. Но мальчик не хотел знать всего этого. Он сделал её такой, какой хотел видеть, и наделил её крыльями. Со времени гибели Демке Алек значительно утратил контроль над своими силами, и не мог знать мыслей подруги, но он верил в её святую искренность и чистоту. Он ни на минуту не сомневался в любимой.
Его вины в этом не было, юность оправдывает многие ошибки.

Влюблённые дети часто гуляли по вечерам, углублялись в лес и старались реже бывать среди остальной шайки. Про их романтические отношения вполне обоснованно ходило много слухов, но тем не менее отношения эти оставались непорочными. Альган и Линда не спешили, словно хотели проверить крепость чувств. Их вовсе не волновали завистливые сплетни окружающих.
Алек был почти счастлив. Одно его волновало – Мириам. Эта девчушка была полной противоположностью Линде. Они были похожи и несовместимы, как умирающий закат с цветущим утром. Жизнь Линды была подобна головокружительному полёту, жизнь Мириам – вечному падению. Алек восхищался первой и скорбел о второй. Любовь к ангелу Линде не перекрывала собой любви к призраку Мириам. Если бы Альган не должен был выбирать, он не обделил бы своим вниманием ни одну из них.
Мириам же с появлением Линды узнала подлинную боль. Она стала ревновать Алека и ещё больше превозносить его. Но она ни за что не осмелилась бы предложить ему свою любовь. Мириам с её вечной тоской могла лишь погубить его, вновь опустить в объятья душевной слабости. А Линда поднимала его, принуждала жить вопреки всему.

Однако Линда была не так счастлива, как её друг. Она терзалась своим положением и меньше всего на свете желала жить среди бродяг. Теперь, когда она обрела цель, ей хотелось большего.
- Вот если бы у нас были деньги, - сказала она как-то своему любимому. – Мы выбрались бы из этой клоаки. Я была бы счастлива.
Алек взглянул в её честное лицо и ответил:
- А ведь я могу достать деньги.
- Каким образом?
- Стив предложил мне участвовать в боях за хорошую плату.
- О нет! – воскликнула Линда. – Ты же покалечишься.
- Не волнуйся, - успокоил её польщённый Алек. – Я хороший боец.
- Я знаю. Но я не хочу такой жертвы.
- Я хочу, - ответил Алек, поднимаясь с лежанки. – Я люблю тебя, и ты будешь счастлива.
Не оборачиваясь, он пошёл искать Ричи. А Линда кусала губы и напряжённо следила за ним.

Спустя несколько часов в пригородном коттедже Стив, наконец, праздновал победу. Ричи только что передал ему решение Алека, и оба теперь в открытую радовались своему успеху.
- Ну Линда, вот так штучка! – говорил Ричи. – Неделю с ним поработала, ни разу не схалтурила.
- Ещё бы, - довольно подтвердил Стив. – Настоящая актриса. Она ведь безжалостна, она крепко держит этого маленького психа в своих розовых коготках и отпустит его лишь тогда, когда мы позволим ему разбиться.
Он мстительно ухмыльнулся.
- Но что делать, когда Алек наберёт нужную сумму и решит выйти из дела? – спросил Ричи.
- Линда заболеет, - ответил Стив. – И болезнь её будет долгой, а лекарства дорогими. В случае чего подобная судьба ждёт и Мириам. Эта простушка тоже умеет притворяться.
Он засмеялся, ему было приятно сознавать, что он разрушает чью-то жизнь. Должно быть, в глубине души он догадывался о собственном ничтожестве, и, унижая других, навязывая им свою волю, калеча их судьбы, он брал реванш за это чувство.
4
Алек ощущал угрозу. Он ловил её в воздухе, но не мог пробить брешь в твёрдой оболочке разума. После потери Демке Альган утратил, может на время, способность угадывать чужие намерения, он лишь слабо распознавал их присутствие.
Настал день первого поединка, и мальчик морально готовился к нему. Надо ли говорить, что он переступал через себя. Но Линда была для него выше самолюбия.
Альган ещё находился в заброшенном доме, он ждал, пока приедет Стив и заберёт его. Линда всё время была рядом и подбадривала его.
- Вот увидишь, какая жизнь у нас начнётся, - говорила она, озаряя его светом ласковых глаз. – Наконец мы станем независимыми.
- Я постараюсь, чтобы это было как можно скорее, - пообещал её друг и обнял её.
Она крепко поцеловала его, заставив сиять от счастья. Держась за руки, влюблённые подростки вышли из дома и направились туда, где, как они условились, должна была ждать их машина Стива.
Но тут опасениям Алека суждено было осуществиться. Почти возле самого дома из кустов рванул мотоцикл и устремился к ребятам. Он вовсе не собирался тормозить, и Алек моментально понял это. Он отшвырнул Линду и почти успел увернуться, но мотоцикл всё же задел его и отбросил в сторону, после чего бесследно исчез.
Линда вскочила и подбежала к своему другу. Альган чувствовал себя парализованным, он не мог даже застонать и открыть глаза. А ему так не терпелось успокоить любимую.
Линда же решила, что он без сознания или даже мёртв.
- Алек, Алек! – испуганно и беспомощно звала она, тормоша его.
«Не бойся, милая, - терзался мальчик от нежности и бессилия. – Почему я не могу передать тебе свои мысли?» Он боялся переживаний своей любимой больше, чем собственных увечий.
- Проклятье! – вдруг зло выругалась девушка и пнула Альгана в рёбра.
Из дома уже выбегали Ричи и остальные парни, с другой стороны приближался Стив.
- Алек, очнись! – капризно и раздражённо требовала Линда. – Каких денег ты меня лишаешь! Ну почему так не вовремя?! Ты ведь целую неделю кормил меня.
Подоспевшие парни окружили раненого.
- Что с ним? – мрачно спросил Стив.
- Его сбил мотоцикл, - цинично ответила Линда. – Он умер или в коме. Возможно, у него сломана шея.
Стив опустился на одно колено и отыскал пульс у мальчика.
- Он жив, - заверил он.
- А какой с него теперь толк, если он покалечен? – чуть не плача говорила Линда
- Отнесём его в дом, - распорядился Стив.
Осторожно взяв раненого за ноги и подмышки, парни перетащили его в дом и устроили на лежанке.
- Смотрите, он приходит в себя! – воскликнул один из ребят.
Все взглянули на окровавленное и распухшее от удара лицо Альгана и увидели, что от глаз его исходят тонкие блестящие дорожки слёз.
- Похоже, он всё слышал, - заметил кто-то.
Стив распрямился и с отвращением посмотрел на Линду.
- Ты-то могла сдержаться и не выдавать себя.
- Нужен он мне был! Осточертело строить из себя влюблённую дурочку.
- Заткнись! – оборвала её Мириам.- Он тебя любит! Если он любил меня, я бы не предала его.
- Конечно! – взвизгнула Линда. – Это не ты дала согласие на участие в том спектакле с изнасилованием!
- Да уймитесь вы! – закричал Стив. – Надо помочь Алеку.
- Зачем? – Линда пожала плечами. – Даже если он и не стал калекой, то всё равно не будет сотрудничать с нами, зная всю правду.
Парень не ответил. Он молча обдумал её слова и признал её правоту.
- Надо избавиться от него, - наконец сказал он. – Ничего другого не остаётся. Нам неприятности не нужны.
- А как ты думаешь, кто бы мог на него покушаться? – спросил Стива Ричи.
Тот озадаченно пожал плечами.
- Я грешу на Дейва. Он постоянно провоцирует меня. Вполне возможно, среди нас есть кто-то из его банды. Лишили нас всех таких денег!
Он вновь посмотрел на Алека.
- Давайте отправим его в больницу, - предложила Мириам.
- Ерунда, - Стив махнул рукой. – Выбросим его там, где подобрали. Жаль, конечно, такой товар.
Он хотел взять раненого за ноги, но резкая беспричинная боль согнула его и прижала к замусоренному полу. Тотчас протяжно вскрикнула Линда, но не от испуга. Лицо её неестественно побелело, они схватилась за живот, за грудь, и рухнула вслед за Стивом. Ребята хотели помочь им встать, но их отвлёк, заворожил странный, пугающий звук. Все замерли, оглядываясь в панике, и все одновременно поняли, что случилось. Они увидели, как огни костров заметались, дружно перебросились на соседние коробки, на тряпьё, на одежду людей. Пожар начался во всём здании одновременно. Обитатели трущобы в ужасе бросились вон из каменной ловушки. Ричи подхватил Линду, другие парни уволокли Стива. Посреди огненного хоровода остался один Алек.
Он не знал, что сотворил. Его боль и гнев были слепыми. Вероломные и жестокие слова любимой девушки, а также предательство Мириам, погасили остатки здравого смысла Алека, и он окончательно обезумел. Лютая сила его, подстёгиваемая обидой, крушила всё вокруг, и принц губил сам себя. Огонь ещё не добрался до него, но спустя несколько минут пожар должен был завершить своё дело.
Все обитатели старого дома стояли неподалёку от своего гибнущего крова, словно отдавая ему последнюю дань.
Мириам рвалась из рук Ричи.
- Надо спасти его! – кричала она, не в силах предать своего нового кумира.
- Куда ты пойдёшь? – пытался урезонить её парень. – Вход перекрыт огнём.
Девушка не слушала его, она вдруг в крайнем горе стала поливать всех собравшихся отборным матом. Принялась избивать Ричи. Он с отвращением отшвырнул её, и она пустилась прочь от своих бывших друзей и от бывшего дома.
Парни и девушки проводили её взглядами.
- Она не вернётся, - угрюмо заметил Ричи. – Она не простит нам смерти Алека.

Пожарные машины так и не появились. Через пару часов дом догорел, и осиротевшие бродяги расползлись по округе в поисках новой крыши над головой. Только ребята из шайки Стива, а также сам главарь и Линда, успевшие прийти в себя, остались возле почерневшей развалины.
Не говоря ни слова, Ричи оставил друзей и проник в дом. Спустя несколько минут он вернулся и, отчихавшись, доложил:
- Он там. Я его видел.
- А ты чего ждал?
- Он мог бы выйти через подземный ход. Но он не знал о нём.
Ричи вздохнул.
- Кто же всё это устроил? – хрипло спросил Стив.
- Может, те же, кто сбил Алека, - предположил кто-то. – Своим наездом на него отвлекли нас, заставили покинуть дом и подожгли.
- Надо будет разобраться, - заключил Стив. – Уходим. Нет у меня никакого желание попасть в полицию.
В тяжёлом безмолвии ребята покинули место своего самого страшного преступления.
5
Поистине безжалостна судьба к некоторым представителям рода людского. Как много средств она имеет для того, чтобы сломить волю своих жертв и разрушить их личность. И, казалось бы, зачем ей эта излишняя суровость? Если для того, чтобы испытать слабое человеческое существо, то почему существу этому она не дала ни малейшего шанса на спасение?
Невесёлые размышления Лауры Бартон были вызваны появлением у неё нового пациента, абсолютно одичавшего и не способного даже говорить. Этот парнишка, худой и измождённый, как выходец из ада, являл собой зрелище настолько безотрадное, что у Лауры опускались руки. Она не представляла, с какого бока к нему подступиться. Она ничего о нём не знала.
Этот пугающий призрак был доставлен в больницу два года назад сердобольной женщиной с окраины города. Она обнаружила его неподалёку от своего дома и, как смогла, позаботилась о нём. Но он был совсем невменяем, и она отправила его в лечебницу.
В течение недели врачи пытались привести его в чувства, но потом оставили в покое, как безнадёжного. Он не внушал им никакой надежды, даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – он пропащий.
А он, действительно, был страшен. Его распухшее багровое лицо хранило следы недавних побоев. Помимо этого новый пациент был обожжён, хотя и не сильно, и совсем не имел волос и бровей. В течение года больной немного пришёл в норму, избавился от следов физических увечий, но остался таким же истощённым, слабым и невменяемым. Большую часть времени он метался в своей кровати, а когда успокаивался, то надолго впадал в транс, становился безжизненным и безучастным ко всему.
Лаура Бартон, нанявшаяся на работу всего неделю назад, очень заинтересовалась им. Она не могла отступиться от него, невзирая на всю его неприглядность. Но, каждый раз после визита к своему пациенту, после бесплодной попытки наладить с ним контакт, она, удручённая, возвращалась в свой номер в общежитии при больнице и ничего больше не могла делать.
Лаура Бартон была молодым психиатром с двухлетнем стажем. Высокая, с длинными платиновыми волосами, с лицом, сияющим внутренним светом доброты, она умела нравиться людям и располагать их к себе. Она могла бы уже давно создать семью, она была бы желанной избранницей для многих. Но такое слепое следование многовековой традиции не вдохновляло её и не вызывало жгучей страсти в её глубокой душе. Ей нужен был иной смысл жизни, её тянуло в бой, и единственным её оружием её была любовь. Созидающая и покровительственная материнская любовь.
Лаура стала частным психоаналитиком, но ей пришлось иметь дело с людьми жалкими, потакающими собственным слабостям и наслаждающимися своим безумием. Работа была прибыльной, но не являлась битвой. Лаура не ощущала себя полностью вовлечённой в неё и не уважала своих пациентов. Сильная и воинственная, она тяготилась общения с этой слякотью. Она хотела выполнять своё предназначение спасительницы, даже если бы это грозило ей бедностью и забвением.
И молодая женщина пошла работать в лечебницу для бедных. Она тут же узнала, что такое полное изнеможение и физическая усталость. Ей пришлось отказаться от многих своих привычек и любимых занятий, чтобы войти в русло новой жизни. Но это совсем не тяготило её, она чувствовала себя нужной, необходимой. Ей не от кого было ждать благодарности, все её пациенты оказались неспособными на это. Сотрудники же были слишком забиты жизнью и личными проблемами, чтобы думать о моральном состоянии младшей коллеги и пытаться хоть как-то поощрить её.
В общем, Лаура была одинокой, и жизнь её казалась безотрадной. Но – лишь казалась. Молодая женщина приняла свою судьбу как необходимое испытание, как начало великого пути.
И она отдавала все силы своему главному пациенту, к которому успела привязаться. В мутных глазах подростка ей мерещилась какая-то тревожная и манящая тайна, лихорадочное беспокойство от близости неизвестного.
Чтобы общаться со своим подопечным, она дала ему имя Брайан. Несомненно, как-то он значился в списках больницы, но девушка считала ею выбранное имя наиболее звучным и мужественным.
Неделя прошла безуспешно, никакие традиционные средства не вернули Брайану хоть каплю разумности. Тогда Лаура пошла на крайнюю меру. В глубине души она считала, что причиной заболевания Брайана был сильный нервный или болевой шок. И она решила сымитировать новый, подобный шок. Она знала, что мальчик был слегка обожжён при поступлении в больницу. И она захотела вновь обжечь его, хотя, разумеется, не огнём.
Вечером, когда большая часть персонала удалилась по домам, Лаура с помощью санитара отвела Брайана в душевую и уложила в ванну. После этого она отослала помощника и присела на край ванны.
- Ты уж прости меня, - ласково сказала она, погладив больного по голове. – Это безжалостно и дико, но мы должны попытаться.
Она сняла со стены душ, потом на полную мощность включила холодную воду и направила струю на мальчика. Тот заметно вздрогнул, обожжённый ледяным потоком. Лаура отключила воду, подождала и повторила процедуру. Брайана затрясло, он пытался укрыться от воды руками, начал биться о белые борта ванны. Девушка отбросила душ и схватила подростка за плечи. Она испугалась, что спровоцировала новый припадок, и уже кляла себя. Вдруг что-то остановило её. Она поднялась и уставилась на пациента. Извиваясь в своём белом плену и ломая тонкие руки, он тяжело и отрывисто рыдал. Лаура застыла над ним, ей хотелось сбежать отсюда и не присутствовать при этой трагедии. Тем не менее она превозмогла себя и дождалась конца истерики.

Спустя полчаса она сидела у кровати паренька и тревожно следила за его состоянием. Она видела, что больше нет прежней тусклой плёнки на его глазах, а лицо стало куда более живым.
- Кто ты? – ласково спросила она.
- Брайан, - после паузы ответил больной.
- Это имя дала тебе я. А как по-настоящему зовут тебя?
- Не помню.
- Где твой дом?
- Не помню.
- Ну, подумай. Что ты видишь, когда вспоминаешь о доме? Город, лес, реку?
- Я вижу горы.
- Это Кордильеры?
- Они не здесь, - последовало после паузы. - Они высокие и холодные.
Брайан с мукой посмотрел в глаза девушки.
- Где я? – спросил он.
- Ты в больнице.
- Чем я болен? – с напором произнёс пациент. – Я чувствую себя вполне здоровым.
- Ты долго был не в себе.
- Так это психушка? – чуть ли не в гневе спросил Брайан.
Он со злостью ударил кулаками по кровати.
- И почему все считают меня безумцем?
- Ты нормальный человек, - поспешила заверить его Лаура.
- И как же я сюда попал?
- Ты пострадал на пожаре и долго не мог прийти в себя.
- Я обожжён?
- Был немного. Но сейчас всё нормально. Принести тебе зеркало?
Брайан кивнул. Его мало волновала его внешность, но он не хотел переживать ещё и из-за этого пустяка.
Лаура принесла ему зеркало, и Брайан узнал, что довольно красив. Но он был совершенно незнаком себе. Чужое лицо почти моментально изгладилось из его памяти, он с безразличием отдал зеркало и лёг.
- Отдохни немного, поспи, - мягко сказала девушка. - Ты очень устал сегодня.
Брайан доверчиво посмотрел на неё.
- Ты придёшь ещё? – спросил он.
- Само собой, - Лаура улыбнулась. – Как только ты проснёшься.
Она поудобнее устроила его в постели, укрыла и ушла. Попросив санитара проследить за больным, она отправилась к себе.

Она победила! Брайан, действительно, оказался вовсе не слабоумным. Он поразил её своей грамотной речью, темпераментом. К сожалению, амнезия помешала закончить работу, но Лаура надеялась со временем повергнуть и этого врага.
Через несколько часов молодая женщина вернулась к Брайану и принесла с собой целую кипу тестов. Мальчик уже не спал, он приветствовал свою новую подругу тёплым взглядом. Лаура обняла его, потом разложила на столике возле кровати карточки с заданием и объяснила, что хочет узнать уровень интеллекта Брайана.
Подросток с готовностью взялся за дело. Тесты не представляли для него ничего трудного, и он быстро и правильно решил их.
- Ну, что ты обо мне скажешь? – спросил он Лауру после того, как она провела анализ.
- Ты здоров, - ответила она. – И тебе здесь не место. Но ты всё же останешься, пока мы не найдём твоих родных. Не выбрасывать же тебя на улицу.
- Но я ничего не помню, - сказал мальчик.
- Но ты хочешь вспомнить?
- Не знаю. Память бывает разной. Я боюсь. Может, она очень мучительна.
- Ты должен хотеть. Это твоя жизнь, и ты не имеешь права отвергнуть её. А я помогу тебе справиться болью.
- Но как ты заставишь меня вспомнить?
- Это не проблема, - девушка улыбнулась. – Ты что-нибудь слышал о гипнозе?
- Не знаю.
- У меня есть знакомая – гипнотизёр. Она вернёт тебя в прошлое, и ты всё вспомнишь. Только не бойся.
- Я боюсь только этих стен и своего безумия, - мрачно заметил её друг. – Я согласен.
Лаура довольно кивнула. Она была в восторге от своего пациента, от его ума и чувства юмора. Ей совсем не хотелось ввергать его в тоску забытой боли, но отступить она не могла. Её победа не была полной.
На следующее утро Лаура отвела Брайана в свой кабинет, где их ждала высокая бледная женщина лет сорока. Лицо её казалось слишком мужественным, но всё же было очень красиво. Чёрные распущенные волосы оттеняли её лицо и делали его светлым и сияющим, как диск луны.
Женщина поднялась навстречу вошедшим.
- Здравствуй, Брайан, - произнесла она низким приятным голосом. – Я Кэтрин Люис.
Она пристально, хоть и мягко, заглянула в глаза мальчику и с удовлетворением увидела два живых озерца вишнёвого цвета, подвижных и блестящих.
- Сядь напротив меня, - велела она.
Брайан подчинился и сел в кресло. Лаура устроилась рядом с подругой.
- Ничего не бойся, - сказала она. – Ты заснёшь, а когда проснёшься, всё будешь помнить.
Подросток кивнул. Кэтрин Люис вытянула руку к его лицу. Двумя пальцами она держала верёвочку, на которой висел круглый ребристый предмет с множеством зеркальных поверхностей.
- Смотри на него, - сказала женщина, - И слушай мой голос.
Брайан с готовностью упёрся глазами в шарик.
- Один… - произнесла Кэтрин. – Твоё тело становится лёгким и невесомым. Два…
Она методично продолжала счёт, властно выговаривая слова установки.
Вдруг мальчик откинулся назад, голова его упала на спинку кресла. Лаура схватила подругу за руку, чтобы остановить, но тут Брайан медленно поднял голову и уставился на гипнотизёршу. Кэтрин секунду боролась с его взглядом, затем поникла, словно заснула.
Подросток медленно повернул голову к Лауре. Взгляд его был так глубок, что, казалось, открывал тоннель между мирами. Девушка против своей воли сосредоточилась на нём, и в скором времени перед ней плавало два круглых живых пятна, похожих на чёрные шаровые молнии. Они вспыхнули, и Лауру захлестнул поток света. Он мчался сквозь её тело, разбивая его на крохотные дольки и забирая их с собой. Девушка почувствовала смерть. Она сражалась со светом, пыталась усилием воли отклонить его, но он забрал её всю.
Бескрайняя череда синих прозрачных гор, подобных застывшим волнам в бушующем океане, была так прекрасна, что просто не могла существовать на земле. От горизонта к горизонту тянулись под белым небом эти сказочные буруны, сверкая хрустальными гранями. Они были воздушными и ледяными, они наполняли душу и восторгом и ужасом перед своим неземным совершенством.
Чёрная фигурка стояла среди голубых кристаллов мелких камней.
- Кто ты? – окликнула девушка.
Беззвучные слова покинули её чрево, как два светящихся сгустка. Фигура качнулась и стала медленно поворачиваться. Лаура увидела лицо – застывший миниатюрный взрыв, чёрно-красный, с ослепительными перьями огня. Огонь вырвался из сковывающей его невидимой брони и метнулся на девушку. Она закричала и кинулась прочь. Её ужас стёр чарующие невесомые горы, и Лаура к огромному своему облегчению увидела себя в кабинете возле Кэтрин Люис.
Её соседка тоже пришла в себя, а Брайан был без сознания на полу. Женщины подняли его и усадили на прежнее место.
- Что ты скажешь? – слабым голосом спросила Бартон.
Кэтрин непонятно улыбнулась.
- Он сам гипнотизёр, - ответила она. – Да ещё какой.
- Но ты поможешь ему?
- Он сильнее меня, и он оборонялся. Он очень опасен. Он сумел забрать меня в глубины своего подсознания.
- Но что ты видела?
Женщина довольно подробно описала ей её же видениё.
- То же самое, - изумилась Лаура. – Я так испугалась! Но мы должны помочь ему вернуть память.
- Он всё помнит, - убеждённо ответила Люис. – Просто не хочет допустить воспоминания к своему сердцу. Ему слишком больно.
- И что мне делать? – с горечью вины спросила Бартон.
- Продолжай общаться с ним. Рано или поздно тебе удастся разрушить его защиту. А я буду консультировать тебя.
- Я помогу ему, - прошептала Лаура, с нежностью глядя на пациента. – Чего бы мне это не стоило.

Минут через десять женщинам удалось привести паренька в чувства. Но он был очень слаб, и санитары унесли его в палату, где он проспал до утра.
6
Брайан медленно дефилировал по двору больницы. Теперь его выпускали гулять, и даже позволяли делать это в одиночестве. Он не терпел компании других пациентов, и Лаура настояла, чтобы никто не возвращал его на ограниченную площадку для больных. И Брайан гулял по саду.
Природа радовала его сердце, но бетонная стена высотой около трёх метров убивала идиллию. Брайан поинтересовался у своей старшей подруги, что за забором. Лаура ответила, что там отделение для взрослых больных.
День за днём Брайан выписывал круги по саду, любовался деревьями, цветами и старался не прислушиваться к крикам больных. Но однажды крик кого-то из них ударил его нервы с особой силой. Брайан вздрогнул и застыл. Он понял, что звали его. Он вспомнил, что слышал этот еле уловимый стон уже несколько раз, но только сейчас понял, что это зовут именно его. Мальчик стал озираться. Он выглянул на площадку детского отделения. Никто из меланхоличных или неугомонных подростков не смотрел на него, никто не звал. Тайна стала тяготить Брайана.
Он продолжил прогулку, но призывный крик прозвучал вдруг особенно отчётливо. И Брайан разобрал, откуда он идёт. Паренёк бросился к бетонной стене и довольно быстро вскарабкался наверх. Потом спрыгнул, не заботясь об ушибах. Если бы он задумался, он немало подивился бы собственной ловкости. Но ему некогда было думать. Он слышал своё имя, хотя и не знал, откуда к нему пришла эта догадка.
Таясь, он подбежал к зданию взрослого отделения и стал заглядывать в окна. Голос манил его, он был знаком. Брайану казалось, что он сходит с ума, и что голос звучит только в его голове.
Прижавшись лбом к очередному окну, он смутно увидел несколько кроватей с лежащими на них людьми. Вокруг одной койки стояли не меньше четырёх санитаров. Наконец они расступились, и глаза Брайана вдруг вспыхнули несказанным удивлением. Это выражение секунду колебалось в его расширенных зрачках, потом память обжигающей волной захлестнула его сердце и голову.
Всё его прошлое стало достоянием одного мига. Весь ужас, отчаяние, гнев и страдания, когда-то пережитые им, вновь заставили испытать себя. Но теперь они не причинили боли. Они, как хрупкие ледяные изваяния, растаяли в лучах сияющей зари счастья.
Впервые за всю жизнь Алек испытал подобное чувство. Да такое и бывает раз в жизни, непосильное мистическое блаженство, способное разрушить, словно самое сильное горе; способное лишить рассудка и даже убить.
Альган выстоял перед его натиском и даже не потерял сознания. Потерям его пришёл конец, теперь он мог только обретать.
Перед ним на задней кровати в среднем ряду лежал самый близкий его человек, самый желанный друг, мнимая смерть которого разрушила жизнь Алека. Перед ним был Демке.
Это он повторял, а иногда и кричал имя Алека. Это было единственное, что он мог сделать. Он был болен, но не только душевно. Несчастный был обожжён, но это не помешало Альгану узнать его. Может, потому, что он видел его издалека, и узнал его по общим чертам лица и фигуры. Вблизи он, возможно, и не понял бы, кто перед ним.
- Я здесь! – закричал Алек, в надежде прервать муку Демке.
Санитары взглянули на него и бросились к окну. Альган ринулся прочь, но не потому, что испугался. Теперь он знал, что может дать отпор любому из них. Просто всплеск эмоций не давал ему оставаться на месте и принуждал метаться. Алек перелез через забор, бросился в здание больницы и скоро был в своей палате. Он забрался в постель и с головой залез под одеяло. И не смог удержать бурных слёз.
Потом наступило полное затишье. Счастье тоже требует отдыха и забвения, иначе оно истощает. Альган скоро понял это, и, чтобы не поддаться его сладостному плену, стал размышлять.
Больше всего его мучил вопрос, что же с Демке? Если бы он просто обгорел, его не держали бы здесь. Неужели пострадал его мозг? Прошло столько времени, ран уже могло не остаться. Если был задет мозг, в клане это довольно быстро могут исправить. А что, если Демке болен духовно, и причина этому – его разлука с Альганом? Демке ведь спасся незаметно для мальчика. Очевидно, он тоже не знал, что и принц избежал смерти. Он решил, что Алек мёртв, и потерял рассудок от горя. Сколько времени он уже страдает по моей вине? Я всё время был рядом, но не почувствовал его ужас, его боль, одиночество. Я и до больницы не знал, что он жив. Я не чувствовал этого! Моя проклятая сила не помогла мне в самом решающем и важном деле! Она так подвела меня! Она помогала мне убивать и нести разрушения, но оказалась неспособна помочь мне избавить Демке от страданий.
Алек снова заплакал, но теперь от раскаяния и чувства несправедливости.
- Но нет, всё не так плохо, - пробормотал он. – Я вернусь в клан, и там тебя вылечат.
Он представил своё возвращение, и ему стало дурно. Он вспомнил пространное письмо, которое оставил в компьютере для своего отца. Он отрёкся от трона в пользу Артура, и пообещал никогда не появляться, дабы не нарушать покоя своего народа.
Но Демке нужна помощь! Это несправедливо! Нет ничего важнее избавления его от боли. И Алек не имеет права отступить! Он поедет в клан и добьётся помощи. Может, тайно от всего народа, он свяжется с отцом и вынудит его помочь. Иначе – у него есть возможность шантажа. Отец не захочет, чтобы народ узнал, что его сын – убийца. Ему достаточно, что все знают, что его сын – психопат.
Эти мысли были слишком тяжелы, и Алек попытался отвлечься. Он вспомнил всё, что связывало его с Линдой. Вспомнил пожар, учинённый им в припадке ненависти. Дальнейшие события терялись в памяти паренька. Он помнил лишь, как кто-то тащил его к стене, и как потом он пробирался по какому-то лазу прочь от огня. И за этими жалкими лоскутами памяти – полное затмение. Кто же спасал его? Что стало с этим самоотверженным безумцем? Возможно, ответа Алек не получит никогда.

Лаура потихоньку вошла в дверь и увидела, что её подопечный сидит в кровати и тяжёлым взором смотрит перед собой.
- Доброе утро, - сказала девушка.
- Принеси мне зеркало, - тихо и мрачно велел пациент.
- Чего? – не поняла она.
Алек вздрогнул, заморгал и, совладав с собой, миролюбиво повторил просьбу.
- Ладно, - ответила Лаура и вышла.
Она принесла прямоугольное зеркало средних размеров, и Альган уцепился за него. Резко приблизив его к лицу, он минуту в замешательство смотрел на своё отражение, потом отложил зеркало и закрыл глаза.
Он уже видел, каким стал за последние годы. Тогда он решил, что довольно красив. Теперь же он показался себе удивительно прекрасным. Ничто в его облике не говорило о прежних увечьях. Наконец Алек понял выражение глаз Лауры, когда она смотрела на него. Она была просто очарована им.
Он не был точной копией себя до отъезда из клана, он очень похудел, лицо его стало тонким, почти женским. Детская округлость черт совершенно исчезла. И, тем не менее, его узнали бы в первую же минуту. Ведь эта гармоничная тонкость лица, яркость огромных глаз, чёткость губ и высоких изогнутых бровей – всё это уже было воплощено в чьём-то облике, и Алек помнил, в чьём. Только что, глядя на себя в зеркало, он видел отражение Канхаоса, юного и слабого, но всё равно безукоризненного в своём совершенстве.
Всего лишь генетический феномен для обычных людей, он мог стать причиной религиозного экстаза для целого народа.
- Что мне делать? – прошептал паренёк на своём языке.
- Что? – переспросила мисс Бартон.
Альган посмотрел на неё.
- Как давно я в этой больнице? – произнёс он.
- Уже два года.
- Как? – он побледнел. – И где ты была раньше? – с горечью спросил он. – Где был я сам?
Он бессильно вернулся в постель.
- Что с тобой? – мягко спросила молодая женщина.
Алек покачал головой.
- Я всё вспомнил. И теперь я знаю, что мне грозит гибель. Ты – моя единственная поддержка, и ты должна поверить, что я не безумен.
Он был готов говорить что угодно, лишь бы она помогла ему
Лаура отстранилась, с надеждой и тревогой глядя на него.
- Молчи, - попросил он. – Никому ни слова. Я всё тебе расскажу. Ты должна помочь мне бежать.
- О Господи! – Лаура схватила его за руки, словно он уже порывался выполнить своё намерение. – Зачем? Мы поможем тебе вернуться домой.
- Ничего не решай, пока я не расскажу тебе свою историю.
Он проворно соскользнул с кровати и украдкой выглянул из палаты. Снаружи не было никого подозрительного, и он, успокоенный, вернулся.
- Сколько мне теперь лет? – пробормотал он. – Должно быть, шестнадцать. Золотое время проходит мимо. Как несправедливо!
Девушка улыбнулась. Похоже, к её пациенту возвращалось чувство юмора.
- Я помогу тебе, - обнадёжила она Альгана. – Я верю тебе. Ты сейчас расскажешь мне свою историю, и мы вместе подумаем, как выйти из положения.
Паренёк тепло взглянул на неё.
- Ты уже помогла мне, - серьёзно сказал он. – Без тебя я бы давно погиб.
Подсев как можно ближе он тихим шёпотом начал повествование своей истории.
7
Лаура Бартон чувствовала, что где-то допустила ошибку. Теперь ей трудно было поверить, что Брайан здоров, а его рассказ – не выдумка повреждённого рассудка. Рассказ неправдоподобен, и в чём-то даже фантастичен, но излагал его юноша ровно, без заминок, словно это являлось для него единственной реальностью.
Как оказалось, Брайан является наследником богатого человека, пострадавшим от амбиций завистливого брата, мечтающего о его смерти. Интересный сюжетец для женского романа.
А Брайан умён, как ловко он вплёл в свою историю больного друга и некоего таинственного посетителя, от которого нужно спасаться паническим бегством.
Но если она, Лаура, не поможет ему с побегом, он исчезнет самостоятельно, раз и навсегда. По странной причине девушка не сомневалась, что он на это способен. «Я не могу стать его врагом, - решила она. – Я должна быть на его стороне, чего бы он там не плёл. Но как помочь ему скрыться?»

Мисс Бартон зашла к своему подопечному после обеда.
- Я знаю, как тебе помочь, Брайан, - сказала она, садясь у кровати. - Я переговорила с Кэтрин Люис, и она кое-что мне посоветовала.
- Зря ты ей сказала, - с сомнением заметил Алек.
- Она – мой верный друг, - ответила девушка. – Она очень умная и добрая.
- И что же она посоветовала?
- Она придумала устроить тебе опекунство.
- И кто на это пойдёт? Она сама?
- Нет, у неё есть тётя – очень близкий, понимающий человек. Она официально возьмёт тебя под опеку, а я буду вести наблюдение за твоим состоянием. То есть, как бы вести. Ведь ты будешь свободен и пойдёшь туда, куда пожелаешь.
Алек заметно воспрянул духом.
- А меня не хватятся?
- Нет. Я позабочусь об этом. И о твоём друге.
Юноша крепко взял её за руку.
- Наконец у меня есть человек, на которого я могу положиться, - горячо прошептал он.
Лаура кивнула.
- Тебе лучше сейчас выспаться, - сказала она. – Завтра утром мы всё уладим.
Она не солгала, уже следующим утром Кэтрин Люис оформила все бумаги. И после обеда Алек покинул больницу.
Они уезжали на машине. За рулём сидела Кэтрин; Лаура и её пациент расположились на заднем сидении. Альган с тяжёлым сердцем думал об оставленном Демке, о новой вынужденной разлуке с ним, о своём беспросветном будущем. Горькие мысли очень скоро утомили паренька, он уронил голову на плечо своей спутницы и заснул.
Ни большая скорость машины, ни толчки, ни резкие повороты не смогли разбудить его. Он снова был пленником.

Сон освободил его только утром следующего дня. Алек открыл глаза и тут же сел в постели. Резкое движение вызвало чувство тошноты. Юноша в растерянности огляделся и увидел небольшую комнату с зашторенными окнами.
- Где я? – проговорил он.
Ясно одно – не в машине и не в больнице. Неужели у родственницы Кэтрин?
Альган подошёл к окну, отдёрнул штору и увидел узорные решётки за стеклом. Паренёк разочарованно покачал головой, приблизился к двери и попытался открыть её. Она была заперта и казалась очень прочной.
Приступ слабости и злости заставил Алека вернуться в постель. Он сел на неё, подтянул колени к животу и устремил тяжёлый взгляд на дверь.
Словно повинуясь его воле, дверь осторожно открылась, и в комнату вошёл высокий седовласый мужчина, а за ним Лаура.
- Доброе утро, Брайан, - начал мужчина. – Как спалось?
- Всю жизнь проспал, - гневно отозвался Алек, избегая взгляда Лауры.
- Ты злишься, что мы не отпускаем тебя? – миролюбиво спросил мужчина. – И Лаура не довольна. Но, посуди сам, куда ты пойдёшь? Без денег, без документов. Ты ведь станешь бродяжкой. Я не прав?
- Прав, - неохотно признал юноша. –Но что вам от меня надо?
- Видишь ли, я – друг Кэтрин и ей старший коллега. Я психоаналитик и гипнотизёр. Я занимаюсь исследованием возможностей людей, их неординарных способностей.
- А! – воскликнул Альган. – И чем же я заинтересовал вас?
- Кэтрин рассказала мне о сеансе гипноза с тобой. Ты поразил и её и меня.
- Я ничего не помню.
- Не беда, мы попытаемся ещё раз.
- Опыты на мне будете ставить? – с неприязнью понял Алек. – И долго я здесь проторчу?
- Может, неделю. А потом покинешь нас. Мы дадим тебе денег. Ты их заработаешь своим сотрудничеством с нами. Ведь это здравая идея, как ты думаешь?
- А откуда мне знать, что вы не обманете меня? И с чего вы взяли, что вам удастся заставить меня сотрудничать?
- Гипноз – дело добровольное. Если ты откажешься, мы ничего не сможем сделать. И потом, разве тебе не нужны деньги? Цель твоего путешествия находится в этом городе?
- Нет…
- В этом штате?
- Нет.
- Ну, вот видишь. Так что не бойся, никто свободы тебя не лишает. Просто у тебя появилась возможность подзаработать немного денег и облегчить себе путь. А у нас ты только отдохнёшь. Враги твои далеко, ты в безопасности.
Он потрепал волосы Альгана.
- Кстати, я забыл представиться: Доктор Форбс. До вечера.
Он вышел, на смену ему явилась Кэтрин Люис. Она поздоровалась с мальчиком и поставила на столик поднос с завтраком. Лаура со стороны наблюдала за подопечным.
- Ты чем-то расстроен? – спросила она, когда Кэтрин вышла.
- А ты как думаешь? Я не верю, что сам заснул в машине, я хорошо выспался ночью. Вы опоили меня.
- Извини, но мы не могли знать, согласишься ли ты на эксперимент.
- Да-да, а теперь у меня нет выбора.
- Но ведь ты ничего не теряешь.
- А вера в людей ничего не значит? Какой я идиот… Вы предлагаете мне сотрудничать за деньги. Те тоже сулили мне большие выгоды за мои бойцовские навыки. Когда я отказал, они подсунули мне девочку, которая делала вид, что влюблена в меня. Что ж, их интриги были намного тоньше и искуснее ваших.
- Ты очень раним, - заметила мисс Бартон. – Тебе никто не причинит вреда.
- А как же моральный ущерб? – заходился Алек в праведном негодовании. – Видимо, мне придётся убить всё доброе в своей душе, чтобы больше никто не мог разочаровывать и использовать меня.
Молодая женщина вздохнула.
- Я разделяю точку зрения мистера Форбса, - сказала она. – Мы не можем бросить тебя на произвол судьбы, даже если этого хочешь ты сам. За каждый сеанс будешь получать по сотне долларов независимо от результатов.
Она вышла. Ей было совсем не весело. Здравый смысл говорил ей, что она поступает правильно, отдавая Брайана в опеку этим людям, безусловно, уважаемым и достойным доверия. Но всё же ей было очень совестно.
«Ты прав, - думала она. - Мы не заслужили твоего уважения. И ты верно понял, что людей не за что любить. Раз они тебя используют, то и ты используй их.»

Через несколько часов доктор Форбс пригласил Алека в свой кабинет, усадил его в удобное мягкое кресло, а сам устроился напротив. Обе женщины стояли у него за спиной, будто конвоиры.
Доктор попросил юношу закрыть глаза, и, направляя в лицо ему свет фонарика, начал отсчёт. Алек тотчас поддался гипнозу, он уронил голову и замер. Замерли и экспериментаторы.
- Не смотри ему в глаза, - тихо посоветовала Кэтрин.
Но пациент вовсе не собирался никого смущать своим диковинным взглядом. Он был неподвижен.
- Как твоё имя? – спросил Форбс.
Альган не прореагировал.
- Откуда ты? Кто тебя преследует? – спрашивал доктор.
Не получив ответа, он дотронулся до руки юноши. Она была холодна, пульс еле угадывался.
- Что с ним? – забеспокоилась Лаура. – Приведите его в себя.
- Он просто очень глубоко, - туманно пояснил Форбс. – Брайан! Когда я дойду до нуля, ты проснёшься. Десять…
Он начал обратный отсчёт, но и это не помогло. Тогда он стал легонько хлестать подопытного по щекам. Алек не приходил в себя.
- Что вы наделали?! – воскликнула Лаура. – Вы причинили ему вред! Он ещё не совсем здоров.
- Без паники, девушки, - строго сказал врач.
Но именно паника уже владела мисс Бартон. Она начала трясти своего Брайана.
- Он в коме… - еле слышно говорила она. – Вы погубили его…
Она оставила свои бесплодные попытки и отошла к дивану. Доктор Форбс вновь занялся пациентом.
… Алек медленно плыл по дому. Состояние полёта вызывало в нём странное чувство, одновременно мучительное и приятное. Он ликовал, наконец-то хоть что-то удалось ему. Первые несколько минут он резво сновал из угла в угол, наслаждаясь своим могуществом и свободой. Потом он понял, что зря теряет время, и стал пристально изучать планировку дома, чтобы в случае необходимости можно было легко сбежать.
Одновременно Альган чувствовал, как тормошат его люди в кабинете, но он не реагировал и не поддавался им, пока всё не разузнал для себя. Только после этого он соизволил вернуться в нормальное состояние.
Открыв глаза, он глубоко вздохнул и улыбнулся.
- Слава богу! – воскликнула Бартон, бросаясь к нему.
- Долго я спал? – поинтересовался пациент.
- Семь минут, - ответил Форбс, с любопытством глядя на него.
- Надо же, а какой длинный сон видел. Можно я ещё посплю?
- Конечно, - ответила Лаура. – Пойдём в твою комнату.
Она увела подопытного.
Кэтрин Люис и доктор Форбс переглянулись. Женщина в досаде закусила губу.
- Неужели я ошиблась? Нет, не может быть. Этот парень уникален, и мы не должны отпускать его.
- Я лично не видел никакого результата, - жёстко ответил мужчина.
- Я, кажется, поняла, - проговорила Люис. – Он просто скрывает от нас свои навыки экстрасенса.
- А какой резон ему скрывать? Мы же ему платим.
- По-моему, он очень умный, и понимает, что стоит нам узнать его истинные силы, и мы никогда не дадим ему свободы. Разве мы не найдём покупателя для такого ценного товара?
- Ладно, в следующий раз попробуем замерить все его параметры во время сеанса, - согласился Форбс. – Но, боюсь, мы зря теряем время.
- Если бы ты был со мной в том мире, куда он утянул меня, да ещё и Бартон, ты бы не сомневался, - обиделась Кэтрин. – Ему нужно дать шанс доказать свою мощь. И я не исключаю даже шантаж. Брайан привязан к Лауре, мы можем действовать через неё.
- Она никогда не согласится. Праведница. Не понимает, что наука важнее её дешёвых сентиментов. Ну, думай, Кэт, думай. Брайан – твоя находка, твой неотшлифованный алмаз. Так сделай из него бриллиант, если сможешь.
7
- Ты нас всех очень напугал, - говорила мисс Бартон, сидя возле кровати Алека. – Что было с тобой в самом деле?
- Ты ждёшь, что я вытащу из рукава кролика? – Альган усмехнулся. – Не обольщайся, я просто спал. Видать, ваше снотворное из головы никак не выветрится. Но я же заработал сотню баксов? – с надеждой спросил он.
- Разумеется, - спохватилась Лаура и передала ему новенький бумажник, который она купила специально для него.
Алек залез внутрь и пересчитал деньги.
- Отлично, - пробормотал он. - Не могла бы ты купить мне нормальную одежду?
- Мы уже обо всём позаботились. У тебя есть приличный костюм.
- И когда я его получу?
- Когда будешь покидать нас.
- Понятно.
Альган небрежно швырнул бумажник на столик у кровати.
- Когда следующий сеанс?
- Завтра.
- И чего вы добиваетесь? – неприязненно спросил он, укладываясь поудобнее. – По-моему, я ваша большая ошибка. До завтра, Лаура.

На следующее утро Алек вновь занял место в кресле напротив Форбса. Он был в прекрасном настроении, ожидая новые успехи. Ему хотелось хоть на минуту перебраться в больницу и повидать Демке.
Наконец доктор Форбс прикрепил к нему какие-то проводки и начал читать своё заклинание. Альган с радостью поддался его власти. Сперва он погрузился в привычную тьму, несколько секунд его сознание было пассивным и бездеятельным, затем юноша словно очнулся и стремительно покинул дом.
Алек чётко и ясно помнил, как выглядит лечебница, и его память позволила ему добраться туда за пару секунд. Он проник внутрь, быстро нашёл палату с Демке и проскользнул в неё.
Его друг был единственным обитателем широкой комнаты, он лежал на кровати в самом центре помещения. Черты лица больного казались прорисованными тушью. Бледное лицо его еле заметно шевелилось, будто под кожей проходили лёгкие волны. Веки трепетали от этого непрестанного движения. В следующий миг они распахнулись, словно от порыва ветра, и глаза, прозрачные и нереально синие, превратились в два глубоких озера.
Слишком поздно Алек понял, что перед ним не Демке, что путешествие не удалось, и что попал он отнюдь не в больницу.
Два живых сапфировых озера слились и бросились на гостя, словно гигантская хищная медуза. Она впилась в тело жертвы и с плотоядной яростью растерзала его.
Юноша закричал и заметался в своём кресле. Потом резко затих и посерел, будто вся кровь его ушла сквозь невидимую рану.
Ни наставления доктора, ни удары от Кэтрин и Лауры не помогли ему прийти в себя. Где-то в головокружительной дали он потратил все свои силы в схватке с неведомым врагом, о котором никогда ничего не знал.

Спустя сутки трое опекунов Альгана решали его дальнейшую судьбу.
- Он не может остаться здесь, - говорил Форбс. – У меня нет необходимого оборудования, чтобы лечить его.
- Лучше всего ему будет в больнице, - с состраданием подхватила Кэтрин, касаясь руки Лауры.
- Само собой, - еле слышно ответила девушка. – Но позвольте ему хотя бы прийти в себя.
- Он в коме, - ответил доктор. – В больнице ему помогут.
- Но кто повезёт его туда в бессознательном состоянии? – упиралась Лаура. – Вы разрешите вызвать машину из больницы.
- Зачем? – нервно спросил Форбс. – Ты вполне можешь отвезти его туда сама. Угрозы для его жизни нет, он всего лишь истощён.
- Но подождите ещё хоть сутки, - настаивала девушка.
- Пожалуйста, милая, - согласилась Кэтрин. – Может, ему и правда полегчает.

К великой радости Лауры, пареньку, действительно, стало лучше. Он не пришёл в себя, но уже ничем не отличался от здорового спящего человека.
Утром третьего дня он был бережно уложен на заднее сидение машины Лауры, и девушка отправилась в обратную дорогу.
Форбс и Люис провожали машину взглядами.
- Да, мы прокололись, - сказал мужчина. – Если бы мальчишка умер, Лаура подала бы на нас в суд. Наше счастье, что он – бездомный сирота.
- Он нас обманул, - упрямо ответила женщина.
- Приборы он не мог обмануть. Ты просто не хочешь признавать себя побеждённой.
- Учти, мы ещё услышим о Брайане, или кто он там, - зло сказала Кэтрин. – И будем кусать локти.
Она расстроено ушла в дом.
* * *
Открыв глаза, принц увидел над собой почти райскую картину: густые тёмно-зелёные кроны высоченных сосен смыкались в ажурный купол на фоне сияющего неба; низкие влажные облака были озарены солнечным золотом.
Оглядевшись по сторонам, Альган понял, что находится на лесной поляне, возле небольшого домика. Он попытался встать, но руки его были слабы, и он не смог на них опереться.
Он лежал прямо на земле, под ним угадывалось что-то мягкое. Юноше было вполне удобно. Но всё же он чувствовал тревогу.
«Как странно, - думал он. – Меня никто не стережёт. Что бы это значило?»
Лёгкие шаги заставили его напрячься. Но он зря волновался: рядом с ним на землю опустилась Лаура.
- Где я в этот раз? – спросил её Алек.
- В безопасности?
- Меня больше не охраняют? – едко произнёс юноша.
- Я увезла тебя от Форбса. Ты заболел, и они испугались, что придётся отвечать. Они поручили мне отвезти тебя обратно в больницу, но я ослушалась.
Она улыбнулась, пригладила волосы мальчика.
- За день до отъезда я узнала об этом доме и арендовала его. Никто не догадывается, что мы здесь.
- И как давно?
- Уже неделю. Мне очень жаль, что так вышло.
- Я тебя не виню, - безразличным тоном ответил Алек и отвернулся.
- Нет, винишь, - тихо сказала девушка.
Принц молчал.
- Я должен идти, – наконец сказал он. – У меня мало времени. Моему другу нужна помощь, и должен спешить.
- Ты можешь встать?
- Конечно.
- Ну, вставай.
- Не собираюсь я ничего доказывать, - проворчал Альган.
- Ладно, - Лаура поднялась. – Отдыхай.
Юноша проводил её взглядом.
«Скотина неблагодарная, - думал он про себя. – Она ведь спасла меня. Единственная из всех.»
- Прости, пожалуйста! – крикнул он ей вдогонку.
- Без проблем, - донеслось в ответ.

Алек, как всегда, очень быстро набирал силы. Уже к концу недели он окреп настолько, что мог без труда повторить любое упражнение из тех, которым его обучали в клане. И он не стал откладывать своего отбытия. Лишь простился с Лаурой.
В десятом часу утра они сидели на поляне лицом к лесу
- И куда ты пойдёшь? – спрашивала девушка. – Бродить по лесу в надежде выйти на шоссе?
Альган пожал плечами.
- Пока я считал, что мой друг мёртв, я не хотел жить, мне была безразлична моя судьба. Мне некуда было податься. Теперь я знаю, что он жив, и сам хочу жить, чтобы спасти его. Но мне по-прежнему некуда податься. Я просто пойду искать близких людей. В Ладжтаоне у меня есть родственники.
- Но Ладжтаон ведь далеко.
- Но у меня есть деньги. Двести долларов, если не ошибаюсь. Хотелось бы знать, оправдал ли я эти деньги.
- Нет. Но ты рисковал здоровьем ради нашего интереса. Ради научных изысканий.
- Но вот наше психиатрическое приключение подошло к концу, - весело сказал паренёк. – Признаться, я устал от него.
- Я тоже, - согласилась мисс Бартон.
- У тебя будут неприятности из-за того, что ты скрыла меня?
- Вряд ли ты кому-то нужен. А Форбс с Люис будут только рады, что ты исчез. Я скажу, будто ты сбежал, скажем, вчера, а до этого жил у тётки Кэтрин. Не волнуйся.
- Я так благодарен тебе, - ласково произнёс Алек. – А ты так и не знаешь моего имени. Но так будет лучше. А то ещё вздумаешь искать меня. Не знаю, веришь ли ты истории о моей жизни, но я в опасности, и любая оплошность того, кто меня знает, может стоить мне жизни.
- Я не в претензии, - ответила молодая женщина. – Хоть мне и не безразлично. За своего друга не переживай, я буду заботиться о нём.
- А ты за меня не переживай, договорились? – сказал юноша. – Я привык сражаться и в обиду себя не дам. Надеюсь, ты ни в чём себя не винишь? Ты всё сделала правильно. Мы оба выиграли этот бой.
Он поднялся, помог встать своей старшей подруге.
- Мы увидимся, - произнёс он, протягивая ей тонкую руку. – Я же приеду за своим другом. А теперь прощай.
Лаура легонько пожала его руку, но не смогла сказать ни слова. Её привязанность доставляла ей слишком сильную боль. Алек, похоже, знал о её страдании.
- Прости меня, - попросил он и быстрым шагом пошёл в лес.
След Алека оборвался для всех, кого он знал.
* * *
Альган сидел на опушке леса, на склоне горы, и следил за восточным светлеющим небом. Тонкие лазурные полосы медленно растекались над чёрной землёй, изгоняя с неба мрачную синеву усталой ночи. Низкие облака быстро зарделись лёгким светом восхода. Нежный ветер шёл из самого сердца рассвета и нёс упоительное благоухание влажной травы.
Алек больше ни о чём не думал. В эти минуты чарующей свежести и чистоты природы он не мог засорять свои мысли суетой.
Небо над горизонтом постепенно стало почти белым, потом залилось оранжево-золотым сиянием. Над горами робко выглянула тонкая долька красного солнца.
Альган поднялся, испытав щемящее чувство нездешнего восторга и преклонения перед источником жизни, перед необозримым совершенством природы. Какое счастье, что сердце его теперь способно к подобным откровениям, и что никакая потеря, боль и одиночество не застилают глаза его и не лишают радости жизни.
Память юноши словно ожила под прозрачными прикосновениями ранних лучей, и он вдруг ясно вспомнил одно из стихотворений Тони Канингема, возвышенное и сумасбродное, очень подходящее нынешнему состоянию принца. Алек поднялся и прочёл его:
Привет тебе, живое солнце мира!
Перед тобой усталый сын земли.
На твой поток тепла в волнах эфира
Я отвечаю пламенем любви!

Ты – мой восход, ты – свет моих пожаров!
Я странник твой, я луч твоей зари!
Лечу вперёд и не страшусь ударов,
Из ветра себе крылья сотворив.

Я восстаю сегодня против тлена,
Над безднами огонь поднялся мой.
Я непокорный сын своей Вселенной
Я вечный отрицательный герой.

Усталый демон, падший ангел жизни.
Я гений снов и злой судьбы кумир,
Я проповедник незнакомых истин
Первопроходец, видевший весь мир.

Я сумасшедший дух, я враг покоя.
Моя стихия бой, стезя – любовь.
И одинок мой путь, как путь изгоя,
И, как огонь, моя пылает кровь.

Прими ж меня, небесное светило!
Согрей меня, ближайшая звезда.
Земное зло меня закабалило,
Но я восстал, воспрянул навсегда.

И жизнь моя плыла, как будто лодка,
То шла ко дну, то поднималась вверх.
И был мой мир из мрака ночи соткан,
И не один меня терзает грех.

Сегодня я стою на поле битвы,
Отныне я свободен от оков.
К тебе, звезда, летят слова молитвы,
Тебе поёт герой забытых снов.

Голос Альгана, сильный и полный надежды, растаял в чистом воздухе; сокровенные слова его затихли, отданные на волю ветра.
Но нежное солнце всё больше расцветало над плывущим горизонтом, словно питая свою силу из этого наивного и восторженного откровения детской души.

Глава 2. Эдуард. 1
Ладжтаон был городом благополучия, он вырос и развился за какие-то полтора столетия и из-за своей молодости отличался некоторым однообразием. Он не имел истории, ни одна война ещё не коснулась его, ничто не колебало его стабильности. Центр города составляли офисы и здания фирм, обеспечивших ему богатство. Дальше к периферии Ладжтаон превращался в море индивидуальных строений, окружающих центр подобно тому, как ядро кометы окутывается газовым облаком. Цветастая мозаика усадеб, ярких и ухоженных, с причёсанными палисадниками и детскими площадками, образовывала небольшие городки, уютные и ненастоящие. Жизнь этих благословенных уголков была тиха и неприхотлива. Город бушевал в приступе вечного непокоя, пригород же раз и навсегда был погружён в полудрёму. Город заходился в неуёмной жажде событий и деятельности, пригород был само бездействие. Жизнь среди игрушечных домиков была самодостаточна, тихая пристань для тех, кто искал спасения от города.
Эдуард Шелл местом своего проживания избрал именно пригород. Уютный, неброский коттедж этого человека находился к западу от Ладжтаона, примерно там же Эдуард подыскал себе работу. Аптека, в которой он служил фармацевтом, располагалась на первом этаже небольшого здания. Сквозь её витрины можно было изредка видеть высокого молодого человека двадцати трёх лет, приятной внешности, с мягкими чертами классического лица, со светло-каштановыми, почти золотистыми волосами и неторопливыми манерами. Эдуард был так спокоен и тих, что посетители иной раз вовсе не замечали его. Он имел хороший достаток, пользуясь наследством, и работал в аптеке только для того, чтобы хоть чем-то заниматься и не терять медицинские навыки. Молодой человек с отличием окончил медицинский колледж и смог бы найти более престижное место, но работа в аптеке привлекала его своей тишиной и стабильностью. Эдуард не стремился к карьере, в его жизни не было такой цели. В его жизни вообще не было цели. Он жил необыкновенно ровно, судьба наградила его постоянным штилем. Эдуард не любил суеты, не ставил перед собой проблем. Вся жизнь его сводилась к избеганию неприятностей. Он был очень добр, но это его качество не являлось следствием выбора между добром и злом. Его добродушие возникло в нём без усилий с его стороны, без работы над собой. Эдуард потреблял жизнь, она давалась ему даром. Благополучие опустило его в бесплодную созерцательность. Молодой человек был удручающе посредственен. Он имел только одну особенность, отличавшую его, не от всех, от большинства – он был гомосексуалист. Но даже это обстоятельство не вносило никакой сумятицы в его жизнь. Для другого подобная ситуация обернулась бы поводом для постоянной борьбы за право быть самим собой. Эдуард благополучно избежал этого, ему не пришлось отстаивать себя. Ему удалось быстро проникнуть в нужную среду и прижиться в ней. Молодой человек обладал мягким, сговорчивым характером. Он был само спокойствие, все его эмоции колебались на грани замерзания. Имея много друзей, особой привязанности он не питал ни к кому.
Не так давно Эдуард начал уделять внимание Ченингу, помощнику хозяина бара «Ганимед». Этот шестнадцатилетний юнец, представлял собой нечто совсем иное, нежели Эдуард. Миловидный, с круглым нежным лицом, он был утончён и изящен, как прелестный избранник Зевса, в честь которого было названо заведение. Крупные кудри солнечным нимбом обрамляли лицо юноши. Зелёные глаза Ченинга таили в своей глубине лёгкую насмешку, что придавало ему выражение стервозности. Тонкие губы, поддерживающие выражение постоянного лукавства, дополняли облик земного ангела.
Однако мало кто знал, как часто кокетливое озорство на лице этого парня сменяется злорадством или ненавистью. Нежность и доброта Ченинга была светлым ликом луны, обращённым к тем, кого он любил. Обратная же сторона была подлинным ужасом.
То, что Эдуард получил, не пошевелив и пальцем, Ченингу досталось с кровью. Он разорвал себе сердце, воздвигая на пьедестал свою любовь. Одиночество, боль и отчаяние отвергнутого существа родили в его душе только ненависть, но никак не чувство ущербности. Чени был по-настоящему беспощаден, очень немногое останавливало его от того, чтобы взять в руки оружие и отправиться мстить за униженное положение своих драгоценных друзей. Мир корчил ему гримасу отвращения, Ченинг отвечал в лицо ему смехом ярости, которая отнюдь не была бессильна.
Почти никто из друзей Ченинга не догадывался об его истинной натуре, поддаваясь его обаянию и нежности. Он обладал уникальной, поистине безграничной преданностью, пониманием и тактом. Он терял спокойствие и силы при малейшей неприятности хоть одного его друга. Он был готов умереть, пойти на страдание, позор и преступление по первой надобности любого из его собратьев. Осколки его сердца, разбитого в самом раннем отрочестве, достались каждому.
Общение Эдуарда с Ченингом пока сводилось к редким свиданиям, но шальной мальчишка, несомненно, привлекал молодого человека. В характере Чени были те качества, которых не было у Эдуарда, и в которых он нуждался. Он был сухим тростником, жаждущим огня, чтобы вспыхнуть.

* * *
Рабочий день Эдуарда близился к концу. Уже стемнело, парень остался в аптеке один. Он неторопливо прохаживался по лаборатории, проверяя свои препараты. Затем он запер дверь в подсобную часть и вышел в торговый салон. Витрины уже плотно застилались синей мглой, Эдуард прикрыл их опускающимися жалюзи. Ему не нравилось, когда освещённое окно оставалось открытым: тьма, прильнувшая к стеклу, угнетала его.
Вечер был тихий, извне не приходило ни одного звука. Эдуард прибрал помещение и, когда уже хотел выходить, услышал полицейский свисток. Звук шёл из глубин улицы. Юноша понял, что служитель закона преследует какого-то правонарушителя и гонит его прямо к аптеке. Сообразив это, молодой человек быстро подошёл к двери и хотел запереть её, но не успел этого сделать. Она распахнулась прямо ему в лицо.
Бывают моменты, когда вселенная застывает. Эдуард отпрянул, как от удара, сердце его накрыла горячая волна. Прямо за дверью стоял паренёк лет семнадцати, это был Альган. Очевидно, именно его ловил полицейский: Алек задыхался, волосы его беспорядочно рассыпались, глаза горели. Он замер на секунду, удивлённый и испуганный встречей с хозяином, а затем бросился вглубь помещения, чтобы укрыться там. Но для Эдуарда эта секунда первого свидания с истинной любовью затмила собой годы былых увлечений. Перед его искушённым взором предстала звезда.
Алек был прекрасен, он потряс обыденное воображение молодого человека. Лицо внезапного посетителя выражало одновременно и детскую растерянность, и жёсткую властность. А глаза, яркие, как два чёрных солнца, полные отчаяния, усталости и опасной одержимости, испугали и очаровали Эдуарда своим светом. Гость возник внезапно, как стихийное бедствие, и парень задохнулся от натиска чувств. Душа его, не знавшая прежде ни отливов, ни приливов, подверглась такой встряске, что первые минуты Эдуард не мог прийти в себя. Потом Алек исчез из поля его зрения, и молодого человека охватил страх потери. Он быстро обернулся и увидел, что юноша выглядывает из-под стола.
- Не выдавай меня, - попросил он.
Эдуард тотчас бросился к двери, запер её и потушил свет. Раздвинув пальцами решётку жалюзи, он внимательно осмотрел улицу и вдруг ощутил горячее дыхание гостя.
- Ушёл, - тихо сказал тот. – Можешь включить свет.
Молодой человек подчинился. Обернувшись к Альгану, он увидел, что юноша очень хрупкий и кажется больным. Это не только не убавило восторга Эдуарда, но и вызвало в нём острую жалость к гостю, как к потерявшемуся ребёнку.
Алек стоял, прислонившись спиной к прилавку. Голова его клонилась набок, глаза слипались. Вдруг он встрепенулся, пристально взглянул на хозяина.
- Ты спас меня, спасибо, - отрывисто сказал он.
- Пустяки, - не справляясь с голосом от робости, ответил парень.
- Я помешал тебе? Сейчас уйду.
- Но ведь ты болен! – с излишней горячностью возразил Эдуард, но тут же остановил себя.
Контроль, полный контроль над ситуацией! Только бы не дать ему уйти!
- Ты так плохо выглядишь, - убеждающе говорил он, крутясь возле мальчика. – Поехали ко мне. Я живу один, и у меня найдётся место для тебя.
Алек вновь внимательно посмотрел на него.
- С чего такая забота? Я ведь вор. Я только что пытался ограбить человека. Не боишься?
- В моей жизни тоже был случай, когда я нуждался в помощи, - начал Эдуард. – И добрый человек не бросил меня в беде…
Он не договорил. Альган стал медленно опускаться на пол.
- Пожалуйста, отвези меня к себе домой, - из последних сил прошептал он.
Эдуард обхватил его и почувствовал, что тело юноши вовсе не хрупкое и болезненное, а очень крепкое, литое, только сухое.
Алек был очень измучен, он едва шёл, новый друг почти нёс его, благодаря судьбу за каждую секунду этой случайной близости. В машине мальчик заснул. Эдуард вёл машину очень осторожно, боясь разбудить его. Он то и дело бросал на паренька внимательные взгляды. Изредка он ласково и восхищённо улыбался, и улыбка ещё долго отражалась в его светлых лучистых глазах тёплыми искорками нежности.
Вскоре автомобиль подъехал к коттеджу Эдуарда. Едва машина остановилась, принц проснулся. Он с трудом выбрался наружу. Хозяин открыл перед ним дверь дома и пропустил его вперёд. Обхватив Альгана за плечи, он помог ему добраться до кровати. Юноша медленно разделся, лёг и через минуту уже спал. Эдуард некоторое время стоял над ним, а затем ушёл в другую комнату.

Маленький домик Шелла имел простую планировку. В нём было три комнаты: общая, спальня и кухня. Спальня, в которой хозяин расположил гостя, представляла собой небольшое, скромно обставленное помещение. У стены напротив окна стояла кровать, у другой стены находился письменный стол, у третьей – шкаф. Убранство комнаты отличалось аккуратностью и простотой. За стёклами шкафа стояли несколько фотографий, которыми хозяин, очевидно, дорожил. Широкое окно было занавешено красными шторами.
В общей комнате, где сейчас находился Эдуард, господствовал беспорядок. Там горел яркий свет, и его квадратный лоскут, минуя дверной проём, частично залезал в спальню.
Молодой человек сидел на диване, даже не помышляя лечь спать. Его прежде столь спокойная душа, инертная и мягкая, оказалась в тисках чувства, о котором он ничего не знал до сих пор. Ему явилась подлинная звезда, и его бескрылое сердце подалось вверх. Эта далёкая огненная точка внезапно стала смыслом его жизни, она переплавила его мелочные и незначительные мысли и эмоции в одно огромное и горячее средоточие всей его сущности – в любовь.
Как уловить момент, когда сердце начинает открываться подобной любви? Как успеть разглядеть тонкую трещинку на нём, которая пропускает в царство бесстрастия первую каплю обжигающего блаженства? Эта еле заметная ниточка страдания живёт неизмеримо мало, каждая новая капля разрушает её края. И вот это уже не трещинка, а полость, и не полость, а пропасть, куда хлынул поток истинной боли. Сердца больше нет, его место заняла шаровая молния, опаляющая и готовая взорваться.
Эдуард терзался от необходимости увидеть Алека, но боялся разбудить его. Наконец, через полчаса после приезда, он не выдержал и отправился в спальню. Остановившись на пороге, он украдкой взглянул на своего спящего ангела. Но того не было видно в темноте, и молодой человек прокрался к окну и отдёрнул шторы. Комната сразу наполнилась жемчужным светом луны.
Взгляд Эдуарда упал на фотографии за стеклом шкафа, и парень вздрогнул. На карточках были ребята из бара и некоторые моменты их отношений. Хозяин испугался, что Алек увидит их и сбежит, не выдержав соседства с извращенцем. Поэтому, осторожно подойдя к шкафу, он вынул карточки и отнёс их в общую комнату, где запер на ключ в комоде.
Пересилив себя, он лёг на диван, но заснуть не смог.
На его счастье, или на горе, Алек был очень ослаблен. Последние дни юноша плохо ел, почти не спал от тоски по Демке. Он не только не восстановил свои силы, как рассчитывал, но и растерял обычную для человека жизненную стойкость. Иначе Эдуарду не удалось бы и минуты скрывать свои чувства к нему. Альган обязательно ощутил бы мощный поток энергии, идущий к нему от влюблённого в него парня. И, кто знает, чем бы это обернулось для Эдуарда.
2
Альган никак не мог прийти в себя. Все движения в его ослабевшей душе были замедлены, физическая и моральная немощь опускала его на дно. Он был не в состоянии бороться. Можно было бы сказать, что он пал духом, но это было неправдой. Он больше не нуждался в борьбе, он был счастлив. А ведь человек способен сопротивляться горю, но не счастью. Да и как ему сопротивляться, как сражаться с его хрупкой и пьянящей благодатью, с той свободой, которую оно несёт?
Но счастье не всегда избавляет от волнений. Это отнюдь не беззаботность. Алек панически боялся за состояние Демке, и это тянуло из него силы. Рядом с ним до сей поры не было никого, кто заботился бы о нём. Из-за волнений Алек терял ощущение реальности и не мог действовать эффективно и трезво. Только что он попытался украсть деньги при помощи остатков своей силы: он хотел усыпить бдительность мужчины и забрать его кейс. Но или полное истощение его дара, или подсознательное нежелание участвовать в преступлении, помешали ему. Ему не хватило ума придумать что-нибудь посложнее, не хватило сил и сноровки сберечь свою добычу. Он погибал физически и духовно. Он слишком рано покинул Лауру.
Но наконец ему повезло: он встретил Эдуарда. Этому доброму и заботливому человеку выпала миссия уберечь от падения принца клана Лун.
Эдуард и не подозревал об этом, он вообще не мог ни о чём думать. Он, как тень, оторванная от человека, бесшумно и бесцельно сновал из спальни в холл и обратно. Он видел, что Алек проснулся, но боялся заговорить с ним. Его удручал и вместе с тем восхищал болезненный вид юноши. Самую чуткую нежность и преданность, самую тяжёлую боль в любящем сердце вызывает вид страданий возлюбленного.
Молодой человек не находил себе места, ему хотелось приласкать Альгана, пригладить его рассыпавшиеся по подушке волосы. Он уже начинал тосковать, он знал, что их разделяет пропасть. Он понимал, что безмерно далёк от своей мечты. Любовь – созидающее начало, но Эдуард уже видел в ней свою смерть. Иногда слабые личности способны на такую любовь, она преображает их. Судьба Эдуарда долго была безмятежна, и теперь словно решила одарить его страданиями за все прошедшие в безветрии годы.

Альган окончательно проснулся через полчаса. Он открыл глаза и огляделся. Эдуард стоял напротив него. Алек недоверчиво и немного надменно, с равнодушием усталого человека, посмотрел на него, потянулся и слабым голосом произнёс:
- Неужели я выспался?
- Есть хочешь? – спросил его парень.
- Конечно.
- Я сейчас приготовлю. Лежи.
Он отправился на кухню. Гость зевнул, снова потянулся и перевернулся на бок. Приятная истома сменила его усталость. Переборов себя, он встал и побрёл на кухню. Он быстро отыскал её и увидел хозяина, сидящего у стола. Улыбнулся и сел рядом.
- Как тебя зовут? – равнодушно спросил он.
Молодой человек представился.
- А ты кто? – в свою очередь спросил он.
- Альган. Можешь звать меня Алек. Так меня зовут все родственники.
- Нет, то имя красивее, - возразил Эдуард. – Оно единственное в своём роде. Хотя, Алек – современнее и более привычно.
- Это на твой выбор, - с усмешкой ответил гость. – Но ты лучше не афишируй его. У меня могут быть проблемы.
- Не беспокойся. - Эдуард по-дружески коснулся его плеча.
Алек не обратил внимания.
Вскоре завтрак был готов. Хозяин накрыл на двоих, и оба молча принялись за еду.
- Ты один живёшь? – спросил гость.
- А кто сюда ещё поместится?
- Ты очень добр ко мне.
- Пустяки, - пробормотал Эдуард.
Но для Альгана это не было пустяком. Сейчас и накануне вечером он совершенно эгоистично потребовал от Эдуарда каких-то жертв для себя, но не встретил отказа. Подобный альтруизм настораживал, однако принц решил не думать об этом. Его новый друг был приятен ему. Этот молодой человек обладал способностью источать добро, от него словно исходило тепло. Альгану становилось легче в его присутствии. Кто же он? Какая благодать должна быть на сердце у человека, так щедро одаривающего добротой?
Эдуард и не подозревал о его чувствах, ему было тяжело. Едва Алек ушёл обратно в спальню и снова лёг спать, хозяин заперся в своей комнате, будто скрываясь от кого-то. Ему стало беспокойно, он взглянул на часы. Он работал во вторую смену и мог не спешить. Можно было бы договориться об отгуле, чтобы не оставлять Алека одного. Это не проблема.
Но вот как быть с Ченингом? Как объяснить невозможность дальнейших встреч?
Проклиная себя в душе за слабоволие, Эдуард робко набрал знакомый номер. Чени ответил сразу, он никогда не отлучался из бара, который был ему единственным домом.
- Здравствуй, детка, - сказал Чени.- Что ты имеешь мне сказать?
- Хочу извиниться, что не пришёл вчера.
- Да ладно, я нашёл себе развлечение. Но где ты был?
- Дома с одним человеком. Моим новым другом.
- А это что ещё за птица? Где ты его подцепил?
- Он сам пришёл ко мне в аптеку.
- Ах, он увидел тебя через витрину и влюбился.
- Не похоже. Он очень устал, и я пригласил его к себе.
- Заботливый ты мой, - ревниво произнёс Чени. – Ну, и как он?
- Никак.
- Так я и думал.
- Не о чем думать. Ничего нет, и лучше не надеяться, - он вздохнул, стараясь в свои немногословные ответы и интонацию вложить как можно больше смысла, ничего не открывая прямо, но позволяя обо всём догадаться.
- Мало тебе, - Ченинг всё понял. - Бросил меня на произвол судьбы. Я же тебе нравился.
- Прости меня. Я, наверное, эгоист, - пристыжено ответил Эдуард. – Но я влюбился. Это не флирт и не роман. Это судьба. Я, должно быть, потерял голову. Пока только голову.
Как не был уязвлён Чени подобной бесцеремонной отставкой, он не мог не обеспокоиться судьбой Эдуарда.
- Ладно, - миролюбиво произнёс он. – Я – твой друг. Так будет всегда, не смотря на твоё вероломство. А меня кто-нибудь да утешить.
- Ты просто чудо. Я тебя недостоин.
- Разумеется, - важно ответил юноша. – Ну что, ты уже объяснился?
- Нет. Я не могу. Он не из наших. Он ничего обо мне не знает.
- А-а, - растерянно протянул Чени.- Не повезло тебе. Зачем он тебе? Своих не хватает?
- Разве у меня был выбор? Ты бы видел его! Это нечто.
- Но он причинит тебе боль! Вдруг он отошьёт тебя.
- Я понимаю. Мне всё равно.
- А мне нет! – взвился Ченинг. – Я открою ему глаза на то, кто ты такой. Чем раньше это сделать, тем лучше.
- Да? В таком случае, ты убьёшь меня. Если он покинет меня, мне и жить незачем.
Чени умолк, не веря себе. Он боялся, как бы чувства его друга не зашли далеко, но, увы, именно это уже случилось.
- Ладно, - проговорил он. – Я, само собой, не стану портить тебе жизнь. Но помни, что бы ни произошло, позвони нам.
- Обещаю, - ответил парень и положил трубку.
Ченинг тоже в совершенном расстройстве положил трубку на рычаги. Он очень любил всех своих друзей, но это не помогло ему стать хозяином их судеб. Он мог только переживать за них или действовать, чтобы помочь им. В данном случае ему оставалось только переживать.
3
Прошло три дня со времени знакомства. Алек жил на полном пансионе, и его чувство благодарности и душевной привязанности всё крепло. Он хотел как-то намекнуть Эдуарду о своём расположении, сделать ему подарок. Он много думал, что бы оценил его друг, и чему был бы рад. Наконец, он нашёл, то искал: Эдуарду как человеку, близкому к медицине, интересно будет познакомиться с некоторыми препаратами клана. Конечно, разглашение тайн клана было делом вероломным, но Альган не мог отказать в этом подарке человеку, спасшему его от полиции, от болезни и нищеты.
Под конец третьего дня, когда Эдуард вернулся с работы, Алек решился предоставить ему свой дар.
Ветер был тёплым и умиротворённым. В спальне горел свет. Хозяин сидел за столом, настольная лампа освещала книгу, которую он держал в руках. Лицо его оставалось в тени, и он пользовался этим, чтобы незаметно любоваться Альганом, сидящим на кровати.
- Эдуард, - произнёс вдруг юноша. – Я многим обязан тебе. В благодарность я хочу открыть тебе одну профессиональную тайну моей семьи. Это из области медицины. Только смотри: то, о чём я расскажу тебе, ты должен беречь от разглашения. Иначе ты сильно подведёшь меня и сделаешь предателем. Поклянись.
- Клянусь, - растерянно ответил молодой человек.
Пересев за стол рядом с ним, Алек продолжил:
- Всё, что я буду говорить тебе, не должно вызывать у тебя ни вопросов, ни сомнений. Я знаю рецепт составления особого препарата, бальзама. Это сильнодействующее средство, оно вызывает ускоренную регенерацию повреждённых тканей и способно исцелить любое ранение или ожог. Конечно, в разумных пределах. Я напишу тебе состав и способ его приготовления. Я бы и сам в этом поучаствовал, но не хочу показываться людям. А ты в аптеке за несколько вечеров приготовишь его. Это только для тебя, чтобы ты мог воспользоваться сам или для своих друзей. Если ты попытаешься афишировать это, как своё открытие, ты поставишь себя под угрозу смерти.
- Алек, - мягко прервал его друг. – Не надо убеждать меня или запугивать. Я никогда не предам твоё доверие.
Всё время, пока юноша объяснял и записывал, Эдуард напряжённо следил за каждым его словом. Его опыт в аптекарском деле позволил ему понять, что Алек, действительно, даёт ему что-то очень ценное.
Пообещав другу завтра же заняться сбором составных частей, молодой человек ушёл к себе и запер бумагу с записями в шкаф. Он понимал, что не имеет права игнорировать подарок Альгана, ему и самому не терпелось узнать тайну бальзама. Поэтому он не стал медлить и в ту же ночь занялся изучением записей.
Следующим вечером он позвонил к себе домой и сказал Алеку, что задержится в аптеке до утра и будет заниматься бальзамом.
Он солгал. Ему просто было нужно провести время со своими друзьями. Не выдерживая пытки своей тайной любовью, Эдуард хотел открыть свою душу кому-нибудь, в надежде, что его выслушают и поймут.

Уже светало, и в баре осталась незначительная часть посетителей. Это были завсегдатаи, сколотившие небольшую шайку. Они считали Эдуарда своим.
Несмотря на то, что Эдуард застал в баре многих хороших знакомых, он в течение всей ночи не посмел открыть рта. Лишь под утро друзьям удалось разговорить его.
- Родной, я вижу, ты уже не с нами. Может, хоть имя его назовёшь? – настаивал высокий нагловатый парень. – Разве ты не доверяешь нам?
- Адам его зовут, - неохотно ответил Эдуард.
- Он блондин, брюнет?
- Он латиноамериканец.
- Странное имя для латиноса, - заметил Чени. – Он, должно быть, солгал тебе. Или ты врёшь нам.
- А вот мы пойдём и взглянем на твоего Адама, - пообещал кто-то.
- Вы ошалели! – Эдуард резко поднялся. – Он людей боится, не выходит из дома! Вы вспугнёте его, и он сбежит.
- Он что, больной?
- Думайте, что хотите.
- Ничего, если сбежит, мы его поймаем. Он и вправду такой красавец, раз ты по нему сохнешь?
- А вам зачем?
- Может, мы его у тебя отобьём, - нахально заявил один из парней. – Ведь ты ж никак не решишься.
- Только посмейте к нему приблизиться! – испуганно воскликнул Эдуард. – Вы оскорбите его или напугаете, и он покинет меня! Вам наплевать на меня? Я же люблю его!
Его возмущение поднялось до высшей точки, и он бросился к двери.
Друзья, опешившие от силы и праведности его чувств, схватили его и почти насильно увели в один из номеров на втором этаже. После чего удалились, оставив наедине с Ченингом. Паренёк сел возле Эдуарда и с материнской заботой стал гладить по волосам.
- Не сердись на них, - просил он. – Они вовсе не бессердечные. Они просто не сразу поняли тебя. Не беспокойся, никто не посягнёт на твоего Адама. Я сам прослежу за этим, обещаю.
- Я его обожаю, - тихо произнёс Эдуард.
- Я понимаю, - ответил Чени.
- Какого дьявола ты понимаешь? – взвился его друг. – У тебя, что, есть единственный любимый человек? У тебя их несколько десятков.
- И все единственные, - невинно ответил Чени. – Разумеется, такой любви у меня не было. Но в петлю я уже лез из-за мужчины. В тринадцать лет.
- Знаю, - мрачно ответил Эдуард. – Из-за того, кто совратил тебя, малолеточку.
История Ченинга была известна только самым близким друзьям. Первый его любимый мужчина едва не угодил под суд из-за родителей ребёнка. Ему удалось избежать этого, но пришлось покинуть Ченинга и переехать.
Семья не поняла чувств младшего сына, и он остался один на один со своим горем. Он не выдерживал муки расставания и хотел вернуть утраченную любовь. Пусть даже за счёт других.
Через неделю после того, как ушёл его любовник, Чени вырядился в платье старшей сестры, изуродовал себя её косметикой и покинул дом. Он отправился в бар, о котором упоминал его мужчина. Спустя некоторое время он отыскал бар на окраине города. Было утро, и бар пустовал. Чени устроился на ступеньках и заснул. Разбудил его Чарли – владелец заведения.
- Тебе чего, девочка? – спросил он, глядя сверху вниз.
- Я не девочка.
Мужчина усмехнулся без всякой радости, и ответил:
- Тем хуже для тебя.
Отперев дверь, он вошёл в бар. Чени бросился за ним.
- Нет, малыш, - остановил его Чарли и указал на надпись возле названия бара.
В ней говорилось, что вход открыт только для совершеннолетних. Естественно, Чарли не собирался рисковать своей репутацией и благополучием друзей, принимая малолетку. И Чени не был эгоистом, и потому ушёл. Он забрался в подвал одного из старых домов и повесился на куске провода. Он не знал, что Чарли, устыдившись своей бесчувственности, проследовал за ним.

- Ты не представляешь, как я счастлив, что жив до сих пор, - говорил Чени Эдуарду. – Ни разу об этом не пожалел. Плевать я хотел на все свои обиды, на эмоции по поводу людского презрения или неразделённой любви. Мне есть, для кого жить. Я люблю всех вас. И я благодарен за каждый день, который проживаю благодаря Чарли, единственному моему. И любой из вас для меня единственный, что бы вы обо мне не думали.
Он замолчал, прислушиваясь к отголоскам своих слов у себя в сердце. Потом продолжил:
- Надеюсь, когда ты окажешься у роковой черты, то позволишь мне стать твоим спасителем. Может, и ты в своё время будешь благодарить меня.
- Зачем так трагично? - Эдуард усмехнулся. – Что за пафос? Хотя, я, наверное, сам виноват. Взвинтил тебя. Но и меня понять можно. Я уже не в состоянии сдерживать себя. Ты не представляешь, во что мне это обходится. Я так хочу обнять его, хотя бы только обнять. Но я понимаю, что он не потерпит этого, и я его потеряю. Я ни за что не оскорблю его своими чувствами. Я и прикоснуться к нему боюсь.
- Ты так заболеешь от страданий, - печально заметил Ченинг.
- Мне всё равно.
- Мне не всё равно. Я понимаю тебя. И не знаю, что посоветовать. Я бы сказал тебе: борись, твоё дело правое. Ты послушался бы?
- Как бороться?! Кинуться перед ним на колени? Он будет презирать меня.
- Тогда забудь о нём, - продолжил Чени.
- Это невозможно, я же сказал! – раздражённо перебил Эдуард. – Ты его не видел. Никто здесь не достоин его. Как ты можешь судить о нём?
- В таком случае, добейся его расположения. Пусть он сперва станет считать тебя лучшим другом. Потом сделай так, чтобы он пожалел тебя. Потом лучше всего напоить его и…
Эдуард поднялся, с омерзением глядя на юношу.
- Какая грязь! Ты предлагаешь мне подлость?!
- Нет, что ты. Я просто показываю тебе, что ни один из советов, которые я могу тебе дать, не выдерживает критики. Извини, я не хотел оскорблять твоих лучших чувств.
Он тоже встал, прошёлся по номеру.
- Что, думаешь пропадать с потрохами? – резковато спросил он. – Ты мужик или кто? Или добивайся его, или давай дорогу другим. Вернее, он же не наш… Нет, не такое уж это несчастье – влюбиться. Справишься. Ты только не должен сходить с ума. Иначе твоя любовь обернётся против Адама, или кто он там. Будь безупречен с ним, и тогда он сам не сможет жить без тебя. Ты сумеешь сделать его счастливым.
Эдуард смотрел на него, и в глазах его затеплилась надежда.
- Ты прав. Любовь – не смертельная болезнь. - сказал он. – Я слишком всё драматизирую. Ладно, пойду я, Завтра на работу. Надо хоть немного поспать. А насчёт Адама… Я сумею сделать так, чтобы он был счастлив. Если хочешь, для меня это единственная цель в жизни.
Он простился и покинул Ченинга.
- Счастлив, как же, - пробормотал тот об Алеке, едва молодой человек вышел. – Хотел бы я видеть, как этот смазливый ублюдок горит в аду!
4
Прошла неделя с тех пор, как Альган поселился у Эдуарда. Ему было очень хорошо в компании нового друга. Молодой человек так поддерживал его, что он чувствовал себя в родной семье. Спокойствие и благополучие усыпляли Альгана, а внимание и забота Эдуарда были настолько приятны, что не хотелось ничего менять. Однако долг и любовь к Демке и оставленным братьям не позволяли ему стоять на месте. Он не забыл свою цель. За время своего путешествия до Ладжтаона он сумел продумать свои действия и оценить их риск. В прошлом он совершил достаточно грубую ошибку: перед отъездом с Демке он оставил не только письмо для отца, но и отправил копию своей подробной исповеди на электронный адрес Артура. Тогда Алек сжигал все мосты и сам себя лишал возможности вернуться. Тогда это было актом, близким к самоубийству. Альган должен был покарать себя, и он выбрал такой дерзкий и опасный способ.
Теперь ему приходилось кусать локти. Хотя, по здравому размышлению он понял, что не только не проиграл, но даже кое-что выгадал. Он не собирался возвращаться в клан и требовать обратно свой пост. Ему нужна была только помощь для Демке. Он сможет обратиться за ней к Артуру без всякого риска. Тот имеет мощный компрометирующий материал на Алека, и младший брат для него безопасен. Алек никогда не посмеет пытаться вернуть трон. Если даже он осмелится снова показаться в клане, его ждёт суд и ссылка на один из островов. Если бы Алек не был замешан ни в чём преступном, он поостерёгся бы встречаться с Артуром. Он знал о ненависти этого человека и его злонамеренности. Артур решил бы, что Алек пришёл забрать причитающееся, и попытался бы убрать его с дороги. Тогда Альгану ничего не оставалось бы, как обратиться прямиком к отцу и, как итог, вернуться в клан. А он не хотел возвращаться. Его вовсе не радовала перспектива стать правителем народа, который его презирает и преследует с детства.
Благодаря письму, он может тайно встретиться со старшим братом и попытаться убедить его помочь Демке. Они же когда-то были друзьями.
Но если Артур откажет, тогда остаётся один путь – к пааргам. Они без труда вытащили бы его друга из помешательства. Если бы, конечно, захотели это сделать. Но паарги не признают зла и, по словам Комуарта, не прощают людям грехов. Они вполне могут отказать в помощи Альгану – как убийце, и Демке – как его сообщнику.
А сам Комуарт? Ведь он тоже сумел бы помочь. Но разве он не пытался уже убить своего ученика? Нет, Алек не мог рисковать, обращаясь к кому-то из них. Он чувствовал себя в западне.
Вдруг в голову ему пришла почти нелепая идея. Он может сам проникнуть к пааргам и восстановить у них свои силы. Если с ним не будет Демке, они не должны узнать его.
Но могут и узнать, ведь внешность Канхаоса им хорошо известна.
Однако почему эта внешность должна быть достоянием именно его – бывшего наследного принца? Ведь все клановцы – прямые потомки родоначальника и его братьев. Хотя, и это не главное.
«Они же всё знают о людях, они читают мысли, как и я раньше, - размышлял паренёк. – Они знают о том, что происходит на другом конце планеты без всяких посредников. И им, наверняка, известна моя судьба. И они ничего не сообщили отцу, чтобы он не стал меня искать. Они и впрямь ненавидят меня, раз обрекают на одиночество и не пожелали вылечить. И Комуарт должен знать, что я жив, но и он ничем не помог, - с горечью резюмировал он. – Меня все предали. Но я не могу предать Демке, Сандра и Мика. Остаётся надеяться, что Артур не увидит никакого риска в моём появлении и соблаговолит помочь мне».
Проблема связи со старшим братом представлялась Алеку самой простой. Он помнил его электронный адрес, в своё время ему не составляло труда узнать его. Он знал много чего другого и о брате, и обо всех, кто только мог его заинтересовать. Тогда от него невозможно было скрыть ничего.
Альгану оставалось лишь послать брату письмо. Но у Эдуарда не было компьютера, и юноша решил узнать у него, где можно выйти в Интернет.
Эдуарда удивила эта просьба, и даже напугала. Он отдавал себе отчёт, что Альган не будет вечно жить у него. И любое действие мальчика ввергало его в панику. Вот сейчас Алек с кем-то свяжется, и тот поможет ему добраться до дома. Молодой человек хотел ответить, что не знает ничего подобного, но вдруг его осенила идея. Один из его друзей, принадлежавших его же кругу, содержал клуб для любителей виртуального общения. Кроме того, этот парень, Дэни, был довольно способным хакером и не чурался вскрытием чужих ящиков. Впрочем, делал он это из дурного любопытства, а не из желания навредить.
- Да, знаю я такое место, - проговорил Эдуард, пряча глаза. – Хочешь, я провожу тебя туда?
- Будь настолько любезен, - Алек улыбнулся. – Я совсем не знаю города.

В тот же вечер он сидел перед монитором и придумывал текст послания. Эдуард в соседней комнате шептался с Дэни.
- Так это он и есть? – с неподдельным восторгом спрашивал парень. – Не удивляюсь я, что ты стал таким психованным. Чёрт, да с ним и спать не надо, хватило бы один раз увидеть.
- Замолчи, - прошипел Эдуард. – Не говори о нём в таком тоне.
- Но он же конфетка.
- Твои плоские шаблонные фразы к нему мало применимы, - раздражённо ответил Эдуард, но тут же опомнился.
Ему нужна была помощь этого похабного существа, и он поспешил обратить всё в шутку. Впрочем, Дэни и не подумал обижаться. Все его мысли были заняты смазливым другом Эдуарда.
- О’кей, я придумаю про него поэму, - сказал он. – И что у тебя за дело ко мне?
Эдуард замялся, как школьник. Ему было невероятно больно и стыдно из-за того, что он собирался сделать. Но неведение причиняло ещё большие муки, и он решился на это предательство.
- Мне бы хотелось узнать, что и кому он напишет.
- Ревнуешь? Я понимаю. Я бы такого увёз на необитаемый остров и потопил бы лодку. У тебя его в два счёта отобьют.
- Ты сделаешь это для меня?
- Сделаю. За один поцелуй. Не бойся, дурачок, не за твой. За его поцелуй. Осторожно! Если ты свернёшь мне шею, кто будет вскрывать письма твоего ненаглядного? Как всё тяжело у тебя, шуток не понимаешь. Да, влюблённые, они что больные. Иди с богом, да приходи завтра, я открою тебе сердце твоего принца.

Алек долго раздумывал, шифровать ли ему письмо. Древний язык клана, которым люди Лун пользовались по сей день, был непереложим на латинский шрифт, и для безопасности общения был разработан особый шифр. Но, во-первых, Альган не слишком хорошо помнил его и боялся наделать ошибок, из-за чего его послание невозможно было бы раскодировать. А во-вторых, он считал, что шифровать в данном случае вообще бессмысленно. Ведь он хотел скрыть своё послание именно от клановцев, а не от людей Внешнего мира. И Алек написал на английском следующее:
«Артур, это Алек. Я в Ладжтаоне. Демке нужна помощь, и я надеюсь на твоё милосердие. Я не нарушу обещания и не появлюсь в семье никогда, можешь не бояться. В любом случае, у тебя есть компромат на меня, он будет залогом моей честности и безопасности нашей встречи. Мне больше не к кому обратиться. Я сумею быть благодарным, если не в ближайшие дни, то с течением времени».
Перед тем, как отправить письмо, Алек попытался прозондировать своё будущее и выведать, не ждёт ли его опасность. С большим трудом он всё же ощутил некоторое внимание к своей персоне, но быстро понял, что это ложный сигнал. Обернувшись, он заметил, что из-за двери на него пристально смотрит Эдуард.
«Надо же, волнуется за меня», - с тёплым чувством подумал юноша и отправил письмо.

Вечером того же дня за ужином Эдуард рассказал ему, что сумел синтезировать бальзам в своей аптеке. Алек с улыбкой похвалил его, но не смог обмануть чуткости своего друга. Альган был слишком занят своей проблемой. Эдуард уловил безразличие, он понял, что это может быть началом конца, предвестием беды, которая только зарождалась.
- Прости, что я лезу не в свои дела, - робко сказал он. – Но мне интересно, кому ты писал?
- Другу. Давно не общались. Надеюсь, что ответит. Он мой единственный друг. Кроме тебя, разумеется. Ты что-то говорил про бальзам. Он у тебя здесь? Ты его уже опробовал? Учти, он очень болючий. Один раз испытаешь на себе и предпочтёшь ходить с ранами и ожогами.
- Но разве его нельзя употреблять при наркозе? – удивился Эдуард.
- Можно, - в свою очередь удивился Алек.
Раньше ему и в голову не приходило, что воин Лун настолько испугается боли, что позволит вколоть себе наркоз.
- Раз ты принёс его, мы сейчас и проверим, как он действует, - продолжал Альган. – Я боли не боюсь, я проверял его на себе ещё четыре года назад, когда впервые сделал его сам. Интригует, а?
- Ещё как. Кем же ты был четыре года назад? Йогом?
- Первоклассным экстрасенсом. Но теперь уже не то. Лишения подточили мои силы, и я даже мыслей читать не могу. Хотя, сегодня у твоего друга ты пристально смотрел на меня, и я заметил.
Эдуард не ответил, он трепетал. В самом деле, он помнил, как резко взглянул на него Алек тогда.
- Я тоже иногда чувствую взгляды, - ответил он с улыбкой и ушёл в другую комнату за бальзамом.
5
На следующий день оба молодых человека с одинаковым нетерпением примчались к Дэни. Эдуард тут же скрылся в комнате хозяина, Алек засел за один из компьютеров.
Он не ошибся, полагая, что Артур не сможет проигнорировать его послание. Его брат отвечал:
«Я согласен встретиться с тобой и обсудить твою проблему. Демке мне не безразличен, и если тебе нужны деньги, я смогу предоставить тебе некоторую сумму. Но я надеюсь на твою порядочность и верность слову. Я предлагаю тебе встретиться вне города, это будет безопаснее для нас обоих».
Дальше шло описание места встречи. Это оказалось не только за чертой города, но и на порядочном расстоянии от него, рядом с одной из внешних магистралей. Единственным ориентиром должна была служить маленькая закусочная у дороги. Причём встреча должна была происходить около десяти вечера. Алек вполне понимал желание Артура максимально удалиться от города. Его брат совершенно оправданно мог опасаться ловушки и любой подлости с его стороны.
- Тем более что он судит людей по себе, - усмехнулся Альган и принялся за ответ.
Он согласился со всеми условиями и хотел добавить, что ему нужны не деньги для Демке, а помощь пааргов. Но потом решил, что Артур никогда на это не пойдёт. А с деньгами Алек сможет обеспечить Демке должный уход, и, кроме того, это позволит ему самому восстановить силы и попытаться вылечить друга. И, конечно, не сидеть на шее Эдуарда.
Встреча должна была состояться этой же ночью. Почему так срочно? Не боится ли Артур, что Алек передумает?
Однако Альган не имел выбора. Он хотел уничтожить письмо, но потом решил, что оно может пригодиться, как доказательство против Артура.

Вечером он расслабленно сидел перед телевизором, в надежде усыпить бдительность Эдуарда, и пытался придумать повод для своей поздней прогулки. Но ему не пришлось долго напрягаться. Эдуард возник в дверном проёме, улыбнулся и с извечной своей виноватой интонацией сказал, что этой ночью его не будет дома.
- На свидание идёшь? – с улыбкой спросил Алек.
- Как догадался?
- Ну, на вечеринку ты попытался бы затащить и меня. Скажешь, я не прав? Ладно, удачи.
Эдуард вышел. Альган пару минут вглядывался в дверь, надеясь уловить угрозу или хоть какое-то напряжение. Он не верил в совпадения. Ему показалось, что Эдуард хочет его выследить. Но зачем? Да и как он узнал, что Алек отлучится куда-нибудь именно этой ночью?
Юноша отбросил свои сомнения и упрекнул себя в том, что ведёт себя подло по отношению к единственному другу. Он встал, взглянул на часы. Было чуть больше восьми. При быстром шаге Алек успел бы добраться до места встречи и за час, но не хотел спешить. Да и спокойная прогулка помогла бы ему собраться с духом. Алек волновался. Может, он предчувствовал каверзу от Артура. Да нет, ни при чём здесь интуиция. Алек просто человек, склонный к излишней озабоченности по поводу своей безопасности. Жизнь приучила.
Мальчик покинул дом своего благодетеля. Он медленно шёл по улицам, залитым щедрым золотым светом заката. Свет быстро умирал, откатывался на запад, куда держал путь и Алек.

В пятидесяти метрах от закусочной была тьма кромешная. Альган стоял у обочины, он был спокоен и собран, чтобы в любой момент дать бой. С обеих сторон от шоссе по склонам гор возвышался лес.
«Если бы Артур хотел убить меня, он подослал бы снайпера с прибором ночного видения, - размышлял он. - Раз уж я до сих пор жив, значит… Значит, нет ещё десяти. Что же это я, стою и жду здесь пулю в висок? А может, Артур знает о моих силах и не в курсе, что я их потерял? Или он всё же решил мне помочь?»
Он не успел ответить на эти вопросы. Белая туманная зарница скользнула по шоссе, и вскоре к юноше приблизились два мотоцикла. На каждом было по два человека, одетых в полицейскую форму. Они спешились и подошли к парню с требованием предъявить документы. Алек документов не имел, он с досадой подумал, что придётся обезвреживать так некстати подвернувшихся стражей порядка. Однако если бы он был городским жителем, он удивился бы, что полицейские приехали не в машине. Но он не знал особенностей городской жизни.
Ему вовсе не хотелось сражаться с этими парнями, но и выбирать не приходилось. Это могли быть и люди Артура. В таком случае весь этот маскарад задуман с целью причинить ему вред. Но может быть и так, что Артур просто проверяет, нет ли засады. И Алек не спешил действовать, он всё обдумывал, при этом разыгрывая простачка, который не поймёт, чего от него хотят.
Один из полицейских приблизился к нему вплотную и посветил ему в лицо фонариком. В этот миг другой скользнул за спину юноше. Но развязка не успела наступить: мимо с дикой скоростью промчался автомобиль с потушенными фарами. Парни напряглись, и не успела машина скрыться за поворотом, Альган вступил в бой. Он понял, что попал в засаду. Никто из полицейских не обратил внимания на машину, которая столь явно нарушила порядок. А ведь по меньшей мере двое из этих ребят должны были пуститься в погоню.
Благодаря внезапности своего нападения, Альган сумел вырваться из кольца, оглушить одного из противников. Он метнулся к ближайшему мотоциклу, оседлал его и полетел прочь. Позади взревел мотор другого. Они пронеслись мимо закусочной и исчезли во мраке.
Машина с потушенными фарами вырулила на шоссе и припустила за ними. Её водитель был бледен настолько, что это можно было увидеть и в темноте. С половины десятого ждал он Алека неподалёку от места встречи. Он-то и увидел в свете фар мотоциклов, как нырнула в карман рука полицейского, зашедшего за спину Алека. И тогда он рванул вперёд, в надежде испугать преступников и дать Альгану шанс. К счастью, он не прогадал. Алек сумел разбить кольцо и улизнуть. Но что его ждёт дальше? Кто эти люди? В чём состоит план неизвестного Артура, назначившего встречу?

Маленькая кавалькада почти бесшумно неслась по тёмному шоссе, мелькая в свете высоких фонарей. Алек стал отрываться от погони. Он слышал свист пуль, но не различал самих выстрелов. Его пытались убить из пистолета с глушителем. Он петлял, метался по дороге, изумляясь, что его видно в такой темноте. Очевидно, на одном из убийц прибор ночного видения.
Эдуард держался на таком же расстоянии от преследователей, на каком они – от беглеца. Дорога стала подниматься в гору.
Эдуард хорошо знал эти места. Следом за подъёмом шёл спуск, который круто заворачивал буквой S, далее дорога шла прямо, перпендикулярно прежнему направлению. В образованном изгибом дороги полукруге располагалась небольшая автозаправочная станция. Молодому человеку пришло в голову воспользоваться изгибами дороги, пересечь напрямую поросший лесом склон, который она огибала, и встретить Алека с левой стороны станции, в то время как враги будут гнать его вдоль правой.
Едва подъём перешёл в склон, Эдуард завернул машину в лес и повёл её наперерез погоне. Иногда робкие личности способны на чудеса героизма. Ночной лес хранил в себе сотни опасностей, Эдуард рисковал разбиться о деревья, перед ним могла возникнуть пропасть. На лобовое стекло сыпался мелкий мусор листвы. Спуск был крут, машина больше летела, нежели ехала, её швыряло из стороны в сторону, она едва не переворачивалась. Но Эдуард не боялся за себя, он должен был спасти Альгана. Он был ангелом, бросившимся вниз, чтобы уберечь жизнь человека, и в этом падении ломающим себе крылья. Он не думал, что совершает немыслимый поступок, и не боялся погибнуть. Он искал глазами серую полоску асфальта далеко внизу. Наконец, он её увидел. Машина его, скрежеща железным телом, свалилась на шоссе, и, проехав несколько метров по инерции, остановилась. Эдуард выбрался из неё и встал рядом. На его бледном от напряжения лице играла победная, почти безумная улыбка.
Отдышавшись немного, он пошёл по направлению к станции. Комплекс станции исчезал в темноте, автозаправочные колонки освещались высокими яркими лампами. Территория АЗС пустовала. Погони ещё не было видно. Парень присел на край дороги и стал ждать. Когда Алек появится, он пересадит его в свою машину, и, может, им удастся сбить полицию со следа. Машина спокойно поедет им навстречу, в то время как полицейские будут стремиться догнать мотоциклиста.
Тем временем Альган, добравшись до станции, заехал на её территорию и стал пересекать её по диагонали. Полицейский мотоцикл остановился, один из парней поднял руку с пистолетом. Убийце больше не нужно было целиться именно в Алека. Он бесшумно выстрелил в пространство перед собой, ни во что не метясь.
Через долю секунды одна из бензоколонок, выплеснув из себя столб огня, взмыла в воздух. Полицейский мотоцикл проворно развернулся и понесся подальше от фейерверка. Взорвалась вторая колонка, потом третья, воздух завертелся в грандиозной пляске огня. Из здания станции выбежали люди с тушителями, но укротить буйство огня было уже невозможно. Пожар грозил в одночасье разрушить весь комплекс. Воздух гудел, от высокой температуры полопались стёкла высоких фонарей. Смертоносный хаос извивался на фоне чёрного неба, на месте прежней автозаправочной станции. Его жёлтые, красные, бурые перья угрожающе носились над останками комплекса.
А что же Алек? Он находился в самом центре станции, когда вспыхнул пожар. Он мгновенно осознал опасность, но мчался и так на предельной скорости. Ударная волна выбила его из мотоцикла, и он упал через несколько метров. Пламя тотчас обхватило его, От удара юноша потерял сознание, его неподвижное тело превратилось в факел.
Эдуард видел всё это. Он застыл, не веря в произошедшее, но уже через секунду, очертя голову, бросился в огонь. Пожар ярко осветил его лицо, побелевшее, изуродованное болью. Всё страдание его сосредоточилось в лютом пламени, охватившем хрупкое тело Альгана. Сбросив с себя куртку, парень накрыл ею мальчика и стал руками сбивать огонь с его брюк и рукавов. Справившись с ним, он схватил раненого на руки и вынес на шоссе. Алек был без сознания, голова его, спасённая от огня шлемом, тяжело билась о плечо Эдуарда.
Молодой человек положил его на заднее сидение своей машины, сел за рули и повёл автомобиль прочь.

6
Эдуард находился в том состоянии, когда безумие вероятнее, чем трезвость, но между тем страдание прояснило его рассудок и заставило соображать быстрее обычного. Парень понял, что не может отправить Алека в больницу, так как его там без труда обнаружат. Человек, доставленный с ожогами в день катастрофы, обязательно попадёт под подозрение. Нелегальных врачей Эдуард к своему стыду не знал ни одного. Поэтому Альгана следует скрыть и заняться им самостоятельно. Что же делать, терзался Эдуард: при любом раскладе он рисковал жизнью Алека. Он не мог позволить себе ни отправить его в больницу, ни оставить без медицинской помощи. Медлить с решением было нельзя. Вдруг его осенило: если он применит бальзам, о котором поведал ему друг, это может помочь. А если нет? Если он подвергает жизнь Алека опасности благодаря своей самоуверенности?
Эдуард провёл рукой по лицу, отгоняя тяжёлые мысли. Он вёл машину по той части шоссе, которая после всех поворотов идёт перпендикулярно прежнему направлению. Он знал, что эта магистраль огибает часть пригорода, где находится его дом.
Неожиданно Алек зашевелился и издал стон. Это был страшный звук, он свидетельствовал о неимоверной боли.
- Только не это, - в отчаянии прошептал молодой человек. – Он приходит в себя. А вдруг у него случится болевой шок? Нет, мальчик мой, не двигайся, мы скоро будем дома. Не надо стонать, ты же не хочешь, чтобы я сошёл с ума?! Милый мой, за что тебе такое? Почему ты оказался в огне, а не я? Я счёл бы за честь обратиться в пепел у тебя на глазах! Почему ты не сказал, что тебе нужны деньги? Я бы всё для тебя сделал!
Он бросил руль и схватился за голову. Грудь его толкали рыдания. Потом он вцепился в руль.
- Но я же знал! Сам читал то письмо… Боже, почему я не решился вмешаться? Ты не простил мне подлости, но зато я бы избавил тебя от такой судьбы… Молчи, молчи!! – заорал он на корчившегося у него за спиной юношу. – Или ты хочешь, чтобы я врезался в дерево? Господи, ну почему я не признался тебе ни в чём?! Теперь у меня может не быть шанса! Ты умрёшь и не узнаешь, как я люблю тебя!
Машина ехала на полной скорости, словно её нёс порыв урагана. Водитель был слеп, слёзы мешали ему видеть. Пассажир находился при смерти. Казалось, он снова потерял сознание, так как не издавал больше ни звука.
- Нет, милый мой, - просил его Эдуард. – Лучше продолжай стонать, так я буду знать, что ты жив. Не умирай, не покидай меня. Я буду предан тебе всю жизнь! Любовь моя, я тебя спасу. Я же врач. Не уходи, дай мне шанс…
Раненный снова очнулся, и его стоны жгли Эдуарда болью, равной которой он ещё не знал. Он терял последнюю каплю разума и сил. Не будь в его машине Альгана, он без раздумий бросился бы под откос. Но он не имел права даже потерять сознание.
Наконец машина подъехала к посёлку. Эдуард быстро отыскал свой коттедж и остановил автомобиль. Он вышел и сперва открыл дверь в дом, затем вернулся к машине, взял юношу на руки и отнёс в спальню. Там он положил его на кровать, включил свет, закрыл шторы, снял с лампы абажур. Затем очистил стол и передвинул его на середину комнаты. Застелил его чистыми простынями.
Все действия Эдуарда были точны, как у заведённого механизма, в тысячный раз повторяющего знакомые движения.
Подойдя к Алеку, он осмотрел его и облегчённо вздохнул. Оказалось, что огонь не тронул передней части тела юноши. Особенно же пострадала спина и ноги сзади. Одежда здесь была сожжена почти дотла.
Эдуард бережно взял мальчика на руки и положил его на стол лицом вниз. После этого принёс из общей комнаты пузырёк с обезболивающим препаратом. Разрезав рукав Алека, он сделал укол и оставил больного на несколько минут. Тем временем отнёс на кухню ножницы и скальпель, положил их в кастрюлю с водой и поставил на огонь. Затем переоделся в чистые вещи.
Покончив с приготовлениями, он приступил к работе. Он был почти спокоен. Ножницами он разрезал одежду Алека по краям и вокруг тех мест, где она вплавилась в кожу. Когда он удалил лоскутки, у него потемнело в глазах от того, что он увидел. Он зашатался и попятился. То была последняя капля, переполнившая чашу его страданий.
Красивая, узкая спина Альгана была изувечена так, словно в ней возникло жерло вулкана. Ожоги большей частью достигали третьей и четвёртой степеней, местами тело обуглилось. Некоторое время Эдуард помрачённо созерцал этот ужас, потом будто очнулся.
- Сейчас я тебе помогу, - прошептал он.
Молодой человек осторожно очистил рану, потом отправился в общую комнату и вынул из комода бутылочку с бальзамом. Вместо пробки у неё был распылитель. Встав над больным, Эдуард нажал на колпачок и направил струю на рану.
Тело мальчика передёрнулось, а парень вздрогнул от неожиданности.
- Это так больно, - проговорил он. – Я же уколол тебя.
Горе его всё пребывало, оно обнаружило в его душе полость и непрестанно текло в неё. Мужчина был бледен, будто несчастье выпило всю его кровь. Он застыл, словно каменное изваяние духа безумия.
- Как я мог, - бормотал он, - как мог сделать тебе больно? Ангел мой, ты умираешь… Тебе плохо. Я – никчёмная тварь. Умирай скорее, не мучай меня.
Потом внезапно на него накатилось бешенство, и он закричал:
- Какого чёрта ты попался мне на глаза?! Почему я не успел захлопнуть дверь перед самым твоим лицом?! Зачем мне понадобился именно ты? Ты испортил мне жизнь! Прав был Ченинг…
Он задыхался и всё бледнел, будто каждое слово уносило частицу его сил.
- Я сейчас же отправлю тебя в больницу, - бормотал он. - А далее пускай тебя хоть в тюрьму сажают, не моё дело…
Он избегал взглянуть на больного, его мучила совесть за только что произнесённые слова. Как тяжело давалась ему его любовь, когда с Алеком всё было в порядке. Теперь же она превратилась в непосильную ношу. Она имела сотни острых когтей, она вцепилась ими в сердце Эдуарда и рвала его на части. Стряхнуть её было невозможно, смириться с ней казалось непостижимо. Парень чувствовал, что внутри него с огромной скоростью крутится волчок, разогревая его кровь до кипения.
Чтобы немного успокоиться, молодой человек ушёл в общую комнату. Отдохнув, он сумел собраться с силами и приступить к работе. В его мягком, бесхребетном характере появилось нечто, именуемое непреклонной волей. Эдуард работал больше пяти часов, не давая себе ни минуты передышки.
Алек был очень плох, уцелевшая кожа имела цвет пергамента. Эдуард не мог проконтролировать его состояние, он не имел для этого приборов. Он мог разве что проверять его слабый пульс. Но он уже был уверен, что Альган не умирает, что он держится. Слабые зачатки интуиции, почти задушенные в течение всей его беспутной жизни, не давали ему усомниться в том, что его любимый выживет.
Мужчина не отходил от больного всю ночь напролёт. Он полностью обработал его рану, потом перенёс Алека на кровать и осторожно перевязал. Покончив с этим, он позволил себе, наконец, расслабиться. Он сел на пол у кровати, бережно взял руку мальчика и прижался к ней губами.
«Теперь мне это можно, - думал он. – Я заслужил».
Какая странная судьба! Эдуард, переживший за одну ночь столько потрясений, был счастлив. Перед ним лежал изувеченным его любимый человек, но Эдуард был счастлив. Испытывая боль, он шалел от своего счастья, и ни за что не пожелал бы изменить судьбу.
Даже увечье не смогло затмить красоты Альгана, И теперь он попал под опеку Эдуарда, теперь не мог отвергнуть его забот и ухаживаний. Сбылась самая откровенная мечта Эдуарда. И что же помогло этому? Выстрел бандита, огненный вихрь, яростная боль, захлестнувшая их обоих. Алек мог умереть от своей раны, а Эдуард - сойти с ума от страданий, но они были вместе. Судьба, та самая, что швырнула огнём в спину Алека, одарила его спасителя великим счастьем: позволила ему воплотить свою любовь.
Молодой человек пребывал в таком возбуждении, что забыл о своей усталости. Между тем устал он настолько, что сон атаковал его подобно обмороку. Эдуард заснул на коленях у кровати, его сон походил на внезапную смерть.
Это был странный покой, затесавшийся между болью и сумасшествием. Двое молодых людей спали друг возле друга, один – под действием наркоза, другой – под гнётом усталости. Мрачное спокойствие тела Алека напоминало неподвижность трупа, неестественная поза Эдуарда наводила на мысль о судороге. Их сны были похожи на кружение в черноте, но это была тьма не подземелья, а ночного неба. Это был полёт, Алек и Эдуард становились друг для друга всем.
7
Эдуард проснулся около полудня. Тело его затекло, и он лёг на пол. Расслабленно оглядывая свою комнату, он обнаружил, что в ней не всё так, как обычно. Парень нахмурился, попытался вспомнить, и воспоминания ударили его обухом. Он резко встал, лицо его приняло скорбное выражение. Он лунатически двинулся к больному, взял его руку и отыскал пульс. Потом улыбнулся.
- Тебе уже лучше, - сказал он. – Поправишься.
Сняв с Альгана бинты, он помрачнел. Ему показалось, что с ожогом ничего не произошло. Однако, приглядевшись, он признал, что прогресс заметен.
Эдуард снова обработал рану и перевязал своего пациента. После этого приготовил ему витаминный раствор и сделал инъекцию. Он не хотел будить Алека, чтобы накормить, так как боялся, что у того будет болевой шок. Напротив, он решил, что Алек должен как можно больше спать, и занялся готовкой снотворного препарата.
Приведя мальчика в порядок, молодой человек сел отдохнуть. Он устроился на диване в общей комнате. Его мысли беспорядочно блуждали в воспоминаниях. Он вспомнил, что Ченинг требовал от него звонка в любой ситуации. На ум Эдуарду пришло, что этот беспокойный тип может явиться по собственному почину, если будет сильно волноваться. Поэтому парень счёл правильным сдержать обещание и позвонил ему. Тот быстро ответил.
- Ну, как дела? – спросил мальчик. – Надеюсь, послал к чёрту своего Адама и решил снова подкатить ко мне?
- А ты по-прежнему одинок? – ответил Эдуард, стараясь казаться весёлым.
- Что ты, что ты! – возмутился Чени.
- Ну, вот и оставь меня в покое. Я звоню, чтобы сказать, что несколько дней не появлюсь. Специально звоню, чтобы ты не волновался.
- А где ты будешь?
- Дома.
- Неужели с ним?
- Не твоё дело, - резко ответил мужчина. - Не зли меня.
- Не сердись, ранимый ты мой, - примирительно сказал юноша. – Я тебя люблю. И спасибо за заботу о моих нервах.
Он положил трубку
- Господи, неужели они поладили? – пробормотал он. – Если бы это было так.

И всё же он не утерпел и отважился появиться возле дома Эдуарда. Поздним вечером он остановился возле коттеджа друга, желая выведать хоть кое-что.
В темноте окна коттеджа, занавешенные красными шторами, светились тусклыми квадратными пятнами; казалось, в комнате жгут свечи. Туманный красный свет навевал и покой, и тревогу, он был одновременно и устрашающим и манящим. Он вселял страх, но и являлся носителем страсти. Ченинг терялся в догадках. Что скрывается за алыми квадратами окон? Любовь или боль, взаимность или одиночество?
Невзирая на слова Эдуарда, Ченингу казалось, что над светлой головой Эдуарда набирает силу ураган скорых несчастий. Юноша всей душой стремился помочь Эдуарду, но тот просил не вмешиваться. Паренёк не мог оставаться спокоен, когда на его глазах судьба вершила такую несправедливость. Как ему хотелось вернуть всё на свои места! Эдуард всегда был спокойным, уравновешенным человеком, от которого меньше всего приходилось ожидать подобного безумия. И вдруг на тебе, Адам! Тоже мне, любовь до гроба! Чем заслужил этот подонок такую преданность?
- Ну, подожди у меня, - пробормотал Ченинг, устремляя угрюмый, ненавидящий взор к алеющим окнам.
Он и сам не заметил, как его любовь к Эдуарду и тревога за него переросли в лютую злобу, направленную на Алека. Такова была натура Ченинга, любовь к собратьям являлась ненавистью ко всему остальному миру.
- Ты ещё увидишь, каков он, - едва ли не со злорадством прошептал он в адрес Эдуарда.
И помрачнел. Он вдруг ощутил, что зло в его сердце посягнуло на территорию добра. Он был зол на Эдуарда! Он почти ликовал, предвидя его страдания! Это было страшно. Ченинг ощутил, что предаёт своего друга, и себя самого заодно.
- Нет, я не желаю тебе несчастья, - в смятении стал оправдываться он. – Я лишь предупреждаю. А ты не слышишь стонов моего сердца. Но сейчас услышишь, никуда не денешься.
Он решительно двинулся к двери и постучал. Сию же секунду окно погасло, раздались быстрые шаги, и в дверь выглянул Эдуард. Света он не включил, и Ченинг едва различал его лицо в свете ущербной луны.
- Припёрся, - с непередаваемой интонацией сказал Эдуард.
Это была и ненависть, и досада, и страх.
- Дорогой, я ненадолго, - проговорил Чени, вглядываясь в голубоватые черты знакомого лица. – Я скучал. Захотелось проведать тебя.
- Проведал? – сухо спросил Эдуард. – Иди.
Мимо проехала машина, Эдуард проследил за ней тяжёлым, враждебным взглядом. Вновь уставился на юношу. Тот смотрел на него почти в панике. Свет фар машины позволил ему хорошо разглядеть лицо друга. Это был не тот человек, которого знал мальчик. Не тот умиротворённый, весёлый, немного инфантильный парень, который мог быть и душой компании, и серой мышкой в углу в зависимости от настроения. Перед Ченингом стоял фанатик, истощённый собственной верой.
Похудевший, небритый, Эдуард был похож на затворника, недавно принявшего обет. Глаза его выражали такую странную, несовместимую смесь страдания и глубокого счастья, а заодно и злобы, что Ченинг понял, что уже потерял друга. Он несмело коснулся холодеющими ладонями его груди, и Эдуард отпрянул.
- Милый, ты себя видел в зеркало? – с искренней заботой спросил юноша. – Ты поседел… Не говори мне, что ты счастлив…
- Какого чёрта ты прицепился?! - вскрикнул тот. – Что ты тут выведываешь?
От его тона, от ненависти в его словах Ченинг вдруг исполнился праведного гнева. «Интересно, как далеко ты пойдёшь из-за своего ублюдка?» – подумал он, и нагло ответил:
- Да вот, пришёл на твоего дружочка взглянуть.
Эдуард выскочил за дверь, будто его выбросила пружина. Он с силой оттолкнул паренька, и тот слетел со ступенек.
- Предатель… - задыхаясь, говорил его друг. – Ещё шаг в сторону моего дома, и я сверну тебе шею.
Ченинг поднялся, покачал головой.
- Прости, ради бога, - сказал он. – Прости, я пошутил.
Эдуард захлопнул дверь.
Чени едва не плакал от страха за него, и от внезапной любви к нему. Любви, замешанной на жалости. В эту минуту Эдуард был его собственным ребёнком, и от нежности к нему, от ужаса перед его бедами, Ченинг был готов умереть.
Он повернулся и ушёл. Что он мог сделать?
* * * *
Шли дни, здоровье Альгана постепенно возвращалось в норму. Эдуард по-прежнему не отходил от него, он стал для своего пациента тем, кем никогда не была ни мать, ни Демке, ни кто-либо другой. Его преданность была несравненной, в своём полном самоотречении он почти не думал о себе, о своём благополучии. Он понимал, что едва Алек откроет глаза, как тут же будет потерян для его заботы. Но человеческий эгоизм существует лишь в определённых сферах, стелящихся над землёй. Тех высот, где парила душа Эдуарда, он уже не в силах достигнуть.
С каждым днём рана мальчика затягивалась. Постепенно от неё остались лишь две розоватые выемки, которые со временем тоже должны были пройти.
Эдуард прекратил делать ему уколы, усыпляющие, обезболивающие и питающие. Привёл мальчика в порядок и стал ждать его пробуждения.

За открытым окном расцветало свежее утро, озаряя чистые улицы пригорода. Листва казалась гроздями зелёных пузырьков, наполненных светом. От неё плелась по земле лёгкая узорная тень, в разрывах горели солнечные блики.
Эдуард, не спавший всю ночь в ожидании чуда, сидел на стуле в отдалении от Альгана и, зевая, смотрел на него. В его взгляде было больше усталости, чем радости. Он утомился ждать и не смыкать глаз. Мысли его потеряли связь, и он стал засыпать.
Вдруг он словно ощутил лёгкий толчок. Он мигом проснулся и уставился на Алека. Юноша смотрел на него. Его яркие, чистые глаза, в которых не было и следа боли, светились; в них отражалось солнце. Эдуард застыл под этим взглядом.
- О Господи, - только и прошептал он.
Альган чувствовал слабость, долгое голодание давало о себе знать. Он проснулся несколько минут назад и лежал без движения, пытаясь хоть что-то вспомнить. Тщетно, голова его была также пуста, как и желудок. Редкие приступы дурноты одолевали его, спина тупо болела.
- Демке, - прошептал юноша.
Голос его звучал жалобно и растерянно. Молодой человек подошёл к нему.
- Демке здесь нет, - заботливо и ласково ответил он.
Алек взглянул на него.
- А ты кто? – с детской доверчивостью спросил он.
- Я Эдуард, твой друг. Ты живёшь у меня.
- Ах, вот оно что, - пробормотал паренёк. – Я есть хочу.
Его спаситель тут же исчез из поля его зрения и через минуту вернулся, неся поднос. Еду он поставил на стол, стол придвинул к кровати.
- О, да тут целый пир, - с улыбкой сказал Алек, приподнимаясь с постели.
Эдуард подложил ему подушку под спину и встал рядом с кроватью. Пока Альган ел, он не проронил ни звука.
Оторвавшись от еды, мальчик спросил:
- Что со мной было?
- Ты пострадал на пожаре, - ответил его друг.
- На каком пожаре?
- На заправочной станции…
Алек вдруг болезненно вскрикнул, память обрушилась на него. Он вспомнил и огненное месиво за своей спиной, и боль, текущую по венам раскалёнными потоками. Эта боль терзала его в течение многих дней или столетий.
- Вспомнил… О Ригим, - прошептал он. - Люди Артура!..
Он взглянул на мужчину.
- Как же я выбрался оттуда? – слабым голосом спросил он.
- Я вытащил тебя, - пробормотал его друг. – Помнишь машину, которая проехала мимо? В ней был я. Я наблюдал за тобой.
- Зачем? - насторожился Альган.
- Видишь ли, я уже возвращался, когда увидел, что ты идёшь по дороге куда-то на запад. Мне показалось это странным, и я решил проследить.
«Господи, пусть он поверит. Всё это так неубедительно, но пусть он поверит. Не объяснять же ему, что я вскрывал его письма, и делал это лишь потому, что люблю его».
- Извини, я не должен был следить за тобой, - проговорил Эдуард. – Но в последние дни ты был озабочен, и я боялся за тебя. Казалось, ты что-то затеваешь. Когда я увидел, что ты уходишь, я решил подстраховать тебя. И я вытащил тебя из огня, но побоялся отдать в больницу, ведь эти люди могли найти тебя там.
- Но как же… Сколько времени прошло?
- Две недели.
- Я обожжён?
- Уже нет, не переживай. У тебя была повреждена спина, и я лечил тебя твоим же препаратом.
- Эдуард, - пробормотал Алек. – Чем я заслужил такую заботу и верность?
- Пустяки, я же врач, - парень улыбнулся.
- Как мне благодарить тебя?
- Выздоравливай побыстрее.
- Я должен… - пытался доказать Алек.
- Отдыхать, - перебил его Эдуард. – И слушаться меня. Я же твой врач.
- Ты мой брат.
Молодой человек улыбнулся ему и ушёл в общую комнату.
- Я твой раб, - еле слышно произнёс он.
Как же он был счастлив! Ещё бы, Альган здоров, и, мало того, благодарен ему. Их теперь ничто не разлучит, такая благодарность – это уже любовь. Эдуард заслужил её своей беспримерной преданностью.
- Теперь ты только мой, - горячо шептал парень. – Я тебя никому не отдам. Судьба награждает меня твоей благодарностью. Просто чудо, что я встретил тебя. Ангел мой, наконец мы с тобой счастливы. Рок пытался уничтожить нас, но мы обманули его. Я отстоял тебя у него с помощью своей любви.
Наконец он освободился от бесконечной боли. Как долго душа его металась в буре, порождённой страстью и глубоким состраданием. Как безжалостно испытывала его судьба, день за днём скалывая с его натуры недостатки и шлифуя её до совершенства. Судьбе нужен был шедевр, и она творила его, невзирая на муки терзаемой человеческой души.
Какой неистовой ломке подверглась эта невзрачная и посредственная душа, из грубого заготовочного камня превращаясь в творение высокого мастерства.
Наконец, судьба оставила Эдуарда в покое, чтобы со стороны взглянуть на своё создание. И насколько прекрасно было наступившее на смену всем страстям умиротворение, дающее долгожданный отдых.

Алек долго не сводил взгляда с двери, за которой он скрылся. Перемена, произошедшая с его другом, сбила его с толку. Эдуард словно постарел на десять лет. Алек не мог постигнуть этого, он не догадывался, что сам и стал причиной изменения Эдуарда.
- Что же с ним? – пробормотал юноша. – Что с ним случилось?

7
Прошло несколько дней, и Альган совсем поправился. Эдуарда тем временем уволили из аптеки за долгое отсутствие, но это его совсем не тронуло. Алек был здоров, чего он мог ещё пожелать от судьбы.
Ребята стали очень близки, они устраивали дома пиры, болтали ночи напролёт. Эдуард становился Алеку ближе, чем когда-либо был близок Демке. Их дружба всё росла.
Увы, это не могло продолжаться долго. Как-то, находясь в комнате хозяина, Алек стал рассматривать его вещи в шкафу. Молодой человек сидел на диване, любуясь его отражением в зеркале и не ожидая подвоха.
Юноша залез в один из ящиков, что-то извлёк оттуда и стал с любопытством разглядывать. На лице его возникло недоумение, он пожал плечами и беззлобно произнёс:
- Так ты гей!
Трудно представить себе более страшный удар. Мужчина оледенел, он понял, что Алек докопался до его фотографий, которые он спрятал в шкафу. Теряя голову от переживаний, Эдуард смотрел на своего любимого. «Как это могло произойти?» - вертелось у него на уме.
Альгану между тем было весело, и он с улыбкой разглядывал фотографии. Но эта беззаботность быстро пропала. Лицо его вдруг приняло странное выражение, в его утончённых чертах резко проступило смятение, затем глаза его заволоклись тёмным гневом. Он обернулся к Эдуарду и пришиб его взглядом к месту. Эдуард потянулся навстречу этому взгляду, будто выражая готовность принять любое наказание за свою ложь. Он видел лишь отвращение и ненависть во взоре любимого человека.
Алек отпрянул, в его глазах теперь сквозил ужас, граничащий с помешательством, и в следующий миг его захлестнуло глубокое горе.
С чем можно сравнить подобную душевную бурю? Какие переживания способны вызвать эту поразительную смену самых тяжёлых чувств? Как могла случиться эта несправедливость, вызванная неведением и ослеплением? Альган решил, что Эдуард использовал его! Насиловал его, когда он находился без сознания. Это было непостижимо. Вся забота и преданность Эдуарда не могли затмить его преступления. Алек чувствовал, что под ним рушится земля. Так вот почему Эдуард оставил его у себя и не отправил в больницу. Чтобы использовать…
Страшное затмение. Если бы Эдуард признался в своей слабости раньше, чем Алек узнал о ней сам, катастрофы можно было бы избежать. Но робость молодого человека погубила его. Сокрытие являлось свидетельством преступления.
Алек с ужасом смотрел на человека, так его унизившего. Кровь медленно отступала от его лица, руки безвольно поникли, он весь подался вперёд и навис над Эдуардом. Предательство близкого друга почти убило его; он так быстро терял силы, что едва не падал.
Злополучный его друг, на которого опустилась такая тяжкая клевета, онемел под его взглядом. Он понял, в чём его обвиняют.
- Альган, - прошептал он. – Ну что с тобой? Это всё не так!
Он вскочил и обнял юношу, видя, что того не держат ноги. Алек рванулся от него с криком боли.
- Что же ты? – шептал Эдуард.
Вырвавшись, Алек бросился к двери. Эдуард испугался, что он сейчас уйдёт, и, не сознавая своих действий, упал перед ним на колени. Он был готов на что угодно, лишь бы избежать потери.
- Не уходи, - просил он, цепляясь за одежду любимого.
Альган совсем ослаб в его руках. Закрыв лицо, он вдруг бессильно разрыдался.
- Мальчик мой, - шептал Эдуард, обнимая его стан. – Что ты обо мне подумал? Я люблю тебя, обожаю с первой минуты нашего знакомства! Я бы ни за что не причинил тебе вреда, не посмел оскорбить! Я с ума схожу без тебя! Я умру без тебя! Я наложу на себя руки!
Алек рванулся от него, он пылал.
- Прочь! – не своим голосом прокричал он, ударил человека у своих ног и бросился ко входной двери.
Как это могло случиться между ними? Их руки тянулись друг к другу, но соединиться не смогли, словно между ними стояла невидимая преграда, по которой проходил ток. И, едва их пальцы соприкоснулись, как между ними сверкнула молния и, опалив обоих, отбросила на огромное расстояние.
Несчастный Алек, он был слишком слаб, чтобы дать трезвую оценку происходящему. Его убеждение основывалось на том, что раз Эдуард утаивал свою истинную сущность, значит, ему было чего бояться. Он виновен, и виновен в самом страшном. Как много пришлось перенести Альгану, но это оказалось наиболее тяжёлым. Это был позор, бесчестие. Он испытал лютое надругательство и унижение. Смерть легче принять, чем осознание этого! Позор!
Алек пытался убежать от него, он миновал несколько улиц, не останавливаясь. Несмотря на слабость, он бежал. В нём словно родились новые силы, подменившие его померкнувшие рассудок и волю.
Несчастный Эдуард, его робость сыграла с ним злую шутку. Он не был виновен в этом, он не смел открыться Алеку, он боялся его. Теперь он терял его. Он бежал за юношей и не мог настигнуть его. Ему казалось, будто он хочет поймать комету за её газовый хвост, ускользающий сквозь пальцы. Он видел, что теряет любимого навсегда, что уже не в состоянии вернуть его, но продолжал преследовать. Быть может, он хотел видеть его немного дольше, чем ему было предопределено судьбой.
Он не останавливался до тех пор, пока не наткнулся на незамеченный им фонарный столб. Тупая боль прошла по всему телу, и свет померк перед ним. Это был секундный обморок, но, когда Эдуард вновь обрёл возможность видеть, Алека уже не было. Парень, шатаясь, побрёл по улицам, тоска накрыла его голову тяжёлыми чёрными крыльями.
Он навсегда потерял любимого.
Он никогда не увидит Альгана.
Он умрёт.

Эдуард вернулся в дом, вошёл в спальню. Приблизился к постели юноши и лёг на неё. Он вздрогнул, на какой-то миг у него появилось чувство, будто Алек вернулся. Но он понял, что ему так кажется из-за того, что он ощущает запах его тела, который сохранило бельё его постели. Эдуард разрыдался, но слёзы на его глазах так и не появились.
Последнее испытание оказалось тяжелее предыдущих. Тоска по Алеку, мечты о нём, страдания из-за его болезни были смертной мукой, а это – самой смертью. Парень чувствовал, будто его грудную клетку выскоблили, удалив и сердце и лёгкие, и оставив на их месте пустоту. И она втягивала в себя всё остальное, всё существо Эдуарда, стремясь поглотить его.
Превозмогая себя, он поднялся и пошёл в общую комнату. На полу валялись предательские фотографии, словно подброшенные чьей-то расчётливой и жестокой рукой. При виде их Эдуард пришёл в бешенство, он закричал от боли и стал крушить комнату. Потом упал от бессилия.
На полу лежал телефон, который Эдуард сбросил со стола. Припадок ярости немного затупил чувства, и к парню вернулась возможность соображать. Он вспомнил разговор с Ченингом, подтянул к себе телефон и набрал знакомый номер. Ему скоро ответили.
- Ченинга, - пустым голосом произнёс он.
- Я слушаю, - откликнулся мальчик.
- Приезжай…
- А в чём дел? И что за тон?
- Приезжай, - повторил Эдуард. – Минут пятнадцать я продержусь.
- А потом?
- Потом покончу с собой.
Трубка выпала из его рук и ударилась об пол. Эдуард закрыл глаза.

Он приближался к звезде, она всё больше представала перед ним не холодной стальной точкой, а огромным огненным великолепием. Перед взором Эдуарда металось море жидкого огня, он протягивал руки навстречу ему, он давал уничтожить себя. Он с трепетом принимал боль, которую несла чрезмерная близость к светилу. Он хотел прильнуть к его раскалённому телу и сгореть. Он приближался к тому моменту, когда ему суждено было слиться со звездой.
Звезда исчезла, рассыпалась в холодное газовое облако. Эдуард оказался в пустоте, его душа стала похожа на планету, потерявшую солнце – источник жизни. Планета была обречена, она остывала и подвергалась вымиранию. Она превращалась в холодный камень без искры жизни. Солнце было её смыслом, её духом. Когда Солнце померкло планета умерла.

Эдуард пришёл в себя через несколько минут. Он поднялся. Он уже начисто забыл о разговоре с Ченингом, о попытке спастись.
- Всё кончено, - прошептал он.
Медленно отправился во двор, оттуда в гараж и взял там ёмкость с бензином. Едва переставляя ноги, он побрёл на кухню.
Он уже сгорел, осталось помочь разрушению совсем немного, и он обратится в пепел. Огонь заменит ему звезду.
Откупорив посудину, он поднял её над собой и стал обливать себя.
- Его ты не пощадил, - пробормотал он. – А меня и жалеть незачем… Мой мальчик…
С этим возгласом он протянул руку к спичкам.
Но судьба зачастую бывает страшнее смерти в огне. Эдуарда схватили. Огонь опять исчезал из его вида, он терял своё спасение.
Безумцы, неужели вы не видите, что меня уже нет? Разве душевный огонь милосерднее? Что вы хотите спасти? Обгоревшую головёшку, рассыпающуюся прахом…
Вырываясь из рук державших его парней, Эдуард всё слабел. Его яростные крики сменились стонами, а потом и вовсе затихли. Он уже не мог оказывать никакого сопротивления. Воля его сломалась, как ничтожный стебель, раздавленный ногой. Он упал бы, если бы его не поддержали. Голова его поникла, волосы разметались, из груди не вырывалось больше ни звука. Над Эдуардом зависли бесконечные темнота и тишина, которые уже ничто не могло разогнать.
Глава 3. Темный замок.
1

Горы давно уже стали попутчиками Альгана, однако, лишь ночью он увидел их подлинное великолепие, и вспомнил, что испытывал к ним раньше. Тёмные угловатые волны, как опустившиеся к земле тяжёлые тучи, они производили впечатление чего-то неземного, космически далёкого и холодного. Мёртвыми они не казались, наоборот, в них было столько одухотворённости, что они предстали перед Алеком древними могучими сущностями, беспредельно мудрыми, но и отрешёнными ко всему. Они излучали холод и забвение, и Альган даже поразился тому, как среди этих гор могут жить люди, не рискуя сойти с ума от тоски.
Алек расплатился с водителем, подбросившим его в такую глушь, затем сел на придорожный камень и устремил взгляд в густую тьму горных долин.
Больше двух месяцев прошло с тех пор, как он сбежал от Эдуарда. После этого он неуклонно продвигался к своей цели, словно боялся, что его враги настигнут его, если он хоть на день остановится в своём бегстве. Кроме того, бездействие наверняка ввергло бы его в пагубное отчаяние. Боль, причинённая ему близким человеком, другом, оказалась страшнее пытки огнём, которой подвергся Альган. От физической раны он излечился, но душевная могла не пройти никогда. К счастью, он имел цель, и необходимость её достижения заставляла его делать усилие и не поддаваться отчаянию. Алек держал свой путь к монастырю пааргов, и каждый шаг, который он делал в этом направлении, отдалял принца от его прошлого.
Почти все два месяца молодой человек не покидал Америки, он добывал, копил деньги, а также возрождал и собирал воедино свои силы. Он старался не останавливаться в гостиницах, предпочитал укрываться в лесу или заброшенном месте. Там он помногу раз повторял те упражнения, которым учили его в клане, и особенно те, что показывал ему Комуарт. К огромной своей радости, Альган в течение первого же месяца добился значительных успехов. И почему он не занялся этим раньше, когда жил у Эдуарда? Сколько горя можно было бы избежать. Скорее всего, именно блаженный покой и лишил тогда Алека осторожности.
К концу своего пути принц во многом восстановил свои навыки, но не решался применить их, боясь вновь израсходовать. Он обращался к ним лишь тогда, когда надо было усыпить бдительность человека или заставить его действовать в свою пользу.
Благодаря этим преступным трюкам, юноша без труда получил документы, нашёл деньги на дорогу и добрался до самого сердца своей судьбы.
Теперь же перед ним стояла наиболее трудная задача. Паарги ни в коем случае не должны узнать его. Альган боялся, что они жестоко осудят его за убийства. Он и не сомневался, что они знают о них. Принцу не хватит жизни, чтобы расплатиться за свои проступки. Даже многочисленные беды не искупили его вину. Алек был обязан остаться неузнанным.
А между тем он понимал, что паарги не имеют права не узнать его. Дело даже не в его примечательной внешности, мало ли кто на кого похож. Паарги, будучи всемогущими людьми, беспрепятственно проникнут в память Алека, и от них не укроется ни один нюанс его жизни. Алек помнил, как раньше у него самого получалось это, без всякого труда, почти без подготовки. А в ведь паарги всю свою жизнь посвятили достижению мастерства в этом деле.
Что же ему предпринять? Ответа не было ни раньше, ни сейчас. Но теперь Алек не мог отступать, и выход приходилось искать с яростной быстротой и рвением. Причём не дожидаясь, когда перед ним покажется монастырь. Он не сомневался, что паарги умеют путешествовать вне тела, как и он сам. Так что им даже не нужно будет выходить, чтобы увидеть его.
Неожиданно он понял, что ему нужно. Устроившись поудобнее, он стал работать. Ему необходимо было создать вокруг себя защитную оболочку. Среди прочих ценных навыков Комуарт научил его и этому. Кроме того, Алеку надо было придумать и внушить пааргам версию своей жизни, чтобы они, войдя в его память, не наткнулись бы на упругую стену защиты, а нашли бы что-то такое, что не вызвало бы у них сомнений.
Альган очень старался. Он потушил мысли и тревоги, чтобы не отвлекаться, и не обращал внимания на усталость. Ещё в раннем детстве он обнаружил в себе немалую способность к сосредоточению, закалил её позднее долгими тренировками. Теперь же ему помогала фанатичная целеустремлённость.
Через несколько часов самовнушения он признал свою работу удавшейся, лёг возле камня, расслабился и заснул.

Пробудившись поздним утром, юноша позавтракал своими скромными припасами, выполнил упражнения и пошёл в горы. Он всегда хорошо ориентировался в пространстве и имел представление, где находится монастырь, и как попасть в него, минуя пограничные селения и сам город Лун.
Больше двух суток Альган шёл по еле заметным тропам среди хаоса разрушенных камней и почти отвесных скал. Трудности подобного рода не тяготили его, он не обращал на них внимания. Сердце его рвалось вперёд, словно пытаясь опередить его.

Была глубокая ночь, когда он увидел замок. В темноте, на фоне массивных гор, он едва разглядел монументальное строение. Одно из окон нижнего яруса было освещено, казалось, по фасаду проходит узкая лента жёлтого огня. Лишь это свет и позволил Алеку понять, что он достиг цели.
Увидев замок, юноша замер от восхищения. Все его страхи и усталость отступили. Перед ним возвышался храм, святыня, отчий дом, в котором жили его родные, его единомышленники. Каменная броня скрывала под собой огонь, вырывающийся наружу сквозь узкое окно. Казалось, вокруг высокого костра образовалась непроницаемая скорлупа, заключившая огонь в телесную оболочку и не дающая ему подняться ещё выше. Альган чувствовал мощное дыхание силы, скрытой в замке. За окнами монастыря ощущалось биение могучей, таинственной жизни, полной колдовской власти и величия.
Больше не сомневаясь, Алек отправился к монастырю. Он взялся за кольцо на ручке двери, два раза с силой ударил им о дверь. Алек не слышал, что происходит за дверью, но ему казалось, что к ней медленно приближается упругая волна незримой силы. Она, как сказочный полоз, тянется по коридорам монастыря.
Дверь приоткрылась, и наследный принц увидел мальчика лет четырнадцати. Из образовавшейся на теле замка прорехи на Альгана повеяло сухим теплом.
Подросток с позиции своего колдовского несовершенства сделал попытку проникнуть в память юноши, и перед ним предстал житель одного из союзных городов, пришедший учиться.
«Что ж, поделом, - думал Алек, глядя, как на лице мальчишки возникает самодовольная улыбка. – Пусть думает, что всё обо мне знает. Главное, чтобы его учителя пошли по его пути.»
- Зачем ты пришёл? – спросил юный паарг.
- Совершенствоваться, – ответил принц.
- Вот как? – тёмные глаза мальчика блеснули. – Тебе есть, что совершенствовать?
- Впусти меня, - взмолился Алек, чувствуя, что замёрз до костей.
- Я не вправе, - ответил подросток и закрыл дверь.
Альган, теряя терпение, прислонился спиной к двери и обхватил руками плечи.
Через несколько минут дверь отворилась вновь. На этот раз вышел высокий мужчина. Принц мельком взглянул на него и узнал моментально. Это был Дисару. Алек не позволил себе смешаться и остался спокоен. Дисару цепким взглядом охватил его фигуру, затем уставился ему в лицо. Длинные пряди волос почти скрывали это лицо, паарг смог рассмотреть сквозь них лишь яркие глаза паренька, отвечающие вызовом на властный взгляд колдуна.
- Мне можно войти? – охрипшим голосом произнёс Алек.
Молодой человек не отвечал, глядя на него.
- Уж не хотите ли вы испытать моё упорство? – резко спросил Альган. – Если так, то мне ничего не остаётся, кроме как лечь под воротами вашего гостеприимного дома и околеть от холода и усталости.
Мужчина не проронил ни звука и вошёл в дверь. Принц последовал за ним. Его никто не остановил.
Едва переступив порог монастыря, Алек попал в темноту, которая излучала тепло. Вглубь от входа вёл узкий коридор, в дальнем его краю к стене крепился факел. Некоторое время гость стоял, пока его тело согревалось, а глаза привыкали к темноте. Когда он, наконец, освоился, то увидел, что стоит наедине с учеником.
Мальчик улыбался, глаза его задорно поблескивали, улавливая свет факела.
- Меня зовут Сэми, - приветливо сказал он. – А тебя Ян, верно?
- Верно, - придав голосу тон удивления, ответил Алек. – Как у тебя это получилось?
- Скоро сам будешь уметь, - отозвался польщённый подросток. – Ну, пошли.
Он проворно поплыл впереди, его длинный балахон колыхался, как одеяние призрака. Измождённый Алек с трудом поспевал за ним. Спустя несколько минут пути он утерял связь с реальностью. Ему казалось, что он в подземелье. Коридор был нескончаем, как путь в лабиринте, он петлял так часто и бессистемно, что это мешало составить хоть какое-то впечатление о планировке замка. Странное сооружение словно вовсе не имело внешних очертаний. Через глухие каменные стены не пробивалось ни звука, монастырь казался заброшенным. Но, странное дело, он не имел ни только признаков жизни, но и признаков запустения, столь характерных для покинутых человеком мест. Между тем присутствие здесь людей было будто бы невозможно.
И, действительно, его обитатели уже не были обычными людьми. Они стали душой монастыря, и он сам представлял собой почти одухотворённое существо. Альган даже через сковывающую его броню защиты чувствовал на себе его силу. Ему казалось, что, подобно туману, вокруг него начинают сгущаться мысли и внимание обитателей замка. Это тяготило и пугало его. Он стал думать, что попал во вражеский стан, что здесь ему придётся стерпеть много притеснений. Он всерьёз опасался, что эти люди, столь опытные в обращении со своей силой, подчинят его себе. Сможет ли он дать им отпор?
Неожиданно ему стало легче дышать; очевидно, жители монастыря оставили его в покое. Возможно, они всего лишь хотели познакомиться с ним, и, выведав его имя, вернулись к своим делам. Замок словно сразу лишился своей души, тёмный коридор стал немного светлее, а воздух – прохладнее.
Сэми притормозил у винтовой лестницы, чтобы подождать спутника. Достигнув третьего этажа, они пошли по столь же путанному и узкому коридору. Альгану казалось, что он попал в скалу, в которой гигантский земляной червь прорыл сложные ходы, полные тупиков, потайных пещер, бессмысленных петель. Остановившись, Сэми указал принцу отверстие в стене высотой чуть больше человеческого роста. Юноша проник в него и оказался в небольшой пещере, у одной из стен которой лежала стопка одеял. Алек опустился на лежанку и поник. На него нахлынуло странное, нездоровое оцепенение. Он не мог ни двигаться, ни думать. Он очень устал, но напряжение его не проходило, оно терзало каждую клетку его организма. Юноша был возбуждён, напуган, заинтригован; ожидание держало его в тисках, смятение не давало ему расслабиться. Больше часа он сидел, не меняя положения и ни о чём не думая.
Внезапно он ощутил рядом чьё-то присутствие. Подняв лицо, Алек увидел Дисару, который стоял у входа.
- Отдохнул уже? – безразлично спросил паарг.
Альган не нашёл сил ответить.
- Хочешь привести себя в порядок? – снова обратился к нему колдун.
- Буду не против, - произнёс паренёк.
2
Дисару вышел, Алек последовал за ним. Опустившись на первый этаж, они по следующей винтовой лестнице углубились куда-то под землю. Дисару снял со стены факел, и теперь их путь пролегал в живом и горячем облаке света. Теперь они шли в коридоре, который не имел ни одной прямой линии. Они попали в настоящую пещеру, лишь слегка отделанную рукой человека. Грубо обтёсанный камень исчез, сменившись сплошными известковыми стенами, по которым тонкими узловатыми лентами спускались окаменевшие струи. Их тени дрожали в свете факела, наполняя подземную галерею движением.
Молодые люди проникли под низкий свод и остановились. Мужчина воткнул в щель на стене факел и удалился, оставив юношу одного.
Альган озирался, его взору предстала удивительная картина. Он находился в небольшом гроте почти круглой формы, с невысоким потолком, с которого спускались сталактиты. Их причудливые каменные тела, улавливая свет факела, приобретали янтарные и тёмно-красные оттенки, их сложные потёки напоминали оплавившиеся свечи. Иглы, стволы, массивные конусы опускались иногда почти до самой земли, навстречу им из неровного, покрытого сцементированными потоками пола вырастали каменные кручи, похожие на застывшую лаву, на отёкшие под лучами солнца, а затем вновь замёрзшие изваяния из снега. Алек попал в сад каменных растений, несколько десятков этих странных творений природы колоннадой окружали маленькое озеро. Посреди него, словно тотемный столб, возвышался стройный сталагмит, своим основанием опирающийся о дно водоёма. У подножия он приобретал форму конуса, словно осевши под собственной тяжестью.
Вода озера была чиста, как воздух горных вершин, и столь же холодна. Немного придя в себя от очарования, принц понял, какой пытке хотят его подвергнуть угрюмые обитатели замка. Ещё совсем недавно тело юноши болело от холода, и только он согрелся, как его толкают в ледяные объятья влаги. Дыхание озера было морозным, его зеркальную гладь не тревожил ни один всплеск. Тонкие иглы, столпившиеся у основания обелиска, были видны, как сквозь стекло. Дно было чистым, ни одна пылинка не осела на него за всю историю грота. Озеро казалось воплощением холода. Однако выбора Алек не имел, и отступать не хотел. Собравшись с духом, он разделся, сложил одежду и направился к озеру. Опираясь о натёчные минеральные образования, окаймляющие водоём, он осторожно спустился в озеро. Холод обжёг его, ему показалось, что он влез в едкую кислоту. Через некоторое время его обмороженное тело утратило чувствительность, но потом он привык. Алек зашёл глубже, шаря ногами по неровному полу, и стал купаться.
Покончив с этой мучительной процедурой, наследник поднялся на берег. И направился к тому месту, где оставил одежду, но не нашёл её там. Недоброе предчувствие охватило его, он бросил взгляд на выход и не увидел его. Алек оказался заключён в каменном мешке, не имеющем выхода. Стараясь не допустить в себя панику, он подошёл к факелу, снял его со стены и сел на пол, держа его перед собой, чтобы хоть немного согреться.
Итак, он в ловушке. Он не стал разбираться, как пааргам удалось воздвигнуть стену на месте выхода. Возможно, это был всего лишь гипноз, или какой-то сложный механизм. Алек понимал лишь то, что попал во власть нечеловеческой силы, которая желает погубить его или испытать. Принц ни на минуту не забывал, что за ним следят и анализируют каждое его движение, каждую его мысль; и он приложил все усилия, чтобы остаться хладнокровным.
Юноша закрыл глаза, чтобы не видеть пламени, постепенно он стал засыпать. Тело его почти высохло и согрелось, поэтому неожиданной болью по его ногам прошла первая ледяная струя. Альган открыл глаза и увидел, что блестящая гладь воды заполнила собой всё пространство, от стены до стены. За какие-то полчаса уровень её поднялся на полметра. И теперь она тонкой плёнкой охватила берег. В первую минуту Алек испугался так, что сердце его бешено заколотилось, и ему даже сделалось жарко. Теперь ему было понятно, что вероломные паарги хотят погубить его, что они узнали про него всю правду и решили казнить его, утопив в озере мглы и холода.
Огромным усилием воли Альгану удалось подавить свой ужас, он даже не шелохнулся. Он остался сидеть без движения, только пальцы свободной руки вцепились в колено. Наследник встал и водрузил факел на место, затем вновь сел на пол, подтянул колени к животу и положил на них руки. Тело его было напряжено до предела, от этого при соприкосновении с водой его словно пронзали тысячи мелких иголок. Через несколько минут, когда вода достигла его щиколоток, он уже полностью владел собой. Ему не из чего было выбирать, он готовился принять смерть. Он, так много страдавший; он, чей разум не однажды одолевало столь глубокое отчаяние, что подняться не было сил, чья душа знала такое высокое счастье, что, казалось, жизнь кончена и дальше лишь блаженство. Он – наследный принц великого клана, ученик самого могущественного колдуна, был обречён погибнуть посреди прекрасного сада, который, увы, никогда не знал цветения. Он будет погребён на дне прозрачного озера, его прах осядет между кальцитовыми иглами. Он исчезнет, его имя забудут даже самые близкие ему люди. Он будет отдан разрушающей силе воды, его погибшее тело осквернит собой сияющие глубины подземного водоёма. Он умрёт. А ведь он так нужен Демке!
Алеку хотелось кричать, метаться, разорвать своё тело об иглы сталактитов, обагрить непререкаемо чистую, лишённую жизни воду своей кровью. Он сидел, не шелохнувшись. Губы его были сжаты, казалось, даже пытка не могла бы вытянуть из него ни звука. Душа его заходилась от отчаяния, но на лице его не дрогнул ни один мускул. В сложившейся ситуации он мог совершить только один поступок – достойно умереть. Его скорбь была сильнее его паники, она не позволяла ему выражать своё горе. Смерть стремительно приближалась к нему, он столь же быстро сумел смириться с ней, вернее, даже не смириться, а принять её, как данность.
Мёртвый и прекрасный в своём ледяном превосходстве подземный грот напомнил Алеку его давнее посещение храма Ригима. И здесь, и там он очутился лицом к лицу с силой, которую не мог постичь, с той силой, что ведёт всё живое в пустоту. Пустота смерти казалась ему самым смешным и страшным абсурдом. Ведь есть целая вселенная, страдающая, любящая, Вселенная чувств и воспоминаний, страсти и надежд. Вселенная, имя которой «Я». Как можно посягнуть на такое сокровище, на моё единственное достояние? Ведь больше я уже не повторюсь…
Вода всё прибывающего озера была холоднее воды зимой в проруби. Она словно никогда не знала солнца, она подняла свой холод из недр земли или из недр космоса. Она принесла последнее дыхание погибших звёзд. Она была ядом, она проникала в тело юноши, пропитывала его и готовила к погребению. Она становилась его саваном. Она охлаждала и останавливала его кровь, подвергала его разум оцепенению, а душу – изматывающей боли. Она была холодна и прозрачна, как золотые глаза бога Ригима.
Как много должен был потерять Альган. Как много всего удерживало его на земле. Он должен был умереть, не воплотив и сотой доли своих сил. Он терял людей, которые любили его безмерно, он обрекал их на муку ожидания своего возвращения. «Но это же не справедливо», - маячило перед его сознанием. Но ведь он должен спасти Демке. Алеку хотелось кричать от ужаса, молить о пощаде своих невидимых палачей. Он готов был царапать и разбивать камни грота в поисках выхода. Но вместе с тем он понимал, что это ни к чему не приведёт. Если паарги решили его погубить, они сделают это, не взирая на все его мольбы, на всю его волю к жизни.
Принц неподвижно сидел, не чувствуя больше холода. Он уже не мог думать, все мысли его сплотились в глухой стон, тоска цепью охватила его сердце и голову. Он не издавал ни звука. Вода поднялась ему до плеч, по её гладкой поверхности колыхающимся полотном проходил свет факела. Сталактиты причудливо отражались в ней, медленно танцевали, изгибаясь каменными телами.
Алек закрыл глаза, на него опустилось спокойствие, иногда характерное для последних минут. Ужас его отступил, отдав место глубокой тоске. Изредка на её фоне проявлялись знакомые образы людей, которых принц любил, которых оставлял навсегда. Из-под его опущенных ресниц потекли долго сдерживаемые крупные слёзы.
Когда вода коснулась его губ, он улыбнулся. Помрачение, навязываемое безнадёжной ситуацией, покинуло его, он приобрёл необыкновенную ясность мышления. Теперь в его душе господствовало одно всепоглощающее чувство – любовь. Любовь ко всем людям, ко всем тем, кого оставлял он без своего внимания и помощи. Он простил всех, он любил каждого. В ту минуту в душе его умерло последнее зло – его страшная обида на Эдуарда. Любовь, огромная, заслонившая собой и горе, и ужас, согревала Альгана в его ледяном плену. В последние моменты своей жизни он постигал высшую истину. Он уже перестал думать о том, что умрёт через пару минут, он любил. Любил так сильно, словно хотел оделить своей любовью всех тех, с кем ему не довелось встретиться.
Вода покрывала его лицо. Он задержал воздух в лёгких, но не сознательно. Это была слабая попытка гибнущего организма спастись. Вода поднялась выше его головы и сомкнула над ним свои зыбкие прозрачные двери. Альган не двигался. По его телу прошла мелкая дрожь, затем он испытал сильнейший спазм от удушья. Ужас смерти заставил его передёрнуться, и Алек упал на колени, хватаясь руками за твёрдый камень дна. Он открыл рот, чтобы сделать последний конвульсивный вдох и впустить в себя яд, который забьёт его лёгкие. Холод пронзил его, внезапно охватившая его паника предсмертной борьбы за жизнь заставила его метаться. Он распахнул глаза, и последнее, что он увидел, было небольшое блюдечко озера, тускло блестящее в свете факела.
От потрясения Альган потерял сознание. Он опрокинулся на бок и растянулся во весь рост на холодном сухом полу, которого никогда ещё не касалась вода маленького причудливого водоёма.
3
Принц долго не мог прийти в себя, он пластом лежал на кровати в своей келье. Иногда юноша заходился в рыдании, лишённом слёз. Испытание, навязанное ему учителями, слишком дорого обошлось для его исстрадавшейся психики. За Алеком ухаживал Сэми. Наивный ребёнок утешал его, называл Яном, пытался кормить. Ночью наследнику удалось заснуть.
Сэми сразу оставил его, но через минуту после его ухода в узком проёме арки возникла высокая фигура мужчины. Им был Ритера – верховный паарг, тот самый, который десять лет назад открыл в наследнике большие и многообещающие способности, и который рекомендовал его Комуарту. Именно он – Ритера – внушил тогда Алеку-ребёнку необходимость контроля своих сил и развития силы воли. Принц был обязан ему не меньше, чем своему непосредственному учителю. Узнал ли Ритера его? Сумел ли преодолеть его защиту, или обманулся, как и все? На его непроницаемом лице не было ни осуждения, ни понимания. И всё же, почему он стоял в дверях и смотрел на спящего ученика? Ответ более чем прост: Ритера был поражён.
Испытание, которому подвергли новообращённого, применяли очень редко. Обычно учениками становились дети, отобранные в городах клана. И отбирали их по степени их одарённости. Ян же пришёл по собственному почину, и ничего не умел. Чтобы ускорить процесс обучения, его заставили страдать, чтобы сила его освободилась после пережитого шока. Однако произошло нечто странное: вместо того, чтобы потерять голову от страха, новичок испытал глубокое горе, на смену которому пришла любовь, взявшаяся ниоткуда и настолько безмерная, что это потрясло даже холодный рассудок Ритеры. Он ожидал всего, что угодно, попытки спастись, исступлённое бешенство, даже нарочито хладнокровный вид. Но Ян преподнёс ему нечто иное: своё безмолвное, скорбное созерцание прихода собственной смерти. И благодарность за жизнь, которую у него отнимали. Благодарность без тени обвинения.
Покинув неофита, мужчина удалился в свою келью, чтобы обдумать этот неожиданный исход дела.
Ритера был мрачным человеком; обстановка, господствующая в монастыре, наложила отпечаток на его внешность и характер. Он был един со своим замком, с миром, в котором жил с раннего детства. Он словно имел с ним общее тело и душу. Монастырь был второй плотью верховному пааргу, а сам Ритера был сердцем этого каменного исполина.
Ритера обладал мудростью многих поколений и силой, равной которой в стенах монастыря не было. Ритера не был жесток, в своём совершенствовании он уже давно миновал тот общий людской порок, что именуется тщеславием и порождает зло в людском сердце. Но верховный паарг не обладал и жалостью. Он видел страдания людей, но замечал только их недостатки и слабости. Он знал, что страдают они по собственной вине, и не испытывал потребности помочь. Мудрость, которой он обладал, не позволяла ему оставаться простым смертным, она возносила его над миром, и с этой головокружительной высоты Ритера видел мир искажённым, неправдоподобно маленьким и ничтожным. Он не замечал, как стал жертвой собственной слепоты, и не было никого, кто сказал бы ему правду. Не потому, что ученики боялись или не смели, а потому что они даже заподозрить не могли, будто их учитель ошибается. Ведь, если это с ним случилось, как жить дальше, и на что опираться? Каков тогда критерий всех их действий и намерений?
В известной степени Ритера был одним из самых могущественных и значительных людей не только клана, но и всего мира. Но даже он не сумел сразу разгадать тайну ученика собственного оппонента. Он, как и все остальные в монастыре, не смог преодолеть защитную оболочку вокруг памяти Алека.

Следующей ночью Ян, уже оправившийся от потрясения, должен был пройти посвящение. Сэми разбудил его после полуночи, дал ему одежду, которую носили все ученики, и велел идти за собой. В этот раз они шли всё выше, так высоко, что Алек заподозрил, будто они поднимаются на самую вершину скалы, у которой был построен монастырь. Скорее всего, так и было.
В конце концов, ребята оказались перед отверстием в человеческий рост, который был выходом куда-то наружу. Но там царила такая же густая мгла, как и в самом здании, разве что там уже не было ни одного факела. Сэми подтолкнул своего подопечного к этому холодному мраку, и Алек сделал неуверенный шаг. Под ногами его было столь же черно, как и вокруг. Он вполне мог предположить, что его толкают навстречу пропасти. Но в этом была его судьба, он не остановился бы, даже если бы в метре от него, действительно, начиналась пропасть.
Сделав несколько шагов, Альган остановился. Было так тихо и темно, словно мир ещё не начал своё существование. Юноша молчал и не двигался. Замерли и все его мысли, погружая его в такую тишину, что он перестал ощущать собственное тело. Оно словно ускользало от него, неуловимо расширялось, охватывая всё большее пространство. Алек чувствовал каменную площадку под ногами, высокие скалы вокруг себя, людей между этими скалами. Ему казалось, будто он заключён внутри оболочки, стенки которой с огромной скоростью удаляются от него. Безмерность пространства вокруг него завораживала и пугала. Скорость расширения не позволяла юноше уловить хоть что-то из того нового, что входило внутрь его оболочки. Но, пока она существовала, ограничивала его, он чувствовал себя защищённым и целостным.
Потом вспышка разорвала её, и мир, охваченный сознанием Алека, исчез раз и навсегда. Яростный свет вспышки увеличивался, Альгану казалось, что на него мчится звезда. Он ждал её, и она уже была здесь и пожирала его, и одновременно неслась к нему с непостижимой скоростью. Энергия потоками проникала в его тело, он был весь окружён светом, словно попал в луч божественного сияния, идущего через Вселенную. Он растворялся в этом луче; его тело утратило форму и превратилось в свободный поток энергии. Он сливался с космосом, он становился его частицей, он причащался к чему-то столь великому, что его охватывал экстаз. На краткий срок он стал един с космосом. Он распространялся по Вселенной, он вмещал её в себя, он охватывал её целиком, он внимал самым далёким её проявлениям. Он постигал вечность, он был бесконечно мал и незначителен, как элементарная частица, но ему выпало счастье ощутить себя в единстве с тем непознаваемым и беспредельно святым, что именуется Мирозданием.
* * *
Дни пребывания Альгана в монастыре пааргов начали свой путь. Они ровно и спокойно текли, словно полноводная, тихая и величавая река; они стлались белой лентой горной дороги, поднимающей под облака. В них не было известной суетности, разорванности, навязанной сменой дня и ночи. Любое время суток в замке проявлялось очень стёрто, за его каменными стенами свет то накатывался, подобно волне, то отступал; в замке неизменно царил полумрак. Времени в нём не ощущалось, сон и бодрствование, тьма и свет теряли в нём свои границы, сливались в единый тускло мерцающий туман, похожий на вечернюю мглу. Жизнь Алека превратилась в нескончаемый вечер. Юноша не мог уловить момент прихода пробуждения или погружения в сон, он грезил наяву и жил во сне. Он словно находился в постоянной полудрёме или в состоянии гипноза. Но именно это состояние позволяло ему наиболее эффективно и полно усваивать знания, а также оберегало его от усталости, неверия и смятения. Знания были очень тяжелы, громоздки и трудны для понимания. Тайны завораживали, пугали, погружали в тоску, они могли разрушить хрупкое здание человеческого разума. Именно потому затмение Алека было столь необходимо.
Он, наконец, узнавал то, что когда-то не счёл нужным объяснять ему Комуарт. Он узнавал непостижимые вещи об этом мире, но почти моментально забывал о них. Они погружались на дно его памяти и рассудка, они становились частью его неосознанных представлений о себе, и он мог использовать их только интуитивно. Просыпаясь, он ощущал груз бесконечных тайн, которые никогда не смог бы ни открыть, ни утратить.
* * *
Высокие своды кельи верховного паарга Ритеры хранили мрак ночи; слабый свет из узкого окна мечом пересекал помещение и рассыпался туманом в черноте входа. Ритера стоял у окна, его бледное неживое лицо казалось озабоченным. Ещё ни разу до сих пор Дисару не видел хотя бы лёгкую тень тревоги на этом возвышенном и неземном лице.
- Ну, как тебе этот паренёк – Ян? – спросил учитель.
- Он способный, и я доволен им. Признаться, я не ожидал от него так скоро больших результатов.
- Да, он молодец, - ответил Ритера. – Но он настораживает меня. В нём есть некая тайна, мне кажется, будто он что-то скрывает.
- Но это невозможно. Паарг читает души людей, он видит их насквозь. Да, кто-нибудь из нас мог бы ошибиться, но не вы.
- Всё это так. Но, тем не менее… Если он что-то скрывает от нас, значит, использует защиту. В таком случае у нас есть два ответа: или его уже обучали, или он одарён от природы. Но в последнем случае мы сразу же заметили бы это. Таким образом, он намеренно вводит нас в заблуждение. Он или замышляет зло, или скрывает прошлое.
- Но он очень талантлив, - вставил Дисару.
- Тем хуже. Могущественное зло намного эффективнее могущественного добра. У зла столько возможностей для самореализации. Представь мага моего уровня и со злыми помыслами.
- Да зачем представлять, - пробормотал Дисару.
- Действительно, - поддержал его верховный паарг. - Надо проверить Яна. Пусть кто-нибудь расскажет ему о Комуарте, посмотрим на его реакцию.
- Может, лучше попытаться пробить его защиту?
- Я пытался, - Ритера качнул головой. – Это сильное существо. Его можно победить только уловками. С кем он ладит?
- Общается только с Сэми.
- Нет. Сэми – ребёнок, он не был свидетелем тех событий. Нужен взрослый человек. Подыщи его сам.
Дисару ответил поклоном и вышел.
Ритера помрачнел ещё больше. На лице его отразились тревога и печаль. Комуарт, его образ, его судьба всегда были слишком небезразличны ему. Разумеется, он отвергал всеми силами души своего давнего соперника, он ненавидел его, как ангел – врага человеческого. Но, вопреки всему, Ритера отказался бы даже от своего сана, лишь бы разделить одинокий путь Комуарта. Ибо путь этот не был долгом Комуарта перед кем-либо. Он стал самой жизнью его и поддерживался только огнём страсти.

4
С самого раннего детства Комуарт сильно отличался от сверстников. Он казался молчаливым и угрюмым без всяких причин. Его невозможно было вызвать на общение. Он считался бы красивым ребёнком, если бы не его тягостная мрачность. Но если бы кто-нибудь из его родных потрудился проникнуть глубже, туда, в вечно закрытую, отгороженную от всех душу непонятного существа, он был бы поражён. Ум этого ребёнка с огромной скоростью усваивал знания, он требовал всё больше и больше. Комуарт испытывал мучительную скуку, общаясь со сверстниками и даже со взрослыми, они ничего не могли ему дать. А ему нужно было всё.
Первые годы жизни мальчика прошли в Сенплуне, и Комуарт мог наслаждаться красотой и силой богатой природы. Мало кто разделял его бурный восторг по поводу сильной грозы или другого катаклизма. Мало кто мог проследить взгляд его тревожных чёрных глаз, устремлённых в неизвестное.
Комуарт пугал родных своей отчуждённостью, и они решили отвезти его в город Лун, надеясь, что суровый климат усмирит его мрачный темперамент и сделает мальчика более спокойным, земным и умиротворённым.
Когда ребёнку исполнилось семь лет, в жизни его произошло то, что было предначертано ему самой его природой. Его заметили. В тот год из монастыря пааргов в город Лун приехал старейший учитель Пао-кмин-сап, чтобы отобрать мальчиков, пригодных для обучения целительству. Учитель был уже очень стар, его седые волосы широким покрывалом ложились на белый плащ. Бороды он не носил, но это не убавляло его солидности. Лицо его светилось добротой и мудростью; в своём белом одеянии он походил на святого. Несомненно, он им и являлся. Душа его была также белоснежна, как и одежды, как и голова.
Перед Пао-кмин-сапом предстало несколько десятков мальчиков в возрасте от трёх до десяти лет. Среди них был и Комуарт. Родители не боялись расстаться с ним: он так и остался чужим в семье и не заработал ничьей привязанности.
Учитель медленно обходил детей, и время от времени указывал на кого-либо из них своим ученикам. Перед Комуартом он остановился.
- Как твоё имя? – спросил он.
Мальчик поднял на него своё худое лицо, во взгляде его не было ни испуга, ни любопытства, ни почтения. Исключительная мрачность царила в его облике. Комуарт назвался, и учитель продолжил осмотр, ничем не выдавая своего волнения. Много лет позже он признался Ритере, своему преёмнику, что в тот день в Комуарте увидел себе ровню, и уже тогда испугался его судьбы и будущего могущества
Таким образом Комуарт попал к пааргам. Учился он стремительно, поглощал знания с таким рвением, словно внутри него скрывалась чёрная дыра, тянущая энергию из Вселенной. Знание было для него воздухом, наконец он попал в родную стихию. Когда Комуарт работал, он проникал в свою работу и одухотворял её собой. Он вытягивал из неё всю возможную для себя пользу. Он всё выше поднимался в своём мастерстве, но что-то оставалось в нём ущербно. Он не любил людей, он словно не подозревал об их существовании.
Почти в то же время к пааргам стал и Ритера. Уже тогда он стал полной противоположностью Комуарта. Насколько велика была потребность учиться у Комуарта, настолько безмерна у второго потребность любить. Оба мальчика были очень красивы и даже похожи, но так, как похож закат на ранний восход. Сколько тайны и мрака, отчуждённости и надменности было в Комуарте, столько света, ясности и доброты в Ритере. Этот мальчик любил всех, он заранее подозревал о греховности человека, но любил вопреки этому. Его глаза всегда светились улыбкой. Познавая, он открывал новые горизонты для своей любви. Но познание всегда приводит к печали, и Ритера, все больше узнавая о бедах мира, терял своё счастье и тускнел. Тревога и горечь изгнали радость из его глаз, и его любовь стала его болью.
Комуарт развивался иначе. Его недетская мудрость была слишком возвышенной и, как ни странно, не одухотворённой, холодной. Но вместе с тем, это был человек необузданных страстей. Он походил на демона, лишённого полётов, ищущего смысл своего бескрылого существования на земле.
Но вот пришло время, когда он научился путешествовать вне тела. И Комуарт получил свои крылья. О, какие безграничные возможности открылись перед ним, как свободен он стал! В те первые дни своих «полётов» он был счастлив, как никогда. Только теперь он впервые почувствовал себя юным и беззаботным. В ту пору ему исполнилось пятнадцать лет.
Как много радости дарили Комуарту просторы, открывающиеся его взгляду и сердцу. Характер злого подростка изменился благодаря им. Из угрюмого Комуарт стал задумчивым, из замкнутого – мечтательным. Эти чудесные превращения радовали окружающих, но радость эта скоро прервалась. Счастье Комуарта обернулось горем для всех.
В «полётах» ученикам всегда ставилось одно ограничение – никогда не посещать городов Большого мира. Учителя знали, от чего предостерегали. Но, несмотря на их запреты, однажды ночью Комуарт отважился «посетить» один из них. Эта самодеятельность привела его к катастрофе, которую он не смог выдержать.
Прежде Комуарта не трогали судьбы людей, прежде все их души были для него пусты, а всё человечество представляло одно сплошное несовершенство, не способное на развитие. Для юного ученика пааргов существовал лишь высший мир, откуда он и судил обо всём на земле. Он был сам высшее существо, вынужденное жить среди посредственности и трясины людского рода.
И что же потянуло его к городу? Почему холодный разум не предостерёг его от этой ошибки? Комуарт приблизился к городу и постиг его. Он не знал тогда, что город – самая хитроумная ловушка на свете, самая прочная тюрьма, переполненная эмоциями, страхами, страданиями и бесконечными желаниями своих обитателей. Именно желания и порождали боль, бесконечную, несущую смерть.
Страдания города трудно поддавались описанию. Комуарт видел ночных палачей и их жертв, для которых не было надежды. Он видел обездоленных, ущербных людей, страдающих от сознания собственной неполноценности и чёрствости окружающих. Он видел тех, для которых справедливость была недоступна, а жизнь превращалась в постылое прозябание только из-за отсутствия необходимой суммы денег. Комуарт никогда ничего не знал о деньгах. Новое знание ошеломило и оттолкнуло его. Жизнь этих людей показалась ему диким маскарадом, лишённым смысла и логики. Такого не может быть. Душа не должна быть так страдать из-за несовершенства тела.
То, что он видел в те ночи, могло бы пробудить в нём ещё большее презрение, но этого не произошло. Он узнал, каким бывает отчаяние, любовь и жалость. Он впервые узнал о благородстве и жертвенности, о безнадёжной боли и одиночестве. Он воспринял город целиком. Пааргу не нужно зрение, чтобы видеть чувства и эмоции людей, он постигает их иначе, улавливая малейшие оттенки движения души. Комуарт увидел средоточие безумия и боли.
В свои пятнадцать лет Комуарт, несмотря на достоинства, оставался очень наивен в отношении к людям. Он был шокирован новым познанием. Он словно ощутил на себе всю человеческую боль. Сначала он ни о чём не мог думать, мысли его были целиком заняты увиденным ужасом. Ему было очень тяжело, он впервые в жизни испытывал сострадание, ненависть, страх и любовь. Он стал человеком, и прежняя цель насыщения знанием теперь казалась ему нелепой и недостойной внимания. Из одной крайности он бросился в другую. Он обладал необыкновенным интеллектом и великой силой, но слабой и неразвитой душой. Теперь душа его рванула вперёд, опаляя себя огнём немыслимой скорости.
Комуарт стал другим. Он ходил по тёмным узким коридорам монастыря, а душа его блуждала по тёмным улицам страшного города. И он не мог простить своих родителей и учителей, которые заперли его здесь, вдали от всего мира, не позволив ему жить жизнью других людей, таких страшных, низменных, страдающих, прекрасных.
По ночам он устремлялся в тот неизведанный и дикий мир, и медленно плавал над огнями города. Чем больше он видел, тем более неистовые чувства одолевали его: отвращение к жестокости и цинизму, желание мстить за причинённую кому-то боль. В мире не может быть так много зла, это неправдоподобно. Надо что-то делать!
И Комуарт всё яснее понимал, что должен делать. Решение его было непоколебимо, теперь он знал свою изначальную цель. Каждую ночь он устремлялся в проклятый город и царил над ним невидимой смертью. Комуарт уничтожал зло. Уже в том возрасте он был ровней первоклассным мастерам. Он убивал, используя навыки, приобретённые в монастыре, и свою неиссякающую силу. Он знал всё о человеческом теле и манипулировал им по своему усмотрению. Достаточно было самого небольшого импульса в нужный орган, и болезнь, годами сдерживаемая силами организма, пробуждалась и губила своего носителя. Хватало незаметного увеличения давления в кровеносной системе, чтобы человек погибал от кровоизлияния в мозг. Самый примитивный гипноз требовался, чтобы толкнуть человека на самоубийство. В течение пары месяцев Комуарт убил сотни.
Мудрые учителя видели, что с ним что-то не так, но когда хотели проникнуть в его мысли, он искусно маскировал их. А когда хотели проследовать за ним во время его ночной охоты, он уходил от них, путая след. Но эти игры не могли продолжаться долго, и однажды Пао-кмин-сап позвал юношу в свою келью и сказал ему следующие слова: «Ты творишь великое зло. Да, я знаю, что во имя добра, но всё же зло. Поэтому выбирай свой путь – или ты уйдёшь от пааргов и будешь жить по своим законам, или навсегда прекратишь делать это. В монастыре пааргов зла быть не должно.»
И Комуарт ушёл. Он поселился в горах, построил себе дом и продолжал своё дело.
Жизнь не любит застоев ни в одном из своих проявлений. Души гениев особенно подвержены этому закону. Молодой отшельник и в одиночестве развивался так же плодотворно, как и до изгнания. Постепенно он насытил свою жажду мести, ненависть его перегорела, и он прозрел. Безумие жестокости оставило его, и он понял всю глубину своего падения. Он понял слова своего учителя. Тьма не в состоянии рассеять тьму, она лишь уплотнит её. Он осмелился судить, пусть с этим. Возможно, он был орудием воздаяния в руках Ригима. Но он совершил другой тяжелейший грех – он внёс свой вклад в мировое зло, и человечество будет обречено его искупить.
Это было страшное время в жизни молодого колдуна. Его раскаяние заставляло цепляться за мысли о самоубийстве, как о форме наказания. Но и эта слепота прошла, слабость оставила Комуарта, и он понял, что должен делать. Его сила могла быть не только оружием смерти, но и средством помощи. С тех пор Комуарт посещал города Большого мира и лечил людей. Лечил, так же, как раньше убивал – своей энергией. Спасал их в самых тяжёлых ситуациях, облегчал их боль, придавал сил бороться.

Вот всё, что знали о нём паарги. Они не имели представления, достиг ли он чего ещё на своём пути, или довольствовался навыками, полученными в монастыре. Он навсегда остался в памяти монахов, как отступник и падший, но и как самый уникальный среди них.

Грег окончил свой рассказ и поднял большие ясные глаза на собеседника. Ян сидел, опустив голову.
- Зачем ты мне всё это говоришь? – наконец, спросил он.
- Все новички должны это знать. Как предостережение, - ответил юноша.
- И чего ты ждёшь от меня? Презрения, осуждения Комуарта? Фанатичной устремлённости к добру?
- А что ты испытываешь?
- Восхищение. И боль, - Ян улыбнулся и пожал плечами. – Но ведь он, действительно, уникален. Ты был с ним знаком?
- Да. Он ушёл двадцать лет назад, мне в ту пору было семь, и я обучался уже два года. Но мы мало общались. Здесь вообще не принято общаться и заводить друзей.
Грег поднялся, и Ян не смог оторвать от него глаз. Этот молодой человек был очень красив. Его бледное, изящное лицо выражало кротость и одухотворённость. Великолепно очерченные глаза, чёрные и глубокие, как ночное небо, сияли умом и энергией. Тёмным кудрям было позволено расти до плеч, что сделало облик Грега поэтичным и возвышенным.
- Надеюсь, твоя душа не запутается в лабиринте чувств и останется чистой, - произнёс он и вышел.
5
Душевное спокойствие Альгана испарилось. Комуарт до сих пор был для него самым непостижимым и великим человеком. Его судьба ошеломила юношу. Но тем не менее, Алек сдержал свои чувства и прогнал от себя навязчивые мысли о бывшем учителе. Он испугался, что его хотят заставить думать в нужном направлении, чтобы выведать его истинную историю.
После знакомства с Грегом Алек задумался над тем, что за всё время жизни в монастыре ни разу не обратил внимания на других учеников, на их быт, привычки, мечты. Несомненно, он знал, что все они влюблены в знание, и основное их дело – достичь совершенства. Но Грег, этот дивный цветок, выросший посреди сухих камней, заставил его усомниться в правильности своих выводов. В жизни такого человека должна быть романтика.
Грег оказался очень общительным, его лёгкость, отзывчивость и чувство юмора делали его самой замечательной фигурой среди учеников. Альган теперь старался почаще быть с ним, и узнал много нового. Оказалось, в жизни пааргов есть место обычной радости. Молодые люди и мальчики часто покидали монастырь, чтобы отдохнуть где-нибудь у горной реки, померяться силами. Правда, это был короткий отпуск, и никто из учеников не имел права искать себе девушку или пытаться встретиться с родными. Ничто не должно было нарушать их отрешённость, их эмоциональную сдержанность.
Иногда старшие ученики в одиночку или небольшими группами уходили в города Внешнего мира, чтобы практиковать там свои знания.
Однажды и Грег с двумя спутниками отправился во владения Больших людей. Альган, уже привыкший сдерживать свои чувства, не огорчился его уходу, но всё же с нетерпением стал ждать его.
В те дни ему впервые доверили лечить людей, приходящих из клана. И пусть он был всего лишь ассистентом, но целительство совершенно захватило его, и он не вспоминал о Греге больше двух месяцев.
Придя как-то в приёмную келью, Алек увидел одного из спутников своего друга.
- О, вы уже вернулись! – воскликнул юноша.
- Две недели назад, - сухо ответил паарг.
- А я не заметил. Совсем заработался. А где Грег?
Собеседник как-то странно, в упор взглянул на него, и ответил:
- Его больше нет среди нас.
Алек опешил.
- Он умер? – бледнея от страха, спросил он.
- Лучше бы умер, - ответил парень. – Ну, не отвлекайся, у нас сегодня сложный больной. Как бы ты всё не испортил.

Процедура, тем не менее, прошла успешно. Но когда Алек вернулся в свой уголок, он уже не мог унять паники.
Нет, только не Грег. Здесь, в монастыре столько мрачных посредственностей, с тусклыми взорами, лишёнными жизни. Почему именно Грег должен исчезнуть? Ведь он яркий, словно луч солнца, он озаряет собой эти угрюмые своды. Он нужен всем, и все его любят. Так почему же с ним несчастье? И где он?
Устав от переживаний, Алек устроился на циновке и заснул.
Толчок из самой глубины тела пробудил его. Юноша вскочил и опрометью бросился к винтовой лестнице. Непостижимым образом он знал, где находится Грег.
Миновав все этажи, молодой человек спустился до того уровня, где находился подземный грот. Вдоль по естественному коридору горели несколько факелов. Алек взял один из них и устремился в тёмное боковое ответвление пещеры. Через пять минут быстрой ходьбы он уткнулся в железную дверь. Он тянул её и толкал плечом, стараясь открыть, потом понял, что нужно. Отойдя на несколько шагов, Альган засунул факел в трещину на стене, опустил руки и напрягся всем телом. Глаза его тотчас оледенели, стали отрешёнными и пустыми, и через несколько мгновений незримая волна ударила дверь. Дверь тут же плавно и бесшумно открылась. Алек взял факел и прошёл внутрь.
Свет факела позволил ему увидеть всего лишь стену у входа со странным неглубоким выступом, в котором был желоб, наполненный какой-то жидкостью. Алек понял, что это светильник, и поднёс к нему факел. Масло полыхнуло, и горячая полоса огня вдруг понеслась вдоль стены, свернула на углу и продолжила путь по остальным стенам.
Огонь осветил квадратное помещение 3 на 3 метра с высоким неровным потолком. Альган же врос в землю от того, что открылось ему при свете. Посреди каземата возвышался каменный постамент величиной с кровать и высотой около метра. А на нём лежало существо, которое никак не могло быть Грегом. Это была настоящая карикатура на человека. Удлинённая голова с большим количеством мохнатых кустиков, казалась особенно уродливой из-за пугающего размера красных глаз. Остальные черты лица были столь же ненормальны и гротескны, но они почти не обращали на себя внимания благодаря безумному взгляду существа.
Тело оказалось не менее страшным. Грудная клетка была слишком широка, словно кто-то раздвинул рёбра, стараясь распрямить их. Кисти рук были сплошными костяными образованиями, будто все суставы срослись между собой. Руки и ноги казались перекрученными во время пытки. В целом существо представляло собой сплав уродливых особенностей и крайних физических аномалий. Оно совершенно не могло быть жизнеспособным. И всё-таки оно было живо, невзирая на страшные несоответствия органов их витальным функциям.
Но самое тяжёлое для Алека было то, что существо находилось в заключении у пааргов. У пааргов! Таких возвышенных, праведных и мудрых. Ведь незаметно, чтобы они лечили этого несчастного, иначе он не был бы здесь в одиночестве и темноте, не лежал бы на холодных камнях.
Существо вдруг пошевелилось, и Альган различил несколько волн судороги, прошедших по лицу больного. Тотчас что-то неуловимо начало меняться в облике создания. Черты лица обострились, словно кости начали ускоренный рост. Надбровные дуги сами собой приподнялись, и глаза резко углубились под них.
Рассмотрев эти дикие подробности, Альган в ужасе едва не выскочил наружу. Остановил его блеск в глазах существа. С удивлением и болью юноша увидел слезу, которая быстро скатилась по впалому виску несчастного. Сострадание не позволило Алеку отступить. Он подошёл к мученику и провёл рукой по его голове.
- Кто ты? – спросил он.
- Это Грег, - раздалось за его спиной.
- Нет! – закричал Альган, передёрнувшись. – Как такое возможно?
- Он совершил проступок, - ответили ему. – Его красота сделала его жертвой страсти. Он пожелал женщину.
Алек засмеялся.
- Ах, среди вас оказался нормальный парень, а не импотент, как остальные! – крикнул он. – И вот вы, из зависти, наказали его!
Вне себя от ужаса и сострадания он заметался возле своего злополучного друга, думая, как скорее прервать его муки.
- Вы вероломные, - причитал он. – Говорите о добре и любви, а сами творите зло, которое даже сравнить не с чем! Вы ничем не лучше Комуарта!
- Остановись, - велел ему собеседник. – Наказание Грега не продлится вечно. Мы простим его. Но есть одно условие: исцелить его должен ты.
Алек рывком повернулся к говорящему. В темноте дверного проёма слабо угадывалась фигура мужчины.
- Я?.. – пролепетал юноша. – Я же не умею.
- Тогда он обречён. Можешь убить его, как замышлял.
- О, помогите мне! – взмолился Алек. – как же спасти его?
- Всё ты знаешь, - с оттенком усталости ответил собеседник. – Ты помнишь его прежнего, и ты видишь его нынешний облик. Сил у тебя хватит, чтобы протащить его обратно.
Альган обернулся к Грегу.
«Это сон. Я знаю, что это сон, как тогда, в пещере Комуарта», - в панике подумал он, не веря себе.
Затем, из недр его сущности, из самых сильных и добрых его чувств, из сострадания, любви и привязанности вырвалась ещё одна волна энергии, и Алек больше не сознавал себя.
* * *
Очнувшись, он был так слаб, что не смог сразу открыть глаза. Спустя несколько минут он ощутил, что лежит на холодном отполированном камне. Через силу он разомкнул веки и огляделся. Он по-прежнему находился в склепе, освящённом странным светильником. Возле его ложа находились двое мужчин.
- Это ты… - в восторге прошептал он, разглядев одного из них. – Ты снова прекрасен.
- И когда же ты был в пещере у Комуарта? – сурово спросил второй.
- А разве я говорил такое?
- Ты думал. Ты всю энергию потратил на помощь другу, и твоя защита пала.
Мужчина замолчал, и Алек вдруг увидел его лицо, словно оно загорелось внутренним светом. Перед ним был Ритера.
- У Комуарта за всю жизнь был лишь один ученик, - продолжал верховный паарг. – И звали его Альган.
- Какое облегчение, - с улыбкой произнёс Алек. – Я так устал таскать на себе эту защиту.
- Лицемерный лгун, убийца, - без ярости, холодно сказал Ритера. – Ты пробрался к нам, чтобы опорочить нашу святыню и украсть наши тайны.
- А вы не лжецы? – дерзко спросил Алек. – Вы же знали, что я жив, Почему вы не помогли отыскать меня?
- А зачем нам кан-убийца? Мы бы и из огня тебя не вытащили.
- Да, тем более что трижды меня из него вытаскивал кто-то другой. И чего же вы не помещали им? Не позволили мне сгореть?
- Ригим распоряжается судьбой, а не мы.
- Ну ладно, - Альган вздохнул. – И что же теперь ждёт меня?
- Ты умрёшь, - бесстрастно ответил Ритера.
Алек бросил взгляд на Грега.
- Он тебе не поможет, - охладил его верховный паарг. – Зато он очень помог нам разоблачить тебя.
- Значит, он не страдал? Всё было подстроено?
- Разумеется, подстроено. И всё же он был тем, кого ты видел. И ты реально вылечил его. Иначе мы не смогли бы заставить тебя потратить всю твою колоссальную энергию. А теперь ты говорящий труп, и сам себя спасти не сможешь.
С этими словами он с Грегом покинул каземат и захлопнул дверь.
В душе Альгана возникло гнетущее опустошение, словно все его противоречивые эмоции разом уничтожили друг друга. Ещё несколько минут назад он испытывал радость от избавления Грега, и горечь из-за его предательства, и бессильный гнев, желание оправдаться. И страх, что Демке никогда не будет исцелён. Но вдруг на смену всему этому пришла пустота и безжалостное равнодушие и к себе, и к другим. Наследник снова был у порога смерти, но испытывал он отнюдь не любовь.
- Значит, я потратил всю свою колоссальную энергию, - произнёс он со злобной усмешкой. – Да вы даже не представляете, насколько она действительно колоссальна!
«Интересно, что они собираются со мной сделать? – подумал он. – Главное, чтобы у меня было время. Ну что ж, попытаться стоит…»
Он закрыл глаза и моментально заснул.
6
Грег был очень утомлён долгим участием в этом спектакле. Он добровольно принял на себя роль мученика и в течение многих дней тренировался удерживать на себе образ чудовища. С каждым разом у него получалось всё великолепнее, и, когда Алек нашёл его, Грег даже себя поразил своей эффективностью.
Но вместе с тем он потратил много энергии на создание существа и нуждался в долгом отдыхе.
Грег уже устроился на лежанке в своей келье, когда к нему подошёл Сэми.
- Где Ян? – спросил он.
Парень удивлённо взглянул на него.
- Его больше нет с нами, - ответил он мальчику.
Сэми побледнел.
- Он мой друг.
- Теперь он наш общий враг.
- Это невозможно! – воскликнул подросток. – Он такой хороший паарг! Он ведь лучше многих. Что вы сделали с ним?
Это было непозволительное нарушение дисциплины, но Грег не обратил внимания на вызывающий тон младшего ученика.
- Я очень сожалею, но Ян оказался шпионом. Он хотел выведать секреты пааргов, и был основательно натаскан в нашем деле. Поэтому он и был лучше многих. К тому же он убийца, он виновен в смерти пяти человек.
Сэми отступил назад.
- И чей же он шпион? – недоверчиво спросил он. – Секретных служб Внешнего мира?
- Нет, - Грег усмехнулся. – Ты ведь знаешь, что Большие люди скептически относятся к тайным знаниям. Ещё в Средние века они покончили с ними. Но среди многих народов сохранились особые группы приверженцев этих знаний. Чаще всего это невежественные фанатики, одержимые аскетизмом или развращённостью в зависимости от своих догм. Но есть среди них и очень могущественные организации, родственные нам. Одна из них и послала к нам Яна.
- Так эти люди знают о нас? – изумился Сэми.
- К сожалению. Но и мы знаем о них. Они тоже паарги в своём роде, и без проблем узнали о нашем существовании. И теперь пытаются забрать наши тайны. Так что ты не должен беспокоиться о судьбе Яна. Он получил по заслугам.
- Это просто дико! – возмутился подросток. – Я так ему верил!
- Ты не единственный, кто пострадал от его лжи, - заверил его Грег. – Теперь я советую тебе отправиться в свою келью и привести в порядок свои чувства. Изгони из своего сердца этого лицемера, как изгнали мы его из нашего общества.
Сэми покорно удалился.

Попытка Альгана с самого начала оказалась неудачной. Заснув, он тотчас понял, что не может контролировать сон. Юноша надеялся, что сумеет найти Сэми или кого-нибудь ещё из младших учеников, и попросить их о помощи. Но сон был давящим, несвободным. Алек попал в какое-то неведомое пространство, тёмное и чужое. Он оцепенело созерцал его неопределённо долго, потом его испугала одна вполне рациональная мысль: в этом каменном мешке, где его замуровали, должно быть очень мало воздуха. Огонь светильника скоро уничтожит весь кислород, и Алек погибнет от удушья. Если бы только проснуться, и найти в себе силы встать и загасить огонь.
Но Альган чувствовал, что намертво застрял в своём безотрадном сновидении. Все его волевые усилия избавиться от этого плена пошли прахом.
Внезапно он ощутил чей-то взгляд, пристальное внимание невидимого существа. Алек не мог понять, паарг ли это, или кто ещё. Таинственный наблюдатель вдруг обрёл форму двух ярких глаз перед самым лицом юноши. Глаза были чисто голубыми, они казались потрясающе живыми и материальными. Они двигались, вздрагивали, зрачки меняли размеры, как у обычного человека. Они надолго присосались к глазам Алека, словно пытались выведать его глубокие мысли. Потом растаяли, и молодой паарг увидел обнажённую девушку с божественными формами и удивительно тонким, одухотворённым лицом. Она позволяла созерцать своё прелестное тело, игриво пряталась в волнах белоснежных волос. Мечта, одним словом.
К счастью, Алек понял суть уловки. Паарги, очевидно, по-прежнему боятся его, и надумали с помощью заманчивых видений лишить его возможности вновь накопить силы.
Чарующая красавица вдруг словно услышала его мысли. Она диковато и злобно ухмыльнулась и в один миг сменила роскошное обличие. Перед Алеком теперь было мерзкое чудовище, обладающее всеми качествами монстра из самого замороченного фильма ужасов.
Это нелепое перевоплощение пробудило в Альгане лишь презрение к низким методам пааргов. Он-то считал их едва ли не святыми, уникальными в своём духовном совершенстве. И вдруг такая грязная интрига, такой примитивный подлог.
Чудовище не причинило ему вреда, оно рассеялось вместе с мраком. Свет, наконец-то! Много света, белого и спокойного. Он свободен!
Алек с облегчением открыл глаза и пошевелился. Он ещё слаб, но дышит уже гораздо легче. Юноша огляделся и увидел знакомую комнату. Пугающе знакомую.
К кровати, где он лежал, приблизился высокий молодой человек со светлыми глазами, золотистыми волосами и странной, заискивающей улыбкой.
- Ты пришёл в себя, милый, - ласково произнёс он, погладил Алека по голове и взял со стола шприц.
Альган застонал от бешенства и тяжёлой душевной боли. Перед ним был Эдуард. «Я всё ещё в его власти, - в ужасе подумал он. – Ни бегства, ни пааргов не было. Всего лишь длинный, слишком реальный бред из-за наркотиков, которые он мне колет.»
- Что тебе нужно? – еле выговорил пленник, стараясь, чтобы в его голосе была ненависть, а не мольба.
- Чего ты боишься? – прошептал насильник. – Разве тебе плохо у меня? Сейчас ты снова заснёшь и ничего не почувствуешь. Ты слишком нравишься мне, чтобы можно было потерять тебя.
Он бережно взял сухую руку Альгана повыше локтя и сделал укол. Паренёк ощутил холодную сталь иглы, она проникла в его тело и вошла в вену. Наркотик, показавшийся ледяным, смешался с кровью, остудил её. Свинцовая тяжесть разлилась по всему телу юноши. Свет стал красным, и дальше… Эдуард обманул его, Алек всё чувствовал. Так невыносимо долго…
Ужас и отвращение оказались чрезмерными, и это помогло ему, наконец, выбраться из сна. Альган был раздавлен тяжестью пережитого, он лежал на каменном подиуме и отрывисто рыдал. Дышать становилось всё труднее, огонь нещадно палил скромные запасы воздуха.
- Мерзавцы, - прошептал принц. – Нашли мою самую сильную боль. Зачем мне жить после такого?
Он обречённо закрыл глаза и вдруг увидел Демке. Бледное, страдальческое лицо мужчины было таким же подвижным, как и в давнем кошмаре Алека во время сеанса гипноза у доктора Форбса.
«Так вот что ты такое! – изумился Алек. – Не паарг, а тот мой давний враг! Но кто ты?»
Следующее видение смело все его здравые рассуждения. Он увидел, как лицо его ненаглядного друга внезапно охватил огонь. Изнемогая от ужаса, он смотрел, как горят волосы Демке, обугливается его кожа.
- О нет! – заорал юноша и слетел с постамента.
Тут же вскочил и стал озираться. Всё его тело тряслось, он ощущал внутренние толчки и какой-то электрический зуд. Немного придя в себя после кошмара, он понял, что непомерный испуг за Демке пробудил в нём новые силы.
Алек тотчас сбросил плащ и стал забивать им огонь. Он успокоился, только когда наступила кромешная тьма. На ощупь он подошёл к двери, лёг у неё в надежде уловить струю свежего воздуха.
«Кто бы ты ни был, мой сегодняшний гость, - думал он. – Но ты очень крепко ошибся, показав мне страдания Демке. Ты ожидал, что я растрачу последние силы от переживаний, а вышло наоборот. И теперь я не позволю себе умереть. Я должен спасти его.»
Он улыбнулся своим мыслям и потерял сознание.
7
Сэми блаженствовал в мире спокойствия и самосозерцания. Он словно парил в потоках гармоничной и трепетной мелодии. Но эта отрадная тишина и покой продолжались очень недолго. Сэми вдруг увидел Яна. Тот возник перед его внутренним взором, как чёрт из коробки. Сэми не видел его лица, он ощущал само присутствие этого проклятого человека. Мальчик тут же хотел вернуться в нормальное состояние, но преступник не позволил.
« Сэми, помоги мне, - взмолился он. – Я погибаю.»
« Ты получил по заслугам», - холодно ответил маленький монах.
« Что ты знаешь о моих заслугах?» – в отчаянии спросил Ян.
« Ты – шпион, предатель и убийца!»
« Ещё что?»
« Тебя подослали Большие люди. И ты скрывал своё имя и прошлое.»
« Сэми, Сэми! – заклинал его враг. – Да, моё имя не Ян. Мне пришлось скрываться от моих врагов под чужим обличием. Я наследный принц Альган!»
« Поищи себе другого дурачка», – хладнокровно парировал Сэми.
« Я клянусь! Мой брат Артур убил бы меня, если бы узнал, что я у вас. А ваши знания мне нужны, чтобы спасти друга, Демке. Он в Америке, серьёзно болен.»
« Будь ты проклят!» – разъярился подросток и атаковал Яна своей энергией.
Болезненный импульс оттолкнул от него врага, но спустя миг Сэми сам ощутил сильную боль и лишился чувств. Его бронзовое лицо посерело, дыхание оборвалось. Алек истощил его настолько, что мальчик, возможно, несколько дней не сможет прийти в себя.

Но жиденькой энергии Сэми было явно недостаточно, чтобы открыть неподдающуюся дверь в склеп. Кроме того, что она открывалась внутрь, она не имела ручки, за которую можно было бы тянуть. Алек решил продолжить свою пиратскую тактику, он «отправился» искать других подростков. Конечно, у маленьких детей вытягивать энергию было бы намного проще, но Альган не посмел этого сделать. Взрослые паарги были ему пока явно не по зубам. И он решил ограничиться подростками.
Несколько пятнадцатилетних ребят стали его следующими жертвами. В памяти Алека засел образ тошнотворного монстра из недавнего кошмара, и юноша использовал этот образ, чтобы вызвать ужас у мальчишек. Они тотчас поддались и свалились без сил. Лишь один из них удержался на ногах. Он не был ни испуганным, ни удивлённым. Он отрешённо посмотрел на своих поверженных товарищей, а затем бросился к лестнице, ведущей в подземелье.
Через минуту он уже был у двери в склеп и изо всех сил толкал её внутрь. Наконец она поддалась, и из мрака душного мешка с тяжёлым стоном вывалился узник. Он судорожно глотал воздух, потом встал, коснулся головы мальчика, освобождая его и благодаря этим жестом. И ушёл.
Он очень быстро приходил в норму и восстанавливал силы, ему всегда везло с этим. Его путь стал путём вампира, опустошающего всех на своей дороге. Правда, не до смерти – Алек не мог позволить себе такого падения.
Ему преграждали путь очень сильные мастера, но он сумел дать им отпор. Может, эти люди и были высокоразвитыми существами, подчинившими тело духу, но вот бойцами они оказались довольно средними.
В сердце Алека не было ярости и ожесточения против этих людей, он по-своему продолжал любить их. Они сами навязали ему этот бой, но какими же тягостными были для Альгана его победы.
Поднявшись на верхние этажи и оставив за собой десятки стонущих пааргов, он, наконец, нашёл келью Ритеры. Верховный учитель словно ждал его. Он обернулся, но даже не вздрогнул и не нахмурился.
- Ты спасён, - только и сказал он. – Что ж, такова воля Ригима.
- Мне дадут уйти? – с издёвкой спросил юноша.
- Да. Сейчас паарги объединяются, чтобы противостоять тебе. Но я дам им приказ оставить тебя в покое. Мы не судьи, мы – исполнители. А судья по непостижимой причине пощадил тебя.
- Я не хотел лгать вам, - с болью начал Алек. – Я был вынужден. Мой Демке в тяжёлом состоянии. Артур пытался убить меня, когда я обратился к нему за помощью. Остались только вы. Неужели непонятно? Неужели я недостоин ничьей любви? Отец предал меня, старший брат ненавидит меня с самого моего рождения. Демке позволил сдать меня в больницу. Комуарт пытался убить меня. Луиза играла на моих чувствах. Для Линды я был способом зарабатывать деньги. Лаура… она тоже использовала меня. Хоть и не по своей вине.
Он перевёл дух и закрыл лицо рукой.
- Эдуард был таким другом, - через силу продолжал он. – Почему он так поступил со мной? Теперь Сэми отрёкся от меня. Грег подставил.
Он махнул рукой и усмехнулся, как бы не понимая того, что говорит.
- Я любил из всех! – воскликнул он без обиды, с некоторым удивлением. – Я что, проклят? Почему все предают меня?
- Убирайся, - с усталым достоинством произнёс Ритера.
- Ты проклинаешь меня?
Учитель пожал плечами.
- Зачем? Разве твоя жизнь не есть одно сплошное проклятие, как ты сам только что выяснил?
Алек повернулся и вышел. В полном одиночестве он добрался до ворот и покинул монастырь.
Ритера мысленно следил за ним, безразличие на его лице сменилось печалью.
- Второй изгнанный, - прошептал он. – Таким, как ты, Альган, не место среди нас. Мы слишком недостойная компания, слишком посредственны для тебя. Как и для Комуарта. Ты же гениален, как и он, а потому обречён быть одиноким. А я всего лишь ремесленник, хоть и преуспевший.
Он усмехнулся, тёмные глаза его хранили скорбь.
«Иди же, мальчик, - думал он. – Сегодня я выпустил в мир невиданную силу. Какая честь для меня. Тебя кто-то там предал? Потрясающее затмение! Впервые вижу человека, которого бы так любили.»

Алек быстро удалялся от тёмного каменного замка. Разумнее всего ему было бы идти в сторону города Лун. Теперь, когда он отточил свои умения, Артур ему не страшен. И всё же Альган не решался сделать это. Он хотел сперва узнать о положении дел в клане, он ещё в монастыре хотел выполнить это, но боялся быть рассекреченным. Теперь же ему ничто не мешало, кроме собственной робости, пожалуй. Он слишком устал разочаровываться. Вдруг в клане все о нём уже забыли. Отец никогда не церемонился с ним, мать почти не занималась его воспитанием, Мик и Сандр были совсем детьми. Вполне возможно, Алек никому из них не нужен, и его возвращение нежелательно. Тогда он вернётся в город, где лежит в больнице Демке. Вылечит его и будет жить с ним где-нибудь на побережье. Его вполне устроило бы подобное одиночество и безвестность, он совсем не был карьеристом. Лиши бы с Демке, и лишь в покое.
Больше суток молодой человек шёл в северную сторону. Что-то манило его туда, и он даже знал, что, но боялся признаться самому себе. Он хотел увидеть Комуарта или хотя бы то место, откуда начался его путь, его борьба, его ужас. Место, где произошли самые уникальные события его жизни.
В течение второго дня пути Алек спустился на пологое плато, пересёк его и остановился у новой горной кручи. Это место было знакомо ему, но ни одной особенности узнать он не мог. Усмехнувшись, Альган признался сам себе, что до последнего надеялся, что исчезнувшая река с водопадом чудесным образом вернётся на своё место. Этого не произошло, но Алеку было безразлично. Комуарт исчез для него навсегда.
- И я даже не поблагодарил его, - прошептал он, качая головой. – А что, если это он спас меня у Форбса и пааргов, заставив испытать ужас, который первый раз обессилил меня, а второй – наоборот, помог прийти в себя. Кому я ещё настолько нужен?
Он усмехнулся это нелепой мысли и пошёл вверх в надежде найти место, где стояла хижина. Поднявшись, он подошёл к выступу над бывшим водопадом и лёг на площадке, где когда-то Комуарт заставлял его спать. Собравшись с духом, он отправился в путешествие.

По ровному небу величаво плыли белые стаи облаков. Небо непрестанно менялось, то хмурясь, то лучезарно улыбаясь, словно дразня тяжёлую и серую землю. Холодный ветер, полный весеннего ожидания, игриво ласкал чёрные волосы Алека, будто надеялся разбудить его от затянувшегося сна. Наконец, юноша открыл глаза. Лицо его совершенно преобразилось, в нём больше не осталось тоски и отчаяния. Оно было просветлённым, гневным и радостным одновременно. Глаза блестели, словно заразившись сиянием небес.
Молодой человек порывисто вскочил и стал быстро спускаться по склону.
То, что он узнал из своего путешествия, было и радостным и томяще печальным, страшным. Но оно несло надежду, возрождало веру в уставшей душе скитальца.
Я дома. Наконец я вернулся. Проклинайте вы меня или возносите, но вам уже никуда от меня не деться. Я уже стал вашей судьбой, а судьбе бессмысленно противостоять, ей можно только покориться.
Он почти бежал, окрылённый и яростный. Несколько часов пути совсем не измотали его, тьма тяготившей ночи ни на минуту не задержала его. И он остановился лишь один раз, когда увидел первые каменные башни города Лун, зардевшиеся в тёплых лучах восходящего Солнца. Минуту Альган стоял над родным городом, прижимая руки к груди, словно мешая чувствам разорвать её. Потом быстро пошёл дальше, туда, где ждала, не теряя надежды, его семья.

Сайт управляется системой uCoz