Отрицательный герой

Книга 4. Сны невидимки. Глава 3. Солнечный пепел.

1
Может быть, не следовало Мику столь поспешно вмешиваться в ход жизни Альгана. К последнему память могла вернуться сама собой, когда тот будет готов. Но Мик, подобно любому юному созданию, тем более такому романтичному, не мог перенести несовершенства. Прежний Алек был идеален, этот же возрождённый бог клана – нет.
И Канхаос, переполненный собственным царским тщеславием, получил ещё и амбиции Альгана, тоже немалые. Конечно, прежняя сила была ему недоступна, однако, она ведь могла вернуться. Мик обещал это вполне определённо.
В конце концов, прошло то чувство ошарашенности, которое сопровождало его с момента пробуждения, и Альган вполне адаптировался к новой жизни. Он был готов получить то, что ему причиталось. Власть над кланом. И весь мир, который когда-то не пожелал ему подчиниться
Алек-Канхаос и сам толком не мог бы сказать, к чему ему такая роскошь, им в должной мере управляли древние амбиции, а он был не из тех людей, которые умеют гасить своё честолюбие.
Скрывая улыбку, он обернулся к Эдуарду. Этот человек по-прежнему был ему безразличен, но он старался не слишком отталкивать его своим холодом. Что не всегда получалось.
- Прости меня, - сказал Канхаос, пытаясь быть не слишком надменным. – Ты ожидал, что всё будет как раньше, а я не могу дать тебе этого.
- Ты не виноват, - ответил тот. – Ты новый, другой, и я не берусь судить тебя.
Оба долго молчали. Алек утонул с головой в своих замыслах, ясных и сияющих, как алмазы. Эдуард завис в пустоте, боясь даже мыслью нарушить его покой.
- Неужели не будешь бороться? – чуть насмешливо спросил Алек. – Твоя любовь казалась такой незыблемой.
- Так значит, ты меня проверяешь? – усмехнулся Эдуард, оборачиваясь.
Алек упругим рывком оказался у стены, его друг вскочил. Между ними высилась чёрная тень, уплотнение вечернего воздуха в виде человеческой фигуры. Эдуард хотел кинуться на защиту Альгана, вжавшегося в стену, но воля врага не позволила ему этого.
- Какая всё же любовь, - прозвучало в голове обоих парней, не распространяясь в воздухе. – Вы думали, что победили меня? Признаюсь, ваша ненависть несколько обескровила меня. Я не ожидал. Ну и что твоя любовь, Эдуард? Разве это сердце настолько слепо?
- Кто ты? – проговорил Эдуард, едва справляясь с ужасом.
- Сложный вопрос. Ах, как же ты разочаровал меня. Ты стоял над ним, видел только его, тебя околдовал его облик, но ты не чувствовал ничего. Твоё вещее сердце ничего тебе не подсказало.
- О чём ты? – слабо спросил Эдуард.
- Красота – это слишком много. Я думал, дух что-то значит, но дух должен быть хорошо оформлен.
- Я не понимаю, - парень закрыл глаза и чуть прислонился к спинке кровати.
Он чувствовал, что уже никакая сила в мире не способна спасти Алека, что враг вернулся после короткой передышки, и уже никто не даст ему отпор.
- Делай то, зачем пришёл, - почти взмолился Эдуард. – Я схожу с ума.
- Рано, - в голосе врага послышалась насмешка. – Подожди, ум тебе пригодится. Красота слепит, за нею ничего не разглядишь.
- Ты обвиняешь меня в любви к этому человеку?
- Я разочарован!! – грянуло в самом мозгу. – Ты! …Был эталоном, мерой всех добродетелей и самой истины! Но как ты мог?! Не видеть… Смотри на него!
Эдуард подчинился, поднял взгляд на остолбеневшего Алека.
- Я умоляю, - прошептал Эдуард.
- Поздно. Ты слишком мешал мне. Мне не хотелось мучить тебя, всё же разочарование не до конца убило мою душу. Но ты был так предан ему, так оберегал его своей любовью, что на тебя я направил главные удары. Его сломить было бы несложно, если бы не твоё заступничество. Ну что же ты, ответь сам на свой вопрос. Кто перед тобой? Ты видишь образ, слепящий тебя, твой бедный разум, твою экзальтированную детскую душу. Ты не чувствуешь? Это я умоляю тебя, не убивай меня совсем…
В «голосе» призрака звучала скорбь и ярость. Эдуард несколько раз с усилием моргнул, провёл рукой по лицу, которое уже успела схватить судорога. Ноги его стали ватными, он криво присел на постель, отводя руками настигший его ужас.
- Но нет, нет, я прошу тебя, - шептал он. – Только не это…
- Да, - прошелестело в ответ. – Теперь ты понял. Я бы всё простил тебе, выстрел в спину, любую измену, ненависть или равнодушие. Но простить, что ты будешь любить кого-то, как любил меня, я не могу. Это Канхаос, не больше и не меньше, как я и говорил. Наш древний прародитель. В нём нет и частицы Алека. А ты не почувствовал. Я был рядом, видел всё. Ты удивлён моей жестокостью, изощрённостью тех пыток, которым я подверг вас всех. Ну что ж, по ним ты можешь судить о моей боли, когда я понял, что вы отвернулись от меня ради него. Он занял моё тело и ваши сердца. Что я должен был испытать в моей пустыне одиночества? Только те три тысячи лет пустоты, что не пожелал оставить при себе ваш возлюбленный предводитель.
Эдуард в полуобмороке слушал его, его вытаращенные глаза смотрели сквозь пришельца, сквозь Канхаоса, дальше стен. Канхаос отвёл от него взгляд и увидел перед собой размытый силуэт преследователя.
- Теперь никто не защищает тебя, - сказал его враг. – Он уже не в счёт, его нет с тобой.
- Что… ты сделаешь? – проговорил Канхаос.
В уплотнившейся тьме перед ним проступили две светлые прорези глаз.
- Уже делаю. Уже.
Канхаос поднял руку к лицу, стараясь спастись от помешательства. Он видел, как темнота ваяет из себя подобие человеческих черт, которые проступают сквозь туман, густеют плотью, рисуют облик. Его облик, его черты, столь хорошо знакомые, что невозможно ошибиться.
Эдуард видел, как напротив одного человека неуловимо возникает второй, тёмный и сияющий изнутри. Постепенно тьма и сияние растворились друг в друге, обрели плотность. И в то же время первый человек, настоящий, тает мягким светом, источает гаснущие вспышки, втягиваемые новым созданием. Контуры тела Канхаоса превратились в неуловимые протуберанцы, весь его облик распался на светящиеся волокна, которые медленно втянулись в тело его похитителя, и родоначальник клана исчез. Новое существо, обнажённое, с трудом различимое в тёмной комнате, подняло его одежду и небрежно бросило её на кровать. Его смех был тихим, без злорадства, без радости.
- Всё это можно было сделать проще, - сказал Алек. – Я мог бы войти в него, как он сделал в тот момент, когда его память вышибла меня, как мяч. Но использовать то тело, которое он успел осквернить, как-то зазорно для меня. Тем более что для меня не проблема создать новое.
Он приблизился к Эдуарду, взял его за подбородок и заставил взглянуть на себя.
- Прощай, дитя, - сказал он. – Ты больше не нужен мне. Такое предательство, хоть ты его и не осознаёшь, не позволит мне вернуться к тебе. Возможно, ты где-то всё ещё дорог мне. Но та ненависть, что выплеснули на меня ты и остальные, она решила всё для меня. Передай им привет. Вы почти убили меня тогда. Наслаждайтесь победой. И должен кое-что сказать тебе напоследок, чтобы убавить твою боль. Видишь ли, твоя внезапно вспыхнувшая страсть ко мне, тогда, в твоей аптеке… Это, мальчик мой, такая же подстава, как и вся моя жизнь.
- Я не понимаю, - Эдуард поднял к нему невидящие глаза.
- Я и сам недавно понял это. В тот момент я узнал всю правду о себе, о тебе. Им нужен был я целиком, без малейшего ущерба в моей силе. Они не могли допустить, чтобы у меня были дети. А я натура пылкая, мог влюбиться самостийно, и, разумеется, в женщину. Потомство не заставило бы себя ждать. Вот они и подкорректировали мою судьбу в очередной раз. Теперь же им это не нужно, и они перестали скрывать от меня правду. Но ты не отчаивайся. Ты им теперь тоже не нужен, и они освободят тебя от твоей искусственной любви. Ты только подожди…
Эдуард не видел, как он ушёл. Некоторое время он оцепенело сидел на краю постели, потом заставил себя подняться и пойти на поиски телефона. У него было мало времени.

Альган стоял на краю пустоты, он ощущал её телом и разумом. Она расстилалась вокруг него во все стороны, занимала собою всё, и всё было переполнено пустотой. Лишь мерцающая точка перед глазами Алека вмещала в себя мир. Но этот мир вызывал у него только безразличие.
Если бы Альган оставался собой, его радовала бы вернувшаяся к нему сила и память. Если бы он стал Канхаосом, он был бы в восторге от открывшихся возможностей. Даже если бы эти две части его новой личности, гармонично слившись, создали бы нечто третье, это новое создание нашло бы поводы для ликования. Алек являлся одним из самых могущественных людей на планете.
Чем сильнее он противился слиянию своей прежней сути с сутью Канхаоса, тем сильнее они стремились друг к другу. Теперь опыт, знания, амбиции возросли вдвое, а сила паарга позволяла воплотить любой замысел. Перед Альганом лежал весь мир.
Но мир этот был лишь мерцающей точкой в разливе бесконечной пустоты. Память о том, что встретил Канхаос за порогом жизни, когда не смог избавиться от собственной личности и кануть в этом океане пустоты, эта память управляла теперь всем. Немыслимые усилия пааргов спасли сознание и личность Канхаоса от распада после смерти, но лучше бы они этого не делали. Они хотели вернуть своего родоначальника, воплощённого бога. Да, возвращённый не был человеком. Но от бога у него осталась лишь сила. Сам же он теперь был воплощённая пустота.
Альган надеялся, что любовь Эдуарда воскресит его чувства, но эта любовь была направлена на ту его часть, с которой он ещё не был един. Теперь это единство было достигнуто, но в любви пропала необходимость.

2
Алек медленно шёл по направлению к Ладжтаону. Он знал, насколько сложным, захватывающим был мир, но все тайны Вселенной не могли заинтересовать его. Альгану довелось быть свидетелем тысяч людских судеб, и он знал, насколько сложны и они, глубоки даже при кажущейся простоте. Но никто из людей не мог привлечь внимания пустого божества.
Он чувствовал, что если не найдёт, за что зацепиться в этом мире, то исчезнет, взорвётся крохотной искрой в черноте, навсегда и окончательно. Что-то побуждало его пытаться сберечь свою жизнь, хотя она была столь же безразлична.
Альган остановился, когда достиг большого парка в Ладжтаоне. Это было красивое место, заботливо ухоженное, которое не могло быть местом семейного отдыха, но служило для приятных прогулок в обеденный перерыв и после работы. Сейчас, вечером, по аллеям в разных направлениях следовали люди, шли быстро или медленно, отдыхали или спешили домой.
Молодой человек сел на одну из скамеек, с которой тут же встали две девушки. Он усмехнулся их наивному тщеславию. Они подсознательно были уверены, что любой мужчина приближается к ним с целью заигрывания, что требовалось немедленно пресечь.
- Пожалуй, я и пристал бы, - проговорил Алек. – Если бы вы очень попросили.
Он окинул взором движущуюся перед ним толпу, всех сразу и каждого по отдельности, получая столько информации, сколько ему было нужно.
- Ну и дела, ни одного достойного субъекта, - холодно резюмировал он. – С кем бы поболтать?
Выделив из толпы какого-то студента, Алек мысленно приказал ему подойти и сесть на скамью. Парень повиновался, присел рядом и спросил, уже совершенно по собственному почину:
- У вас есть время?
- Я располагаю всем временем во Вселенной, - охотно отозвался Альган.
- Я имел ввиду часы. Не подскажете, который час.
Алек скучающе уставился на него.
- Ну разве так разговаривают с…
- С кем? – удивился студент.
- Я даже не знаю, как бы себя обозначить. Скажем, я могу всё.
- Что, всё? – беззаботно спросил парень.
- Ну, всё, что только может представить себе человек. Если бы ты так мог, что бы ты сделал?
- Это риторический вопрос?
- А какой же ещё?
- Я… избавил бы мир от страданий. Прекратил бы войны, болезни, предотвращал бы несчастные случаи. И так далее. Странно, почему тебе не пришло это в голову?
- Но мне это не интересно, - с тоской ответил Алек.
- Это очень типично, - заметил юноша. – Все мечтают всё уметь, и все знают, как распорядиться таким даром. Но, если они его вдруг получат, они забудут все свои намерения.
Он замолк, поражённый своими же словами. Он не хотел говорить этого, он даже не думал этого.
- И всё потому, - продолжил за него Альган, - что, к тому времени, как они смогут обрести этот дар, они перенесут столько испытаний, что изменится вся система их ценностей. Они перестанут быть людьми. И уже не смогут любить себе подобных. Всё кажется им бессмысленным.
- Ну… - многозначительно протянул его собеседник. – Вовсе не обязательно для этого проходить все круги ада. Вполне можно ограничиться тривиальным недовольством жизнью. И ещё, клянусь тебе, если с тобой случилось то, о чём мы толкуем, значит, самый главный круг ада ты пока ещё не прошёл. Иначе бы вместо бессмысленного равнодушия имел мудрость.
- Ты умный парень, - тихо ответил Алек. – Возможно, так и будет, как ты сказал, и я узнаю эту мудрость. Но что мне делать сейчас? Я просто болен безразличием. Я могу умереть.
Студент помолчал, искоса глядя на него.
- Ты и вправду всё можешь?
- А ты решил мне поверить?
- А ты докажи.
Алек пожал плечами.
- Ладно, хоть какое-то развлечение. Здесь унылое место, ты не находишь? Может, его надо подправить?
Студент хотел возразить, что городской парк является его любимым местом прогулок, но Алека уже словно не было. Он прикрыл глаза, и его окутало молчание и неподвижность, которые казались материальной преградой между ним и остальным миром. Юноша хотел встать и уйти, но резко вздрогнул, увидев, что творится у него под ногами.
От самой скамейки начинала медленно растекаться янтарная масса, тут же застывающая в виде самых причудливых орнаментов. Казалось, асфальт обрастает грандиозным мощением, которое переливалось, росло во все стороны, меняло формы, жило само по себе.
Люди шли мимо, как ни в чём не бывало. Но когда живой поток прозрачного золота касался их, они тоже начинали изменяться. Они превращались в прекрасные движущиеся статуи, в струящихся одеждах, с горстями драгоценных каменьев в своих диадемах. Они были живы, но стали чем-то иным. Как и деревья, травы и цветы. Как и машины. Всё менялось, становилось пугающе прекрасным и чужеродным.
- Боже, боже мой, - пробормотал студент.
- Скучно-то как, - вдруг с досадой сказал Алек.
И всё прекратилось. Студент вскочил и ринулся прочь, однако затормозил и оглянулся. Альган равнодушно смотрел мимо него. Юноша осторожно приблизился на безопасное расстояние и проговорил:
- Уж не знаю, как ты это проделал со мной. Загипнотизировал, или что ещё. Не важно… Я просто хотел добавить, по поводу нашего разговора. Видишь ли, когда ты преодолеешь последний круг ада и получишь мудрость, у тебя уже не будет силы. Ты уже ничего не сможешь изменить. Ты получишь обратно интерес к жизни и любовь, но станешь простым смертным.
- Вот это да. Прямо порочный круг. Что же делать?
Парень сел рядом с ним.
- Давай так, я буду говорить тебе, что сделать, а ты, раз не имеешь собственных побуждений, станешь исполнять мои.
- Ну-ну, - Алек с одобрением посмотрел на него. – Надеюсь, твои побуждения не окажутся слишком тривиальными.
- Я собираюсь действовать в русле своего выше очерченного плана. Буду помогать людям. Видишь полную девушку? Думаю, мы сделаем доброе дело, если подправим её вес. Наверное, она страдает.
- Ты это серьёзно? – изумился Альган. – Её вес и есть её борьба. Единственная привилегия в этой жизни, которая, если ею правильно распорядиться, сделает нашу девушку совершенством. Но, уверяю тебя, она и так прекрасно себя чувствует и не комплексует ни грамма.
- Почему ты так уверен, что её вес и есть её борьба? - студент явно пытался вызвать его на дискуссию.
Алек с раздражением посмотрел на него.
- Ну ты же умный. Ну почитай сам эти книги, у вас же масса духовной литературы. И потом, почему я должен кого-то спасать от страданий? Я полюбил Эдуарда только за то, что он страдал из-за меня.
- Полюбил Эдуарда? – переспросил парень, слегка отодвигаясь.
Альган покосился на него.
- Удручающая посредственность, - с усмешкой сказал он. - Тебя не испугает вся магия в мире, но примитивные, избитые, общепринятые фобии обращают тебя в бегство. Слушай, а может, если ты будешь достаточно страдать, я и тебя смогу полюбить?
- Не надо, - студент поднялся, делая примирительные телодвижения. – Лучше я останусь нелюбимым. Я не хотел тебя обидеть.
- Да как ты можешь меня обидеть? Это я тебя обижу. Вот-вот, хорошая идея. Вы все слишком неглубоки, у вас слабый дух, вы двумерный народ. Я дам вам необходимую глубину, и тогда, возможно, вы станете достойны моего внимания.
- Ты что, заставишь страдать весь мир? – подозрительно спросил его студент. – Уверяю, ты будешь неоригинален в этом.
Алек сделал плавный жест, словно положил руки на клавиатуру невидимого рояля. В его ледяных глазах проступила рассеянность, почти нежность.
- Я буду оригинален, - пообещал он. – Ни к чему нам физические мучения, мы не животные, у нас есть душа. Крошечное тёплое солнышко внутри наших сердец, которое можно раскалить. Даже взорвать.
Его собеседник напряжённо следил за ним. Алек закрыл глаза и улыбнулся.
- В центре его непременно кто-то живёт. Ребёнок, котёнок, горшок с геранью. Неоконченная диссертация, - он засмеялся. – Но чаще гораздо больше. На том и сыграем.
Студент стал озираться, чтобы уловить изменения. «Странно, как ему удалось внушить мне такую панику, - подумал он. – Чёртов псих».
Он не успел закончить безмолвное ругательство, его едва не сбил с ног какой-то мужчина, промчавшийся по аллее. Вдалеке раздался истошный женский крик, от которого в воздухе разлилось напряжение. Люди замирали, вникая во что-то внутри себя, наполнялись темнотой внезапной тревоги. Наконец невыносимая тяжесть прорвалась паникой. Толпа заметалась, впадая в исступление. Было слышно, как на дороге машины сметают одна другую. Охваченные истерическим ужасом водители не могли контролировать свою езду. Крики, плач, трезвон мобильников разрастались в давящий звуковой ураган.
Лишь невольный собеседник Альгана оставался спокоен. Он с ужасом озирал толпу, потом кинулся к Алеку.
- Что ты делаешь? Что ты внушил им? – начал допытываться он.
- Гибель тех, кого они любят, - вдохновенно ответил тот. – Им полезно.
- Гибель? – переспросил парень. – Но я на меня не действует.
- А ты никого не любишь, - Алек бросил на него косой взгляд.
- Прекрати это! Чего ты добиваешься? Чтобы они всем скопом заработали сердечный приступ? Чтобы сошли с ума? – в гневе напустился на него студент. – Или этот ужас, по-твоему, тоже дар для них?
Альган не отвечал. Его пальцы продолжали гладить воздух, он явно получал наслаждение от всеобщей боли. Его мечущиеся жертвы теряли силы, валились на землю, выкрикивали имена тех, кого они потеряли. Студент схватился за голову, потом поднял с земли чей-то кейс и занёс его над Альганом. Тотчас невидимый удар отбросил его вглубь толпы, под ноги ополоумевших людей. Алек проводил взглядом его полёт и снова закрыл глаза.
Внезапно ударила тишина. Толпа замерла, потом люди стали бессильно опускаться на землю, поддаваясь апатии, которая в один миг сменила их ужас.
- Это не я, - пробормотал Альган и со вздохом открыл глаза. – Это ты.
Перед ним стоял человек в белой длиннополой одежде.
- Воплощённая добродетель, Ритера, - Алек встал и поприветствовал своего бывшего наставника лёгким издевательским поклоном. – Пришёл исправлять свои ошибки?
- Ты обезумел, - бесстрастно ответил верховный паарг.
- Да ну. А зачем, по-твоему, мне моя сила? Я же Канхаос, я должен покорить мир во славу нашего клана. Какая разница, как это сделать?
- Останови мрак, который ты рассеял сейчас по миру, - приказал ему Ритера.
- А что, далеко пошло? – оживился Альган.
- Нет. Нам удалось запереть его в этом городе.
- Нам? Как! Вы здесь всем ордером собрались? И это ради меня одного? Очень лестно.
- Остановись, или мы заставим тебя сделать это, - продолжал грозить Ритера.
- Да зачем же? – воскликнул Алек. – В своё время вы мучили меня, подвергали разным испытаниям, чтобы открылись мои способности, чтобы я стал годен для своей миссии. Кто знает, может у каждого из этих обывателей тоже есть способности и миссии, которые я сейчас и помогаю им открыть.
- Ты обезумел. Ты ничего никому не дашь. Ты можешь только разрушать.
- Это тоже ваша заслуга.
Ритера не мог больше ждать. Он резко атаковал Альгана, попытался своей волей захватить его рассудок, но этот молниеносный, сокрушающий удар словно мягкой волной окатил Алека и оставил невредимым. Паарг повторил, снова и снова, но его удары проходили сквозь его врага, и он даже не пытался уклониться. Один из ударов он перенаправил в груду людских тел, которые разлетелись, будто кегли.
- Ты не больно меток, уважаемый, - с усмешкой сказал Альган. – И совсем не оригинален. Давай, я покажу тебе, как надо это делать.
Он повёл рукой, описывая полукруг перед собой. От этого движения воздух стал стремительно скручиваться, образуя тонкую воронку смерча вокруг него. Столб тотчас поднялся до небес и стал стремительно расти в ширину, разметая в стороны людей, машины, деревья. Только Ритера устоял, когда его накрыло волной сумасшедшего ветра в кромке торнадо. Он остался наедине с Альганом, в сердце опустошения, как на круглой площади, которая становилась всё больше. Гигантские стены смерча, охватывающие кольцом эту площадь, отступали вдаль, продолжая сметать жизнь с лица города.
Внезапно они замедлили своё вращение, стали прозрачными и исчезли. Алек с азартом огляделся и увидел плотный хоровод людей в тёмных плащах, которые окружали зону опустошения по периметру. Они стояли бок о бок, сцепившись в локтях.
- Подмога, - радостно заметил Альган. – Мальчики из монастыря. Какой сплочённый коллектив.
Он уже ощущал на себе жестокое давление их объединённой воли, но она была подобна призрачной сети, которая упала к его ногам, едва задев его. Потом он испытал страшный удар в спину, который мог бы свалить его, если бы в тот же момент Альган не пришёл в ярость. Но он узнал своего нового врага.
- А, Комуарт! – закричал он. – Любимый учитель! Так ты платишь за моё доверие и преданность! Это ты превратил мою жизнь в дешёвую подделку!
Алек стал озираться, но так и не увидел Комуарта. С гримасой крайнего бешенства он ударил рукой по воздуху, заставив мир содрогнуться. Кольцо пааргов вокруг него словно взорвалось, колдуны полетели вверх и непостижимым образом замерли в высоте, словно взрыв впаял их в воздух. Гигантское ожерелье из чёрных тел зависло над пустошью.
Альган медленно пошёл на Ритеру. Бывшему учителю казалось, что сила Алека раздавит его, раскатает по земле, но он не мог убраться с его пути. Альган же прошёл сквозь него, как сквозь облако тумана. Перед ним раскрывался вид на широкий проспект, застроенный высокими зданиями из стекла и бетона. Смерч не успел добраться до этой улицы, и на ней стояли машины, но они были пусты, как и офисы в зданиях. Народ успел сбежать с места зарождающейся катастрофы. Алек медленно шёл по улице, пространство за его спиной искажалось и словно заворачивалось в себя. Несколько пааргских тел медленно растягивались в этом фантастическом застывшем вихре. Они были похожи на причудливые чёрные кометы. Альган ощущал их мёртвый ужас, как и боль искажаемого им мира. Никто ещё не обладал над этим миром такой властью, и никто ещё не испытывал к нему такого равнодушия. Паарги не смогли остановить демона, которого сами и создали, и теперь он собирал мир вокруг себя, стягивал его к себе, чтобы замкнуть его в одной точке, в центре своей пустоты, коллапсировать вместе с ним.
Однако город ещё мог сопротивляться. Алек увидел далёкие полицейские машины, которые неслись к месту катаклизма. Он остановился, позволил им приблизиться. Машины затормозили в паре десятков метров от него, солдаты и полицейские высыпали наружу и спрятались за своим транспортом. Вид медленного разрушения, разрастающегося за спиной молодого человека, поверг их в ступор, и они даже не стали предупреждать об атаке. Они открыли огонь на поражение.
Их пули и снаряды, не достигнув и половины пути, повернули назад, чтобы поразить то оружие, которое выпустило их. Алек с усмешкой поднял руку, остановив их в паре сантиметров от цели. Городское воинство в ужасе отпрянуло, побросав своё снайперское снаряжение.
- Назад! – требовательно взвыл какой-то командир. – Эту мразь надо остановить, иначе здесь и пепла не останется от нашего города!
- А вот ругаться не стоило, - тихо проговорил Альган.
Защитники города отважились вернуться к своим машинам, и даже подняли оружие. Алек не стал ждать повторения прошлой серии, он не любил однообразные эффекты. Он поставил руки перед собой на уровне плеч, сделал лёгкий жест, словно отталкивая пространство в разные стороны. Волны упругой вибрации коснулись стен домов, заставив их вздрогнуть. И все окна, немалые тонны стекла, вылетели из своих рам. Каскады сияющих осколков низверглись на улицу, но следующим жестом Альган остановил их и взмахом руки очертил круг нового смерча. Миллионы стеклянных лезвий сошлись в гигантскую воронку, окружив солдат и полицейских, и стали медленно сходиться к центру.
Алек равнодушно смотрел на сверкающую мечущуюся колонну, слушал крики ужаса её пленников. Он пока не торопился расправиться с этими людьми, возможно, он давал им очередной урок. Или ждал новый приступ вдохновения, который подсказал бы ему, что делать дальше.

3
Там, на покинутой им вилле, разыгрывался военный совет. Эдуард уже был не рад, что рассказал своим друзьям о новой проблеме. Все они поддались какому-то ожесточённому восторгу, смешанному с интенсивным раскаянием и злорадством.
- Мы предали его, - не переставал внушать всем Демке. – Это ты, Мик, заставил нас тогда напасть на него. Конечно, теперь он нас и знать не пожелает.
- Да всё равно, - ответил сияющий Мик. – Произошло то, о чём мы мечтали. Альган вернулся. Какая разница, что он к нам испытывает.
- Ну, ты у нас известный альтруист, - заметил Сандр. – Ничего для себя, всё людям. Я не хочу быть врагом Алеку.
- Тем более что это опасно, - тихо вставил Эдуард.
- А! – обрадовано отозвался Демке. – Вот всё и встало на места. Я верил, что он не может быть извращенцем. Только не по своей воле. Он не мог полюбить такого, как ты, Эдуард. Конечно, он мог стать твоим другом и даже назвать тебя братом, но не полюбить, и не возжелать.
- Ну что ты, Демке, - в тихом отчаянии сказал Эдуард. – Его-то любовь ко мне возникла сама собой. Это меня загипнотизировали, заставили любить его.
- Не тушуйся, - проговорил Сандр. – Мы попросим пааргов, чтобы они избавили тебя от твоей любви.
Эдуард стоял у окна, и, чтобы уйти от разговора, ему достаточно было отвернуться. Его тоска не привлекала к себе ничьего внимания, все были заняты судьбой Альгана.
- Где же он теперь? – спросил Демке Мика. – Ты чувствуешь его?
- Он в Ладжтаоне, - после короткого молчания тихо ответил подросток. – Он почувствовал меня… И он велел не приближаться. Может, он слишком сердит на нас.
- Да уж, ты его едва не погубил тогда, - напустился на него Сандр.
И всё понеслось по новой.
Эдуард тупо смотрел в окно. Он чувствовал, что осталась лишь одна капля страдания, после которой его не станет.
- Скорее бы уже, - проговорил он.
Дверь отворилась. Присутствующие оглянулись и застыли в потрясении. Человек в чёрных одеждах приветствовал их кивком головы и прошёл в центр холла.
- Недобрый, должно быть, час, - тихо сказал Мик.
- Вынужден с тобой согласиться, - ответил Комуарт.
- Что с ним? – с глухим ужасом спросил Демке.
- Его силы всегда были больше годны для разрушения, - Комуарт присел в одно из кресел. - Он способен погубить наш мир. Именно этим он сейчас и занят. Он взялся переделывать мир по своему усмотрению.
- Он уже делал это однажды, - подал голос Эдуард.
- Ну, тогда это было всего лишь интеллектуальное упражнение. Если его не остановить, он погубит сотни жизней, которые уже сейчас в его власти. Потом же предела не будет его злодействам.
- Вы получили, что хотели, - Эдуард засмеялся. - Что, и даже вы не можете его остановить?
- Иначе бы я не пришёл сюда.
- О! Но чем мы то, убогие, можем пригодиться? – не унимался Эдуард.
- Только ты, - учитель Альгана посмотрел ему в глаза.
Он поднялся, включил телевизор и жестом пригласил всех к экрану. На одном из местных каналов шла хаотичная трансляция с места событий. Диктор на фоне панорамы города встревожено вещал о массовой панике в центре города, о сотнях аварий. Количество раненых и погибших не было известно, потому что ещё никого не удалось вызволить из аномальной зоны.
Комуарт вполголоса дополнил то, что поведало телевидение.
- Он не отдаёт себе отчёта в своих действиях, - сказал он. – Вернее, он не воспринимает их, как негативные, им больше не руководят общечеловеческие ценности. И он стал сильнее, чем был до своего отождествления с Канхаосом. Он сильнее нас всех. Только ты, Эдуард, можешь помочь нам.. Ты вне его подозрений. Его доверие к тебе не знает пределов.
- Вы что-то путаете, - без сил сказал Эдуард. – Он больше не любит меня.
- Это не важно. Главное, что ты ни при каких условиях не станешь его врагом и не причинишь ему вреда. Его вера в тебя сильнее его разочарования. Он никогда не заподозрит тебя, не станет читать твои мысли, и он позволит тебе зайти к нему за спину.
- С какой целью?
Комуарт засунул руку в складки своего плаща и вытащил пистолет.
- Ты выстрелишь ему в голову, - ответил он, протягивая оружие мужчине. – Ты не убьешь его, я не позволю ему погибнуть. Но ты ранишь его, и в тот момент, когда пуля попадёт ему в голову, я нанесу свой удар и разрушу его силу.
Эдуард взял пистолет, но не ощутил его тяжести в своей руке. Впрочем, руки он тоже больше не чувствовал.
- Эдуард, пойми, ты должен сделать это.
- Я понял, - отозвался тот и вернулся к окну.
Почти прислонился к нему лицом. Дыхание его было таким слабым, что даже не позволило окну запотеть. Оно едва ли было теплее этого стекла.
Мик с тревогой следил за ним. Потом резко обернулся к Комуарту и в гневе бросил ему:
- Ты очень жесток.
Подойдя к Эдуарду, он заглянул ему в лицо, потом медленно попятился, когда ощутил, что через броню, которую он воздвиг вокруг своего восприятия, начинает проступать боль этого человека.
- Помоги же ему! – взмолился он перед Комуартом.
- Сожалею, но его боль сейчас второстепенна. Мы не можем медлить.
- Ты можешь избавить его от любви, к которой вы его принудили.
- Он не хочет, - Комуарт пожал плечами.
- Тогда сделайте это без его согласия! – настаивал Мик.
- Это невозможно.
- Но почему? Он тоже сильнее вас?
- Ты слишком молод, чтобы понять это, - категорично сказал Комуарт. – Мы должны идти.
- Я иду, - отозвался Эдуард, отлепляясь от окна.
Он встал напротив паарга и уставил на него светлые невидящие глаза. Комуарт осторожно взял его за руку и повёл из дома. Остальные поспешили без приглашения присоединиться к ним.

К месту катастрофы пробирался пожилой человек в обычном деловом костюме. Ему приходилось идти по разгромленному проспекту, он уже различал свист осколков стекла в смерче. К его несчастью, это была единственная дорога в эпицентр бедствия, другие пути уже оказались в области пространственных деформаций.
Потом он увидел переливающееся тело огромного торнадо, со скоростью сверла терзающего улицу, но стоящего на месте. И застыл сам, прикидывая, как преодолеть этакое диво. Долго думать ему не пришлось, выход был один – идти по коридорам зданий, окружающих улицу. И даже по крышам в тех местах, где здания примыкают друг к другу. Человек ринулся в путь.
Он предстал перед своим врагом спустя несколько минут. Алек сидел на скамье, он без всякого удивления посмотрел на гостя, и тому пришлось попятиться от его взгляда. В этих глазах была столь глубокая пустота, что могла затянуть душу того, кто имел неосторожность приблизиться к ней. Эти глаза казались подобны бесконечным колодцам, уводящим в ледяное, беспросветное сердце вселенной.
- Надо же, парламентёра прислали, - весело проговорил Альган. – Пожалели солдатиков. Правильно, нельзя человеческие ресурсы выбрасывать на ветер. Тем более, на такой!
- Меня зовут Сэм Коултон, я ведущий психоаналитик Ладжтаона, - сказал гость, решив настроить оппонента на нейтральную ноту.
- А я ведущий дьявол, - отозвался Алек. – Они правильно сделали, что прислали тебя. Наверное, вы хотите узнать, что мне нужно, чтобы прекратить это. Но в Ладжтаоне есть только один человек, мнение которого я хотел бы знать. И это не ты.
- Кто же он?
- Ченинг. Трансвестит из бара на окраине. Но не надо его искать. Ещё расстроится.
- Чего же вы тогда хотите?
- Нащупать смысл в этом нелепом, необъяснимом и нелогичном нагромождении жизненных сил. Зачем всё? Это только кажется, что я всесильный. Я могу много, но понимаю очень мало. Что ты ответишь мне, Сэм Коултон, человек-загадка?
- Жизнь… - психоаналитик с трудом сглотнул. – Жизнь – это прекрасное и бессмысленное воплощение любовных сил природы. Она появилась ради себя самой.
- Любовных, - пробормотал Алек. – Тот, кто был создан любовью, погибнет, как только позволит ей покинуть себя. Я не хочу гибели.
- Тогда прекрати всё это.
Альган взглянул на него в упор.
- Пустота ужасна. Даже ад не сравнится с нею. Как я позволил себе потерять смысл?
Коултон стал озираться, невольно пятиться, не вынося сфокусированного на себе взгляда. Два луча абсолютной черноты коснулись его лица и начали растворять его, делать прозрачным, испаряющимся, текучим. Роящиеся тучи воспоминаний рассыпались отмершим пеплом. В последних, моментально угасающих вспышках осознания Коултон понимал, что его враг вовсе не желает его гибели, что убивает его не он, а та пустота, проводником которой он стал. Сам Альган противостоит ей лишь благодаря своим колоссальным силам, но средний человек не имеет ни единого шанса на спасение в этом океане вакуума.
Внезапно свет вспыхнул с новой силой, и изможденный психоаналитик увидел перед собой всё тот же парк, и своего врага, стоявшего теперь возле скамьи. Рядом оказался ещё один мужчина, который своим появлением спас Коултона от смерти.
- Уходи отсюда, беги, - вполголоса бессильно попросил его Коултон, но даже сам не услышал себя.
Еле передвигая ноги, он пошёл, потом побежал прочь. Любая судьба, даже гибель в стеклянном смерче казалась ему не столь ужасной, как то растворение в пустоте, которое он пережил. Любая смерть давала бы ему надежду на возрождение, или существование по ту сторону, но только не пустота, в которой не уцелела бы даже душа.

Алек потерял к прежнему гостю всякий интерес. Он с усмешкой смотрел на Эдуарда, потом спросил:
- Пришёл полюбоваться на мои достижения? Тут ветрено, ты не находишь?
- Да, пожалуй, - тихо ответил тот.
- Бедный, ты так страдаешь, - продолжал с улыбкой Альган. – Я знаю твои чувства, но они меня, увы, не затрагивают. Я бы всё отдал, чтобы суметь хотя бы оценить их, но мне безразлично. Ты пришёл просить меня прекратить всё это? Почему-то все именно этого и хотят. Но разве это хуже, чем было? Так рождается новый мир.
- Я люблю тебя, - сказал Эдуард.
Альган искоса глянул на него.
- Ну и чего ты хочешь от меня?
- Чтобы ты меня простил.
- Я не могу. Я не умею прощать. Я не человек.
Он замолчал, уставившись перед собой. Пустота висела над ним безразмерным чёрным пространством.
Эдуард обошёл скамью и стал у него за спиной. Положил руку ему на плечо, взял пистолет и направил его в затылок Алеку. У него была ещё пара секунд до свершения, но боль уже правила всей его душой без остатка.
- Прости меня, - сказал он и выстрелил.

4
Альган обернулся раньше, чем пуля поразила его. Она, словно наткнувшись на невидимое решето, рассеялась песком и испарилась в долю секунды.
- Та-ак, - в ярости протянул Алек. – Вот за чем тебя сюда послали. Ты решил воспользоваться моим доверием, которое не успело умереть. Какой молодец!
Эдуард столбом стоял перед ним. Похоже, он больше не понимал ничего. Альган же посерел от бешенства.
- Что, этот гнусный мир, эта дешёвка была достойна того, чтобы ты предал меня?! – закричал он, взмахнув руками, чтобы очертить мир вокруг себя. – Знаешь, что я с ним сделаю? Я хотел всего лишь изменить его, но теперь он мне даром не нужен!
В приступе ненависти и гнева он одним порывом послал всю свою силу в светлое небо над своей головой. Этот удар разорвал и в считанные секунды уничтожил волшебную чадру, на протяжении миллионов лет защищающую жизнь на планете от солнечного урагана. На голую, мигом ослепшую от яростного света Землю обрушился радиоактивный ливень.
В Ладжтаоне в тот час уже наступил вечер, Солнце заметно спустилось. Наблюдающие за местом трагедии стали свидетелями уникального по своей красоте атмосферного явления. Из самого зенита во все стороны небесной полусферы потянулись живые всполохи полярного сияния. Они быстро отступили к горизонту, оставляя тёмную полость, в которой тотчас вспыхнули яркие звёзды. На востоке небо стало чёрным, на западе же расцвёл фантастический цветок солнца.
Короткое восхищение наблюдателей сменилось ужасом и пылающей болью. А потом гибель покатилась по планете, впереди солнца, под ним, за ним. Те районы, где только наступало утро или уже был вечер, имели возможность продержаться хоть на пару часов дольше остальных, их обитатели начинали задыхаться от нехватки испаряющегося кислорода, но у них было время скрыться. Там, где царила ночь, планета стремительно замерзала, с солнечной стороны нагревалась. На незначительных участках суши, попавших в область дня, начинали разгораться многочисленные пожары. Вода в океане стала прибывать, стремительно таяли ледники.
Это было самое начало катастрофы, но Алек уже ощутил животный ужас тысяч людей и других созданий, мечущихся под солнцем, которое изъязвляло их, обжигало их плоть, оставляя на ней рубцы лучевой болезни. Альган и сам почувствовал её на себе, но моментально справился с ней, исцелив себя. Однако уже спустя несколько секунд ему снова пришлось сделать это.
Что же должно было произойти с Эдуардом? Он ведь уже может погибнуть! Алек заметался в поисках своего друга, но того не было.
Радиация жгла всё сильнее, и молодой человек бросился к домам, чтобы укрыться в их тени. Но едва он встал у стены, как ощутил мощное дуновение мороза, ледяного тока воздуха, идущего от востока. Смертоносная ночь оставляла за собой тысячи жертв лютого мороза, мгновенно упавшего с чёрных небес.
На запад же катилась раскалённая волна, стирающая всё живое, оставляющая за собой налёт пепла на земле, на обугленных деревьях, на изувеченных радиацией телах.
С момента катастрофы прошло не больше пяти минут. Но страданий было уже более чем достаточно, чтобы заполнить пустоту Алека. Он метался по улицам, пытаясь спасать людей, но даже самого себя ему приходилось исцелять не меньше десяти раз за минуту. В отчаянии он остановился, жертв было слишком много, боль живых существ накрывала его лавиной, и жгла не слабее солнечных лучей.
- Я всё исправлю, - пробормотал он, глядя на небо.
И он сплотил свои колоссальные силы, чтобы вернуть жизнь планете, чтобы остановить хаос. Он пытался снова и снова, расходуя себя, но не смог уберечь того, что создавалось миллионы лет, и что было разрушено за секунды. Нельзя было обратно стянуть рассеявшуюся оболочку жизни.
Альган в помрачении потирал окоченевшие руки, его система восстановления работала уже сама собой, без его контроля. Пожалуй, на большее его сил уже не хватало.
- А где Эдуард? – пробормотал он.
Пошатываясь, в лёгком забытьи он побрёл на поиски своего любимого. Эдуарда не было на площади, он исчез. Зато было много других тел, в том числе и пааргских. Эти люди уже погибли от холода, возможно, так и не приходя в сознание. Алек шёл по разгромленной им улице, он остановился, когда увидел груду человеческих тел, вокруг которых расстилалось настоящее море из осколков. Это был отряд полицейских и солдат, попавших во власть смерча. Они тоже были мертвы, но убил их смерч, а вернее, осколочный ливень, обрушившийся на них в тот момент, когда Альган перестал контролировать его.
Алек окаменело взирал на иссечённые стеклом трупы, он не мог осилить смысл трагедии, он застыл под её натиском, но в глубине его уже начались толчки. Они становились сильнее, они прорвались наружу, но это ничем не помогло человеку, оплакивающему Землю.
Слёзы его замерзали блестящими дорожками на его лице, дыхание уже не давало пара, он осыпался мелким инеем на седой от снега асфальт.
- Где Эдуард? – тихо спросил Алек сам себя сквозь беззвучные рыдания.
Внезапно он получил ответ. Он точно знал, что его друг находится у пааргов, в тибетском монастыре. По какой-то причине они спасли его, перенесли в свой тёмный замок. Альган знал, что они способны к телепортации, он и сам мог прибегнуть к ней, но его силы уже были слишком истощены в борьбе с собственной смертью и гибелью всего живого. Он должен был спешить, Тибет ещё пребывал во власти ночи, к нему только приближалось огнедышащее утро. Не отвлекаясь больше на то, что творилось вокруг него, Алек бросился искать уцелевшую машину. Он разыскал такую в нескольких кварталах от эпицентра. Её топливо замёрзло, но он заставил её заработать и повёл её в сторону переливающегося яркими цветами заката. Он спешил вслед за солнцем.

Путь Альгана был затруднён постоянной необходимостью контролировать сначала машину, потом маленький самолёт, который он нашёл на аэродроме одного из прибрежных городов, вымерших, как и остальные. Солнце значительно опережало его, и в горах он был под вечер. Ему некуда было скрыться от пекла, он шёл вперёд, ни о чём не думая, старательно скрываясь от информации, которую мог уловить. Все его силы уходили на восстановление жизни в собственном теле. Иногда он как бы в непонимании смотрел на раскалённый добела шар, распространяющий по небу подвижные длинные белые перья. Под ногами его перекатывались покрытые серой золой камни, иногда кости животных, а может и людей, сгоревших дотла. Ему казалось, что он и сам покрыт пеплом, светлым, как платина. Потом он заметил, что так оно и есть. Сгорела его одежда, но огонь не причинил ему вреда. Сгорели также волосы. Алек с тупым удивлением провёл рукой по голове, стирая с неё пепел, какое-то время смотрел на свою ладонь, потом продолжил путь. Ему оставалось недолго. Он ощущал жизнь, крошечный оазис жизни, которую сохранили в своём монастыре паарги.
Наконец Альган увидел их замок. Скалы, выжженные солнцем, уже не казались тёмными, они словно оделись в седину. Молодой человек бросился бежать, он без труда открыл громоздкие ворота и вошёл. Внутри было прохладно, и он судорожно вдохнул эту святую прохладу, поддерживаемую самими колдунами ради выживания. Алек быстро пошёл по коридору и вдруг увидел одного из пааргов.
- Ритера, - пробормотал он, не веря себе. – Ты здесь! Помоги мне!
- Каким образом? – тихо спросил его бывший учитель. – Мы не меньше тебя виновны в том, что случилось. Мы тоже будем наказаны.
- Кем?
- Самими собой. Мы только ждали тебя, чтобы передать его тебе. Но теперь мы свободны, и можем избавиться от нашего раскаяния, приняв и разделив судьбу всех землян.
- Где он? – закричал Алек.
Ритера сделал ему знак следовать за собой. Они прошли в одну из келий, в которой на циновке лежал Эдуард. Альган сделал пару лунатических шагов в его сторону, и человек поднял голову.
- Алек, - прошептал он.
Алек встал на колени рядом с ним.
- Прости меня, - сказал Эдуард. – Прости, что предал тебя.
Он был измождён до крайности, его светлые волосы оказались седыми, словно и их покрыл солнечный пепел. Он беззвучно плакал, не в силах управлять собой. В его прозрачных глазах были только боль и раскаяние.
- Эдуард, я убил весь мир, - ответил ему Альган.
- Из-за меня? – его друг подался к нему, но не решился дотронуться до его руки.
- Неважно. Все мертвы. А сейчас и паарги умрут.
Эдуард сел рядом с ним, что-то говорил, но Алек не слушал. Он наблюдал. Он видел Землю, на которой не осталось и тысячи живых существ. В основном это были люди, которые успели скрыться в специально подготовленных на случай войны бункерах и убежищах. Но и им грозила медленная смерть от голода или жажды, или нехватки воздуха.
И ещё несколько десятков пааргов, мальчиков от семи лет, юношей, мужчин и стариков, которые сейчас готовились выйти на поверхность и отринуть свои защиты, чтобы сгореть на алтаре своей любви к обречённой планете. Они выходили по двое, каждый взрослый выводил с собой маленького ученика. Их лёгкие смерти были подобны вспышкам. Они не боялись. На фоне такой скорби страх не может иметь значения.
Когда их не стало, Алек посмотрел на Эдуарда, но уже не видел его. Он слабо слышал его умоляющий голос.
- Это ничего, ты не виноват. Пожалуйста, будь со мной, я сумею сделать себя счастливым. Позволь мне это. Я так тебя люблю. Не умирай, не оставляй меня. Я не смогу умереть. Мы будет очень счастливы, мы забудем обо всём. Мне никто не нужен, кроме тебя, и я сделаю так, что и тебе не будет нужен никто, кроме меня.
Эти иступлённые мольбы скользили мимо сознания Алека. Он снова видел Эдуарда, и даже себя как-то со стороны. Он видел напряжённую муку на лице своего любимого, и он знал, что тот страдает больше, чем он. Но он не мог больше жить, слишком велика была его вина и раскаяние. И вместе с тем он понимал, что не должен причинять Эдуарду ещё большую боль, что он должен жить ради него.
- Не делай этого, - шептал он сам себе.
Потом его шёпот перерос в крик, но он не слышал его. Он метался, не в силах помешать себе же убить себя. Он раздвоился, но не осознавал этого. А потом он просто перестал контролировать своё тело, восстанавливать его. И умер за считанные секунды, ведь он уже был безнадёжно болен, отравлен радиацией.
Но какая-то часть его осознания продолжала существовать. Она фиксировала то, что происходило с Эдуардом. Алек знал, что тот действительно не умрёт, возможно, никогда, навечно оставаясь в тисках своей любви и потери. Ужас этой потери был невыносим, и Альган бился в попытке разорвать реальность, уничтожить её, чтобы не осталось и следа.
Внезапно его поглотила вспышка яростного света и звука, и он заметался в огне. Потом боль и свет померкли, а дикий вопль оказался его собственным криком. Алек с трудом, как впервые в жизни, открыл глаза. Он не мог понять, что с ним. Эдуарда не было, келья пропала. Он оказался в светлой комнате, в которой узнал свою спальню на вилле. Он лежал у стены под окном, неподалёку от кровати.

5
В полном затмении Альган провёл рукой по голове, и начал понимать. Его волосы были коротко острижены, а на затылке угадывалась небольшая ямка.
- О Ригим… - пробормотал он. – Это… Это был бред.
Алек попытался встать, его трясло от пережитого, и он долго не мог взять себя в руки. Никогда ещё он не испытывал такого облегчения. Он не мог даже зарыдать от счастья, буйство эмоций осталось по ту сторону его сна.
Наконец он поднялся, опираясь о стену, и обернулся к окну. Он увидел деревья своего сада, и листва их была покрыта сплошным белым налётом. Но Альган уже совладал с собой, он понял, что это не пепел, а всего лишь снег. Мелкий снег, кажущийся серым в дымке тёмного зимнего утра.
- Сколько же это продолжалось? – тихо спросил он сам себя.
Неужели полгода? Ведь его атака на Ладжтаон случилась в разгар лета. Он так долго был болен? Что произошло за это время?
Молодой человек перевёл взгляд на свою кровать, но Эдуарда там не было. Альган позвал его, и дверь тут же открылась, но за ней стояли Мик и Демке. Оба смотрели на него с едва управляемым восторгом, но он не смог им ответить тем же. Его мысли зациклились на поисках Эдуарда, но среди вошедших его не было.
- Где он? – произнёс Альган.
- Кто? – спросил Демке.
- Эдуард, конечно, - тихо отозвался Мик. – Видишь ли, Алек, его… Он исчез.
Алек сделал пару шагов к нему, покрываясь холодным потом.
- Как исчез? Когда? – паника недавнего кошмара начала возвращаться к нему.
- Мы не знаем. Он выстрелил в тебя, а потом, когда всё закончилось, мы забрали тебя из того парка. Но Эдуарда уже не было, - пояснил ему Демке. – Я думаю, он сбежал.
- Сбежал? – ошарашено спросил Альган. – От кого?
- Понимаешь, он же стрелял в тебя…
- Понимаю…
Он присел на край своей постели, тупо глядя на друзей.
- Его искали?
- Его нигде нет, - ответил Мик. – Я даже у пааргов о нём спрашивал. Демке и твои родные думают, что он скрылся от возмездия после того, как попытался убить тебя из ревности. Дело в том, что паарги не только исправили то, что ты натворил, но даже заставили свидетелей забыть, или почти забыть о произошедшем, подменили их воспоминания ложными.
- Как такое можно забыть? – с горечью удивился Алек. – Столь невероятные события, едва ли не Апокалипсис…
- Тем легче было убедить массы, что это всего лишь стандартный теракт. Необычное легко опровергнуть. Вот даже Демке не помнит ничего.
- Да ты всё выдумал, - недовольно отозвался тот. – Пытаешься оправдать Эдуарда.
Алек потряс головой, в надежде, что от этого его разум прояснится. Он начинал приходить в норму, отчаяние оставляло его, и ему не терпелось действовать.
- Я знаю, где Эдуард, - решительно сказал он. – Больше ему и быть негде. Мик, поедешь со мной. Твои силы при тебе?
- А где же им быть? – бодро ответил верный ученик. – А твои?
- Не знаю. Сейчас их нет и в помине. Может, и к лучшему. Давай собираться. Демке, передашь отцу, что мы отправились в Тибет.
Мужчина едва ли не рванулся ловить его, чтобы не дать сбежать.
- Что?! Сейчас? После полугода комы? В горы? Там же зима; ты даже не представляешь, какой там мороз!
- О, вот мороз я вполне могу представить, - сказал Алек. – Если я как можно скорее не найду Эдуарда, я снова окажусь в коме, только теперь на всю оставшуюся жизнь.
Демке невольно отступил перед его решительностью.
- Я тоже буду сопровождать тебя, - сказал он. – Иначе в коме окажусь я. Ты доведёшь кого угодно.
Алек с сомнением смотрел на него, но отказать не решился. Чувство вины не покидало его, в конце концов, Демке тоже погиб от его неразумных действий там, в его бредовой галлюцинации.
- Ну что, коматозники, рванули, - решил поторопить их Мик. – Пока Реньо не прознал о твоём пробуждении. Иначе и он увяжется. Кстати, нам бы успеть, пока здесь нет Сандра, - он понизил голос.
Альгану было безразлично, кто поедет с ним, его волновало лишь то, что от его цели его отделяет половина земного шара, которую не преодолеть за пару минут. Он не знал, хватит ли у него сил на столь долгое ожидание.

Тибет и в самом деле находился во власти сильнейшей непогоды. Трое путников вынуждены были делать бесконечные привалы в каждом удобном для этого горном уступе или пещере. Мик без труда находил такие убежища для своих друзей. Он был отменным проводником, снег и ветер слепили его, но не причиняли никакого вреда его пааргскому дару.
Во время одного из привалов, когда идти дальше, не переждав бурю, было опасно, Алек рассказал друзьям о своём сне. Причём сделал своё повествование предельно коротким, словно каждое слово могло увеличить шансы воплощения в жизнь этого кошмара.
Путники сидели под сводами небольшой пещерки, освещаемой пламенем костра. Вход её был основательно завален снегом, чтобы мороз не проходил внутрь. Друзья сидели, скинув свои походные плащи.
- Чего же ты хотел? – спросил его Демке, когда Алек закончил. – Ты перенёс серьёзное ранение, не удивительно, что тебе эдакое привиделось.
- Ты считаешь, что и мои выходки в Ладжтаоне – тоже бред, следствие болезни? – осведомился Альган. – По-твоему, я не способен на подобное зло?
- Совершенно точно не способен. Нечего мнить о себе. Тоже мне, антихрист местного разлива. Конечно, человек с твоими амбициями просто обязан был попытаться устроить свой собственный Армагеддон.
- Иди спать, - огрызнулся Алек.
Демке поспешно лёг на расстеленный по земле плащ и заснул за пару секунд.
- Надо же, какая беспрекословная покорность, - ядовито заметил Альган. – Спасибо, Мик.
- Всегда пожалуйста, - откликнулся тот, посмеиваясь. – Проснётся перед стартом. Но ты особо не злись на него. Он всего лишь ревнует.
- О чём ты?
- Ну, видишь ли… Это всё очень непросто. Я-то знал причину, по которой Эдуард выстрелил в тебя. А остальные знали то, что позволили им паарги. Так что у Демке были все основания считать Эдуарда предателем, которого ты не станешь прощать. Ему казалось, что ты отвергнешь Эдуарда, не станешь его искать и благополучно забудешь. Уверяю, Демке ухаживал за тобой, как мать. Я тоже, но мне больше отводилась роль аппарата жизнеобеспечения. Ну, вот Демке и возомнил.
- Что-то не пойму.
Мик нетерпеливо поёрзал на своём месте и добавил во взгляд укора.
- Эгоистичный ты тип! Ничего, как всегда, не видишь и не желаешь видеть. Конечно, он решил, что вы будете вместе. Ты и он.
- Вот это заявка! Ты, поосторожнее на поворотах. Демке у нас парень без отклонений. Я охотно поверил бы, что ты ревнуешь, но он! Умоляю, ты просто хочешь рассмешить меня.
- Да, я ревную, - тихо ответил Мик.
Альган долгое время молчал, наблюдая за биением пламени костра.
- Но почему ты не помог мне избавиться от моего кошмара? – наконец спросил он.
- Я не мог проникнуть в твои сны, как не пытался, - отозвался мальчик. – Я боялся, что ты стал «растением», мне не удавалось вернуть тебя в чувства очень долго. Полгода. Мы все были в отчаянии.
Алек прикрыл лицо ладонями, собираясь с силами перед новой болью.
- Я знаю, что это было. Не сон. Я уверен, сны такими не бывают. Мик, это есть, это произошло на самом деле, но только не здесь.
Он взглянул на своего друга. Он надеялся, что тот улыбнётся ему, своей улыбкой рассеивая его бредовые подозрения. Но Мик был серьёзен.
- Что, в другом варианте нашей вселенной? – спросил он.
- Да. И всё, что там произошло, реально и сейчас. Вот уже полгода. Эдуард жив до сих пор, единственный уцелевший, охраняемый последним намерением пааргов. Жив после моей смерти.
- Ты напрасно мучаешь себя такими мыслями. Мало ли что произошло в других измерениях. Возможно, в каком-то из них вообще жизнь на Земле не зародилась.
Алек не ответил. Он смотрел на костёр, отражение которого наполняло жизнью его помертвевшие глаза. Он словно внимал страданиям того, кто остался за гранью сновидения, и кого нельзя было избавить от боли. А она была поистине ужасной; Альган знал, на что он обрёк Эдуарда своим самоубийством.
- Нет, нет, это был сон, - тихо сказал он, убеждая сам себя. – Если я поставлю это под сомнение, то мне лучше бы никогда не просыпаться, а умереть в беспамятстве.
Мик только вздохнул. Конечно, мучения Эдуарда недопустимы. Но как же остальные?
«Тебе совсем нет до нас дела, - с горечью подумал Мик. – Твоя благодарность только дар учтивости. Мало я пытался завладеть твоими снами, ты действительно был где-то очень далеко. Клянусь, если бы мне это удалось, ты бы считал позором для себя даже произнести его имя. Он стал бы для тебя тем же, кем и для остальных – предателем. Конечно, его жаль, но он в прошлом. Его время закончилось. Ему лучше было бы умереть. Ему, а не тебе. Может, оно так и случилось. Но нет, зачем питать ложные надежды, конечно, Комуарт позаботился о нём. Да я и сам просил».
Мик провёл рукой по лицу, опасаясь, что Алек заметит его слёзы. Он чувствовал себя последней сволочью, он раскаивался, но его любовь была слишком сильна, и он уже не мог противостоять ей, маскировать её, чтобы все видели только преданную дружбу. Он всегда знал, что рано или поздно его духовная потребность в Альгане обернётся чем-то ещё более сложным, что в неё непременно вольётся страсть. Оказывается, страсть может возникнуть даже на почве безукоризненно платонических отношений.
«Будь он проклят, этот его дружок, - в негодовании думал подросток. – Если бы не он, никому из нас и в голову не пришло бы мечтать о таком. А ведь я всё знал, с самого начала, но почему-то, вместо того, чтобы избавить нас всех от его присутствия, сам же позволил им встретиться. Я сошёл с ума, я слишком много думал в эти полгода, когда больше и заняться было нечем. Алек, прости. Конечно, мы найдём его, и вы снова будете счастливы. Я всё для этого сделаю».
Он искоса бросил взгляд на бледное лицо своего недостижимого кумира. Он мог быть доволен собой, он добился, что стальная хватка его воли в который раз обуздала чувства.
Однако боль его стала только разгораться. Что будет, если они не найдут Эдуарда? Каким станет Альган, и захочет ли он вообще быть? Ясно одно – он станет ещё более далёким. Он и сейчас далеко, за серой дымкой своей утраты, где-то в запредельной пустыне своего одиночества, в которую никого никогда не допустит.

6
Буря сменилась солнечным затишьем, ледяным и столь прозрачным, что даже в светлом небе, наверное, можно было угадать звёзды.
Снег и солнце слепили, сугробы на каждом шагу грозили утопить в своей рассыпающейся глубине. Однако Мик находил самые удобные участки пути, и вскоре трое путников замерли от восхищения. Совершенно неожиданно, за новым поворотом, открылась панорама водопада. Грохот тяжёлых масс воды и звон леденеющих на лету брызг оглушил их, ведь до сих пор было совершенно тихо. Так тихо, что казалось, можно было различить звук падения солнечных лучей на искрящиеся грани снежинок. И вдруг этот гул и плеск, бурление вод под натиском потока сверху, и стук отколовшихся льдин друг о друга и о каменные берега. Может, горы странным образом отражали эхо водопада, создав звуковой вакуум в том месте, откуда пришли путники. Или они случайно попали в область того сна, который так шокирующе закончился для Алека семь лет назад.
- Он там, наверху, - проговорил Алек, различив сизый дымок в алмазной дымке водной пыли.
Он бросился бежать вверх по склону, скользя и проваливаясь в снегу. Он не обращал внимания на то, что продвигается очень медленно, постоянно скатывается назад. Ему казалось, что он летит стрелой, просто склон растёт вверх, не давая ему подняться.
Наконец молодой человек был на вершине. Не переводя духа, он метнулся к деревянной хижине, из трубы которой шёл замеченный им дым. Алек открыл дверь и вошёл. В другой момент его охватила бы ностальгия, невероятное чувство причастности к необыкновенной тайне, которую он и по сей день не познал. Однако никакого трепета он не испытал.
Он увидел человека, сидевшего перед очагом на корточках. Хозяин обернулся через плечо и кивнул ему в знак приветствия.
- Где он? – задыхаясь, выпалил Альган. – Я знаю, что он у тебя.
Комуарт встал и жестом пригласил гостя устроиться на скамье. Алек не отреагировал.
- Да, сложный вопрос, - сказал бывший учитель. – Ты прав, я забрал его. Но я не могу вернуть его тебе.
- Почему?
- Он не хочет возвращаться к тебе. Он даже видеть тебя не хочет.
- Как… Почему?
Алек был шокирован. Ноги отказали ему, и он вынужден был сесть на предложенную скамью.
- Ты врёшь.
- Нет, увы. Он не хочет видеть тебя потому, что слишком винит себя. Он считает, что предал тебя, когда выстрелил. Его раскаяние слишком велико, и он не может позволить себе далее быть с тобой.
- Но я этого хочу!
- Но его желание сильнее твоего. Его воля сильнее твоей. Он переступил последнюю черту, когда выстрелил в тебя, и он сам лишил себя вашего с ним счастья.
- Дай мне поговорить с ним!
- Это невозможно, мальчик. Он никогда не позволит себе увидеть тебя. В наказание.
- Это же бред! – Альган засмеялся, но приступ ужаса заткнул его. – Но ты-то можешь устроить нашу встречу. Где он?
- Нет, я не могу. Он сильнее меня.
- О чём ты говоришь? Ты паарг, а он обычный человек.
- Он сильнее любого паарга. Никому из нас не доводилось испытывать такую любовь. Он за пределами этого мира, и за пределами моих возможностей. Мы привели тебя к нему не только для того, чтобы оградить тебя от каких-либо других связей, в которых у тебя могли появиться дети. Видишь ли, всякий раз, когда мы просматривали будущее, которое ты принесёшь с собой, мы видели катастрофу. Она была перед тобой, как пропасть, и ты летел к ней со всей силой своей устремлённости. Ты был обречён уже в тот момент, когда мы только задумали возродить тебя. Эта пропасть словно окружала тебя; куда бы ты ни повернул, она была на твоём пути. Нам нужен был человек, способный изменить это, обладающий над тобой абсолютной властью. Таким мог стать лишь тот, кто будет любить тебя больше остальных.
- Но почему вы не использовали кого-то, уже имеющегося в наличии? – тупо, без всякого интереса проговорил Алек. - Мика, например. Или Демке. Чем не кандидаты?
- Мик слишком хитрый. Он способен на интриги за твоей спиной, хотя делает это ради тебя же самого. Его любовь вполне может подняться до нужного уровня, но он не способен на беспрекословную преданность. Им трудно управлять, в любой момент он может спутать все планы и начать свою игру. И к тому же, он был бы не против, если бы ты подчинил себе весь мир. А Демке – человек без воображения.
- А ты неплохо знаешь их… Неважно. Всё это не имеет значения, он, Демке… Но ты должен знать, что с ним… с Эдуардом. Он страдает?
- Да, ещё как, - тихо ответил Комуарт. – Ты же сам знаешь.
- Но ты мог бы избавить его от любви ко мне, - еле слышно сказал Алек. - Раз уж сам внушил её ему.
- Я предлагал. Он не захотел.
- Но как?.. Это же прекратит его боль. Он станет прежним, будет жить, как раньше. Мало что ли у него было связей до меня?
- Ты не понимаешь, - Комуарт покачал головой, в его глазах появилась нежность, которой Алек ещё не видел никогда. – Он совсем другое существо, он ещё более не человек, чем я. Он и есть любовь, которая не может дать себе погибнуть. Просто потому, что хочет жить, как любое существо в мире. Я считаю это своим высшим достижением. Не тебя, а этого мальчика, совершенно посредственного, ничем не выдающегося, но сумевшего стать любовью.
- Я так рад за тебя, - проскрипел Альган, вставая. – Ты молодец, не зря столько работал. Слышишь, ты, венец творения, если не можешь избавить его от боли, то убей! Неужели ты не видишь, что этого нельзя допустить... – он задыхался, слова и мысли его терялись в плотном наслоении ужаса и тоски. – Нельзя позволить ему страдать, после всего… Это так несправедливо. Зачем вы познакомили нас? Почему ничто не остановило вас, когда вы приносили в жертву своим диким планам его жизнь? А, такая маленькая, нелепая жизнь ничего для вас не значит? Но почему теперь, когда вы должны быть благодарны ему, вы не хотите помочь ему? Разве он не заслужил покоя… Забвения? Вы… И я, мы смогли дать ему только боль. Комуарт, но теперь мы всё исправим. Ты должен убить его.
- Но я не могу.
- Я прошу тебя.
- Ты же сойдёшь с ума, - Комуарт смотрел ему в глаза с печальным снисхождением.
- Я не имею значения. Весь ваш клан тоже. И Канхаос, и ваш тысячелетний бред, ты что не понимаешь?! – Алек закричал, не справляясь с болью. – Всё это не имеет смысла! А его жизнь имеет, его страдание – имеет! Мы все – ничто перед ним!
- Извини, он будет жить, - с выражением полной покорности судьбе ответил Комуарт. – Я вполне могу захотеть убить его, но я не сумею воплотить своё желание. Он вне моей досягаемости. Он намерен жить, пока жив ты. Но не советую тебе спешить наложить на себя руки, чтобы спасти его. Это ввергнет его в совершенный кошмар. Сейчас он по крайней мере может наблюдать за тобой, так что ты облегчишь его участь, если просто будешь счастлив. Но не совершай той ошибки, что допустил в своём сне. Не надо убивать себя.
Альган слушал его, глядя в землю перед собой.
- Не совершу, - тихо ответил он.
Отшельник задумчиво смотрел на него, словно взвешивая свои шансы. Потом сказал:
- Но всё же кое-что я могу. Избавить тебя от твоего чувства к Эдуарду. Он станет для тебя никем, и ты сможешь нормально жить дальше. Ты будешь счастлив, ты ещё так молод. Пожалуйста, не думай, будто я толкаю тебя на предательство ради спасения твоей шкуры. Но таким образом ты дашь возможность Эдуарду видеть твоё счастье, а не ужас раскаяния и одиночества, в котором ты сейчас пребываешь. Ему будет намного легче. Ты согласен?
Алек долго смотрел перед собой. Потом выпрямился и, медленно качая головой, выдавил из себя:
- Да…
Повернулся и вышел. Горы тонули в слепящей тишине, брызги водопада парили в полном безмолвии. Алек, миновав своих друзей, подошёл к краю обрыва. Ветер коснулся пряди чёрных волос, выбившихся из-под капюшона.
На лице Альгана блеснула дорожка заледеневшей влаги. Увидев её, Мик не решился ни о чём спрашивать. Алек перевёл на него взгляд и сказал:
- Мы уходим.

7
В самый глухой час ночи к храму Канхаоса подошли двое. Несмотря на то, что снег и яркие всплески полярного сияния делали ночь довольно светлой, эти двое казались сгустками черноты, принявшей очертания людей. Лишь они видели друг друга чётко.
Пока Мик зондировал внутреннее пространство храма, Альган следил за широкими всполохами щедрого небесного пламени. Он видел такое и раньше, но то были слабые колыхания туманных, почти бесцветных перьев в высоте.
Мик быстро закончил своё «сканирование». Он знал, что храм Канхаоса является местом одиночного посещения, в котором не устраивают мистерий и куда не ходят толпами. Клановцы предпочитают посещать свою святыню уединённо, их молитвы скорее медитации, попытки причаститься к величию самого клана. Поэтому многие жители города Лун приходят сюда по ночам, может быть, раз в году. Иначе храму не избежать очередей, что, несомненно, было кощунством для клановцев.
- Видимо, их отпугнуло сияние, - сказал Мик, оборачиваясь к своему спутнику. – Это небезопасное явление.
- Я знаю, - отозвался Алек.
Подросток ткнул пальцем в сторону неба.
- Не иначе знамение, - сказал он, кивая сам себе.
Альган оторвался от созерцания небесных перьев и взглянул на фигуры воинов-стражей, которые, как он помнил, поразили его в детстве выражением бесконечного ожидания на одухотворённых каменных лицах. Отголоски полярного сияния скользили по этим лицам, делая их похожими на призрачных скитальцев по мирам. Потом неожиданно небо погасло, и лица воинов застыли в сером снежном полумраке.
- Вы дождались, - проговорил Алек и прошёл в храм.
Он остановился посреди огромного зала, наполненного медовым светом огромного количества светильников. Этот свет озарял пространство храма многие десятилетия, никогда не допуская в святыню мрак. Он же обогревал строение, хотя этого тепла было недостаточно, чтобы справиться с морозным воздухом, наплывающим снаружи.
Какое-то время посетители смотрели на изображение родоначальника, потом Мик с усмешкой перевёл взгляд на Алека.
- Он здесь выглядит старше, - заметил он. – Точнее, ты… выглядишь.
- Да, нам здесь под тридцать, - отозвался Альган. – Однако я не помню, чтобы этот портрет создавался при мне. То есть, я не позировал, и даже никому его не заказывал.
- Они рисовали по памяти, - сказал Мик. – Но в таком случае мы не можем быть уверены, что тебя создали точной копией Канхаоса, то есть самого себя. Ведь они ориентировались на это изображение. Возможно, оно было создано через пару сотен лет после твоей смерти, или даже позже. Техника не кажется мне древней.
Алек помедлил с ответом.
- Паарги же сказали, что создали меня точной копией его, - проговорил он. – До мельчайших деталей, даже на клеточном уровне. А здесь, на этом портрете, они могли скопировать только лицо. Думаю, этот портрет был эскизом, в котором они попытались восстановить все подробности его облика. Да чего мы паримся, ты ведь можешь узнать всё об этом произведении, если настроишься.
- Нет, не удаётся, - Мик засмеялся. – Наверное, паарги опечатали его. Они же любят тайны. А вдруг ты, с твоими способностями, ещё в детстве узнал по этой картине, кто ты есть. А так ты всего лишь почувствовал некое присутствие неких сил.
- Я помню… Как ты думаешь, у нас удастся?
- Я уверен. Я знаю, как это сделать. Ты для всего мира станешь тем, кем в древности был для клана.
- Ты предлагаешь мне вернуться в прошлое и стать родоначальником всего мира? А, ты уже изобрёл машину времени, надыбал её где-то в своих снах.
- Я имел в виду только духовное лидерство. Знаешь, люди давно ждут кого-то, кто изменит всё к лучшему. И мы с тобой впервые сделаем это реально, не на словах и не в обещаниях загробного счастья. Думаю, моих сил на это хватит.
Алек усмехнулся, глядя на него.
- Ты и сам не прочь стать Матрейей, как я помню, - заметил он.
- Кто из нас не мечтает о личном совершенстве? У меня бы неплохо вышло, но клан должен вести ты, как ни крути. И потом, я слишком помешан на тебе… настолько, что собственная выгода не имеет для меня значения.
Он замолчал, онемев от ужаса. Он не был готов признаваться в своих чувствах, вернее, он пытался заставить себя сделать это, но понимал, что у него никогда не хватит духа. И вдруг с разбегу, неожиданно для себя сделал это. Невыносимо, но теперь он должен был узнать ответ Алека.
Мик не видел его, вспышки паники и обожания в его сердце слепили его, и он ничего не различал. Он вздрогнул от прикосновения Альгана, когда тот мягко обнял его.
- Это больше, чем я заслуживаю, - тихо сказал Алек.
Мик отважился поднять на него глаза. Их магическая глубина заворожила Альгана, и он даже не успел уловить момент, когда атаковал его жар безразмерной любви, направленной на него. Этот жар поднялся спиралью вдоль его тела и заключил его в сияющий кокон - в отдельную вселенную, где Алек был и богом, и единственным возлюбленным творением. Не было ничего за пределами этой крохотной вселенной, ни до, ни после неё во всём протяжении времён. Ничего, кроме пылания этого сердца, кроме губительного огня этой звезды на пороге последнего взрыва, после которого останется лишь жемчужный шлейф в вечной пустоте.
Альган с трудом вырвался из плена дурманящей близости, он заметил стремительный рывок их обоих навстречу гибели; он не хотел умирать, пусть даже в потоке эйфорического блаженства.
Какое-то время оба смотрели друг на друга, словно проснувшись от глубокого сна.
- Знаешь, это было жестоко с твоей стороны, - проговорил Алек. – Я не был готов к такому натиску. Если ты хотел меня шокировать, то у тебя получилось.
Мик резко мотнул головой, то ли отрицая его слова, то ли пытаясь прогнать наваждение.
- Ничего подобного я не делал. У меня бы дерзости не хватило посылать тебе свои чувства.
Альган улыбнулся и провёл пальцами по его волосам.
- Выходит, мои силы начинают возвращаться ко мне.
Он взял Мика за руку и пошёл с ним к выходу.
- Наш дом пустует. – говорил он. – Мы переночуем там, и нас никто не найдёт. Утром мы обсудим нашу стратегию.
Мик безвольно шёл за ним. Он был опустошён и перепуган тем, что не услышал ничего в ответ.
«Ты не можешь быть так жесток, - в отчаянии думал он. – Ни за что на свете я не стал бы навязывать тебе своих чувств, даже сейчас, когда ты свободен. Разве я могу быть достоин? Но ты сам узнал обо всём, и остался равнодушен. Конечно, я ничего из себя не представляю, а у тебя такой выбор»…
Алек остановился на площади перед храмом, взглянул на каменных близнецов у портала, затем на спутника.
- Ожидание должно оправдываться, - тихо сказал он. – Всегда. Особенно, если оно касается меня. Пошли. До утра мы должны многое успеть… обсудить.
И он решительно потащил Мика вниз по лестнице, ведущей в город.

Утром солнечный свет затопил город искрящимися волнами. Но в городе Лун дома имели довольно маленькие окна, и в помещениях всегда царил полумрак.
Серебристый полумрак, полный движения световых пятен, хранил атмосферу уединённости в комнате Альгана. Мик сидел на полу у окна, за которым разливалось яркое небо. Мик пребывал в состоянии затянувшегося восторга от того, что с ним произошло. Наконец его любовь получила право быть воплощённой, и ему больше не придётся убивать свою нежность, вдавливать её в почву верной дружбы. Не могут его чувства ограничиться дружбой, пусть даже самой безупречной. Он пытался остановить их рост в этих пределах, но его потребность в Альгане лишь в первое время довольствовалась этим. Он проник в этого человека до предельной глубины, он знал душу Алека больше своей собственной. Страдания, выпавшие на долю того, казались Мику поистине катастрофическими, он боялся даже намёка на печаль в глазах Альгана. Ему хотелось служить, оберегать, присутствовать при самых незначительных событиях в жизни Алека. Постепенно он добился всего этого, но голод в его сердце только усилился. Нежность ослепляла его, и мстила жестокой болью, когда он пытался убить её. Но, что ещё хуже, на него снизошла страсть. Вряд ли кто-то из его окружения знал, что Мик, невзрачное создание, способен на такие бешеные чувства.
Как он мог пропустить момент её приближения? Она удачно скрывалась под вуалью нежности, чтобы потом броситься ему на грудь и раздавить его. Чтобы он понял: душа его любимого человека заключена в оболочку, неразделима с ней, именно через оболочку душа взаимодействует с миром, и избегнуть этой связи невозможно.
- Когда я был ещё слишком молод, в той жизни, - прервал его мысли Алек. – у меня был друг, без которого я не мог обходиться. Мы долго были вместе, он стал мне ближе всех, кого я знал. Потом он погиб, а за напластованиями лет моя боль утихла. Но теперь я вспомнил, что у него были твои черты.
- Как это может быть? – прошептал Мик, который от счастья иногда забывал дышать.
- Не знаю. Может, паарги потрудились создать и тебя. Чтобы ты вёл меня, как тогда. Чтобы наполнил меня… Надеюсь, что в этот раз мы с тобой уйдём одновременно.
- Но я ничего не помню из той жизни, - юноша обернулся к нему. - А как меня звали?
- Амени, - ответил Альган.
Он смотрел на Мика с нежностью и верой, и это было больше, чем тот мог заслужить. Или представить. Он достиг звёздной высоты в своей жизни.

8
В этот передовой век, когда информация любого рода получила неслыханную свободу и подвижность, оказалось довольно легко завладеть умами и сердцами мира.
Для того, чтобы стать новым духовным лидером, Альгану потребовалось чуть больше полугода. Подобный путь до него проходили многие более или менее успешные пророки новых верований, целители, маги, жаждущие известности, а также и шарлатаны. Мик знал, как легко внимает толпа любому, кто умеет с пафосом произносить речи со сцены, опелируя к религиозным или другим возвышенным чувствам. Но, в отличие от остальных, новый пророк обладал истинным даром и силой. Его чудеса охватывали всех, кто видел его в момент выступления, он умел исцелять и тело, и дух просто одним пожеланием здоровья. Конечно, с ним трудился и Мик, но этого никто не знал. Мика почти не замечали, он всегда находился в тени своего господина, и никто не мог рассмотреть его лица даже на плёнке. Он сам соткал вокруг себя туман безликости, почти невидимости, и люди даже не пытались поинтересоваться им. А между тем он был автором половины чудес Альгана. И, самое главное, именно от него исходили волны обожания к новому лидеру, которые захватывали всех, кто следил за выступлением.
Исцелялись не только люди, исцелялась сама земля, очищалась от того, чем осквернили её нерадивые дети и в физическом, и в ментальном плане. Природа успокаивалась, словно внемля мольбам нового мессии, или прощая людей после его заступничества. Болезни уже не так явно выражали себя, душевные помрачения оставляли свои жертвы, но самое главное – агрессия пошла на спад. Даже самые ярые и радикальные религиозные течения стали проявлять больше терпения и прощения. За какие-то полгода земля пережила невиданный с начала времён рывок вперёд и вверх, вопреки всякой эволюции. Всего два заинтересованных мага управляли ею, но силы их любви и сострадания хватило для того, чтобы изменить мир.
Но, конечно, у них были и меркантильные интересы. Спецслужбы многих стран пытались выяснить подноготную мессии, узнать о его планах, ведь не может он так необдуманно щедро и абсолютно безвозмедно расходовать свой божественный дар. Они-то знали, что за каждым или почти каждым таким чудотворцем стоит организация, которая и пожинает урожай. Но Альган не брал деньги за целительство и выступления, хотя трепещущая толпа готова была продать имущество и даже себя, лишь выслужиться перед ним.
- Знаешь, Мик, - сказал как-то Алек своему подельнику. – Мне кажется, что их любовь должна быть легче. Они слишком фанатичны, это чувство искажает мир и может испортить всё то, что мы для них сделали. Было бы лучше, если бы они свою любовь направляли друг на друга и своих детей, а не на меня.
- Но нам пока это на руку, - возразил Мик. – Ты же помнишь, ради чего начал. Они сперва должны признать не только тебя своим лидером, но и весь твой клан.
- Но это же подмена смыслов! – Алек так вошёл в роль благодетеля всей Земли, что сама мысль о выгоде была для него кощунственна. – Клан собирается поработить тех, кого я освобождаю.
У Мика, как всегда, был готовый ответ.
- Но ты же не сможешь вечно опекать планету. Ты устанешь, может, умрёшь или просто решишь заняться своей личной жизнью. Тогда именно клан и будет продолжать твоё дело. Мы поставим его на страже спокойствия планеты. Ты же видел, чем она была для тебя.
Уж кто-кто, а Альган видел. И он согласился со своим спутником жизни. Кто, как не его клан, сможет уберечь Землю от новых войн, от вспышек насилия и религиозного произвола? Кто ещё способен смирять жадность и недобрую жажду познания сильных этого мира? Кто сумеет справиться с тысячами болезней, которые точат жизнь человечества? Пусть даже их двое, этих могущественных и заинтересованных магов, но их всё равно слишком мало, чтобы исчерпать чашу людских страданий. А клан, целый народ, преданный воле своего правителя, сможет.
И вот, через некоторое время в прессу стали просачиваться слухи, что мессия, оказывается, имеет свой народ, без которого он не смог бы достичь такой силы. Этот народ древнего уклада, испокон веков совершенствующий свой дух и энергетику, был способен охранять землю от всего зла, но до рождения мессии его возможности были очень слабы, их хватало лишь на то, чтобы не допускать окончательной гибели.
Люди, всегда очень падкие на информацию о разного рода тайных обществах, были в восторге. А ещё через какое-то время клан Лун был официально признан государством и встал в один ряд с многими ведущими державами. Тот факт, что города клана тайно существуют многие века бок о бок с городами Большого мира, никого не ужаснул и не вызвал негодования. Напротив, это был новый повод для восторга, ведь это послужило доказательством, что небожители-клановцы и в самом деле помогают всему миру своим негласным добром.
Человечество вступило в новую эру. Клан Лун же достиг своей многовековой мечты. Возрождённый Канхаос привёл его если пока и не к мировому господству, но к всеобщему признанию и почитанию. А со временем, если Альган пожелает, до этого господства можно будет подать рукой.
День признания клана стал новым праздником для людей Лун. В этот день Алек на площади перед храмом Канхаоса принимал чествования от своего народа. Он поздравил сограждан и выразил им свою безусловную преданность. Они готовы были бросаться перед ним ниц, но сомневались, достойни ли такого счастья. Поэтому лишь криками выражали своё пламенное обожание. Дав им насладиться лицезрением своей персоны, Алек простился и покинул площадь. Он отправился в царский дворец, и толпа на почтенном расстоянии следовала за ним, продолжая подпитывать атмосферу своими восторгами
Мик шёл следом за ним, чуть прикрыв глаза. Он даже не глядя мог следовать за Альганом, угадывать каждое его движение. Он изредка охватывал взглядом его статную фигуру, потом опять опускал ресницы, чтобы не ослепнуть.
Наконец они достигли этажа, где обитали последние месяцы. Из окон этого уровня открывалась панорама города Лун, были видны улицы, заполненные торжествующим народом. Мик с упоением слушал праздничный гомон людей, он подошёл к окну и хотел позвать Алека, но тот резко свернул в спальню. Мик интерпретировал этот поступок единственно верным образом и поспешил присоединиться к любимому.
Альган стоял у двери, глядя на пустую кровать. Мик замер рядом с ним.
- Что случилось? - спросил он.
- Где он? – пробормотал Алек.
- Кто? – Мик сам едва услышал свой вопрос.
- Где он? – повторил Альган после паузы и сорвался с места.
Он выскочил из спальни. Мик в отупении слушал, как он мечется по комнатам, и не мог сладить с накатывающим на него ужасом. Он знал, кого ищет Алек.
Наконец тот вернулся. Он шатался и еле дышал. Мик видел, как силы этого человека отслаиваются волнами, испаряются.
- Как же так? – растеряно проговорил Алек. – Почему его нет?
- А почему он должен появиться? – отважился спросить Мик.
- Я думал… Мне казалось, что Комуарт специально разлучил нас, чтобы я выполнил эту свою миссию, - Алек запинался после каждого слова. – Я думал, что это такой способ шантажа, способ заставить меня… Но тогда он вернул бы его, сейчас, когда всё случилось. Неужели я ошибся?
Мик, бледнея, отступил к стене. В последних словах его любимого была чистота бесконечной боли.
- Но разве Комуарт не избавил тебя от любви к нему?
Альган рывком обернулся к нему. Мик предпочёл бы не смотреть в его лицо. Но не смог отвернуться.
- Он? Избавил?! – Альган закричал от ярости. – Да как бы он посмел?!
- Но мне казалось… - Мик чувствовал, что обращается в золу под ненавидящим взглядом своего любимого.
- Ещё бы! Казалось! Как бы тебе могло не показаться, если я так старался!
Алек задохнулся и сел на край постели. Мик ничего не видел, удар не просто припечатал его к земле, он вогнал его в землю, похоронив заживо.
- Ты врал, что любишь меня, - произнёс он.
- Я ненавижу тебя, - через силу ответил Альган. – Ты вечное проклятие… Я так играл всё это время, я изничтожил свою душу до основания, чтобы вы не догадались, что мне приходится терпеть… Я надеялся, что вы вернёте мне Эдуарда, если я выполню ваши условия, и сделаю клан… Будь он проклят! – заорал Алек, вцепившись себе в волосы. – Почему? Почему его нет? Где он?!
Мик отлепился от стены, сделал пару шагов, рискуя упасть, и новый приступ ярости Алека обрушился на него.
- Ты… Со своей близостью, вечно ты, всюду, от тебя не скрыться, как от трупного смрада! – задыхаясь, говорил тот. – Я убил бы тебя, я хотел совершить это каждую минуту, но это сделало бы все мои жертвы напрасными. О да!.. – горько выдавил он. – Всё и так напрасно. Ты здесь, надо мной, как чёрное пятно… А его нет. Мой мальчик. Дитя моё… Любовь моя…
Мик смотрел в его сухое лицо, которое уже успело почернеть, как от жара. Он видел испаряющийся блеск слезы, и знал, что она последняя. Знал, что нет у него ни времени, ни единого шанса на спасение.
Мик рванул из спальни. Какое-то время он судорожно метался по комнатам, потом увидел керосиновый светильник, схватил его и вернулся к Алеку. Тот сидел на прежнем месте, покачиваясь в такт медленным ударам сердца.
- А моя любовь? – спросил Мик, скрипнув зубами от напряжения. – Так ты платишь за мою преданность!
Он с размаху разбил лампу о голову Алека. Тот вздрогнул, поднял руки к лицу и снова замер. Керосин и кровь заливали его волосы, плечи и грудь. Мик достал спички, поджёг одну и бросил. Спичка погасла в полёте. Мик в бешенстве хотел вытащить ещё одну, и вдруг увидел, что Алек устремил слепой от страдания взгляд ему за спину. В следующий момент взгляд этот изменился, вспыхнул так, словно в сердце Алека родилась новая звезда.
Мик обернулся, как во сне. Он увидел рядом с собой невысокую фигуру человека, бледного, излучающего тёплое свечение. Это был Эдуард.
Мик попятился и прислонился спиной к стене. Он видел, как Альган, едва справляясь со своим чуть было не погибшим телом, пытается подойти к Эдуарду. Он видел застывшую нежность и скорбь на его лице, видел его протянутые руки. Это было так далеко от него, а потом и вовсе исчезло.
Когда юноша возвратился в чувство, Алек и Эдуард в обнимку стояли на прежнем месте. Но на лице Алека уже несколько угасло выражение безумного счастья. Он отвёл взгляд от Эдуарда и посмотрел на Мика.
- Что с ним? – шёпотом спросил он.
- Понадобилась моя помощь? – Мик тупо усмехнулся. – Видишь, не такое уж я барахло, раз ты обойтись без меня не можешь.
Альган не отвечал, он заторможено гладил пальцами волосы и лицо безмолвного Эдуарда. Мик обошёл их, чтобы взглянуть на воскресшего из небытия. Он увидел хрупкого подростка с нежным, почти девичьим лицом. Черты лица ангелоподобного создания были словно сотканы из дымки, которая в любой момент могла рассеяться. Прозрачные глаза его лучились светом, и вся фигура исходила лёгким сиянием. Одежды не было и в помине.
Мик усмехнулся и поспешил успокоить Альгана.
- Не бойся, это он.
- Я знаю. Но что с ним не так?
- У него спроси, - посоветовал Мик.
Алек попятился к кровати, осторожно ведя за собой Эдуарда. Они сели, не сводя друг с друга глаз.
- Что с тобой? – отважился спросить Алек. – Где ты был всё это время?
- С тобой, - ответил Эдуард.
- Почему ты не приходил, когда я звал тебя?
- Я не мог. Я поклялся, - в голосе Эдуарда не было никаких эмоций, кроме нежности.
- Но я простил тебя.
- Это неважно. Я себя не простил.
Альган встал, чтобы видеть его со стороны.
- Нет, это не человек, - пробормотал он.
Эдуард продолжал невинно улыбаться. Алеку было больно смотреть на него, но и отвести глаза он не мог, боясь потерять его снова. Он встал на колени у его ног, обнял его, спрятав лицо на его груди.
- Наверное, это его душа, - сказал Мик.- Или это его намерение быть с тобой, спасти тебя.
- Спасти от чего? – сдавлено спросил Алек.
«Он даже не заметил»…
- Ты страдал… Он не смог этого вынести. Но теперь вы будете счастливы.
Алек поднялся, не ответив ему. Он смотрел на Эдуарда, смотрел долго, и любовь в его взгляде сливалась с отчаянием, одиночеством и тоской, как сливаются пряди небесного огня на закате. Время замерло, испаряясь за порогом ощущений.
- Что я натворил? – тихо, с тяжёлым раскаянием произнёс Алек. – Милый, подойди ко мне.
Эдуард приблизился к нему. Свет его глаз продолжал осенять обоих.
- Прости меня, - сказал Альган. – Прости, я не должен был позволять тебе выстрелить. Не должен. Я не помешал тебе погубить себя, из-за меня ты так страдаешь, и уже никогда не вернёшься. Прости меня.
Он закрыл глаза и сжал виски руками. Слёзы его в тот момент хлынули потоком, словно он выдавил их.
- Нет, я не должен позволить тебе… - шептал он, наливаясь невыносимым напряжением. – Нет!
Его сознание провалилось в черноту, в оглушающий звон адского давления, которое породил внезапный хаос пространства. В единый миг боль и отчаяние Алека стёрли, испепелили всё вокруг, в беспредельность, до основания. Это был беззвучный взрыв черноты, конец всему.
Алек вздрогнул от ужаса, резко развернулся и распахнул глаза. В следующий миг рука его дёрнулась вперёд, и он успел выбить пистолет из рук Эдуарда.
Онемев, они смотрели друг на друга. Бешеный ветер замер над пустой площадью, замерли вдалеке разбегающиеся людские фигуры. Погасли все звуки, вой машин, крики. Время остановилось, смирившись с новой точкой отсчёта, которая родилась от первого прикосновения двух людей на площади.
- Нет, не делай этого, - шёпотом проговорил Альган.
- Не буду, - ответил Эдуард.
Алек трясущимися руками обнял его, помешал ему упасть к своим ногам. Он сам едва стоял. Он видел, что Эдуард угасает. Ему удалось избежать фатального выстрела, после которого не было пути назад. Теперь он мог спасти Эдуарда. И он не стал медлить. Лишь бросил короткий взгляд по сторонам, не узнавая вида катастрофы, учинённой им же пятьгод назад. И исчез вместе с Эдуардом.

9
В тот момент, когда Альган выбил пистолет из рук Эдуарда, Мик в судорогах упал на землю. Но его друзья не заметили этого, их внимание было приковано к месту трагедии. Потом же Демке и Сандр пустились в лихорадочные поиски Алека, но не нашли и следа того. Пааргам удалось в считанные минуты справиться с разгулявшейся стихией, исправить то, что натворил их протеже. Но и они не смогли помочь в поисках.
На следующее утро Демке и Сандр, измождённые и отчаявшиеся, вернулись на виллу, но не смогли войти. Дверь не была заперта, но какая-то сила отталкивала людей, не позволяя им пересечь границу дома. Загоревшись неожиданной надеждой, друзья быстро забрались по выступам на стене к окну второго этажа и заглянули в спальню Алека.
Мик был там. Он, окровавленный, стоял на четвереньках возле кровати. Друзья поняли, что он повредился в рассудке. Никак иначе нельзя было объяснить его состояние и действия. Он методично пытался разбить себе голову о край спинки кровати. После очередного удара он распластался по полу и остался неподвижен. Демке пытался выбить стекло, но лишь повредил себе кулаки. Сандр давно сполз вниз, точнее, просто рухнул, не перенеся жуткого зрелища. Демке присоединился к нему.
- Жив он, - сумрачно проговорил мужчина. – Кто-то же продолжает не пускать нас в дом.
Мальчик беззвучно плакал, сидя у стены. Демке провёл рукой по его волосам, но ему нечем было его утешить. Они оба потеряли всё, чем жили.

Мик полз вперёд, продираясь через непостижимые его разуму нагромождения хаоса. Он не мог интерпретировать их, но это не мешало им терзать его плоть. Он не обращал внимания на муки своего тела, хотя подчас они становились невыносимыми. Он знал, что дальше будет только хуже.
Он не ошибся, боль сменилась ужасом, потом сконцентрированной, нереальной тоской. Мик знал, чьё сердце породило её. Он пропускал через себя всю боль, которая недавно была уделом Альгана. Теперь она защищала его убежище, но Мик должен был преодолеть эти круги ада.
Вдруг всё исчезло. Мик словно потерял сознание, но он продолжал наблюдать себя. Он больше ничего не испытывал. Он начал забывать, что ищет в такой дали, в наслоении миров и сновидений. Чтобы уцелеть, ему пришлось сплотиться в единую точку.
Внезапно он увидел перед собой на чёрном фоне слабое очертание своей руки, упирающейся в землю. Мик стал осторожно распрямляться, ощущение своего тела вернулось к нему. Вокруг него начал формироваться мир, серый и безжизненный. Юноша встал, но он недолго испытывал блаженство оттого, что всё закончилось. Он еле дышал от тревоги и в панике озирался.
- Где же ты? Где ты? – бессильно звал он.
В этот момент картина его сна изменилась. Сквозь серые тона проступило застывшее изображение бурной зелени, залитой солнцем. Новый мир ожил. Мик чуть не упал от натиска света, радостного шума, ветра. Он видел горы с нитями водопадов, видел долину с россыпью озёр, подвижные небеса и веера солнечных лучей. Мик медленно поворачивался, стараясь не пропустить ни одну восхитительную грань этого шедевра, созданного, чтобы радовать любимые глаза.
- Итак? – раздалось слева от него.
Мик обернулся и увидел Алека. Тот сидел на камне в тени дерева.
- Здравствуй, - сказал Мик.
Альган не ответил. Лицо его сохраняло выражение крайней враждебности.
- Ты нашёл меня. И что? – спросил он.
Мик непроизвольно прижал руки к груди и осмелился подойти на пару шагов.
- Почему ты исчез? Неужели мы не позаботились бы о вас?
- О да, вы уже позаботились об Эдуарде, - зло сказал Алек. – Как вы могли позволить ему решиться на такое? – с расстановкой произнёс он. – Как вы могли допустить, чтобы он поднял на меня руку? Он умер в тот момент, когда принял это решение. Ты не представляешь, чего стоило мне оживить его душу. Я не дал ему выстрелить, но это не спасло его. Он уже был готов выстрелить в меня. Мик… Ладно, плевать на других, им никогда не было веры. Но ты! Ты был так предан мне! Почему ты не избавил его от такой муки?! И ты хочешь, чтобы я вернулся?! Я вернусь, лет через пять. Но когда я вернусь, я не хочу тебя видеть.
- Я тоже был в том сне с тобой, - тихо сказал Мик. – И я всё помню. Я так тебя люблю.
- Значит, счастья на твой век уже хватило, - усмехнулся Альган. – Теперь убирайся… Ты отравишь воздух моего прекрасного мира, и мне придётся переделывать его. Хватит, я уже устал…
- Не уходи, - с глухой тоской проговорил Мик.
Он понимал, что видит Альгана в последний раз. Он медленно сделал ещё пару шагов, словно отодвигая миг расставания, потом опустился на колени и прижался к ногам Алека. Но когда он открыл глаза, он понял, что перед ним лишь камень.
Мир снова был серым, а спустя миг рассыпался пылью погасшего сновидения. Мик увидел над собой потолок. Он лежал на кровати Альгана, куда забрался перед началом путешествия.
Его тонкие руки в мольбе всплыли к потолку, упали. Юноша погрузился в новый сон, в котором уже не было места сновидениям.

Алек вернулся к своему дому, на веранде которого сидел Эдуард с газетой в руках.
- Вот, принесли только что, - сказал Эдуард. – Парнишка на велосипеде.
Он посмотрел на Алека, глаза его смеялись.
- Что пишут? – поинтересовался тот.
- Ах да, ну откуда тебе знать… Так-так. Пишут. Серия мощных взрывов потрясла центр Ладжтаона. К счастью, никто не пострадал. Это к счастью, что уж говорить. Паарги постарались?
- Благородно с их стороны.
- Нет, я думаю, их мало заботили жизни каких-то совершенно посторонних людей, не клановцев. Паарги продолжают выполнять свою вечную миссию - опекать тебя. Ты ведь должен сохранить свою репутацию, по крайней мере, остаться не судимым.
- На что они надеются? – Альган пожал плечами.
- Ты не собираешься захватывать мир? – Эдуард с деланным возмущением уставился на него. – А они так старались!
- Ладно, ладно, когда-нибудь я этим займусь, - успокоил его любимый. – Тем более, теперь я точно знаю, с чего начинать.
Какое-то время они молчали. Эдуард начал обмахиваться газетой, но этот самодельный веер ему не пригодился – тотчас подул слабый ветер.
- Право, тебе не стоит так заботиться обо мне, - с ложной манерностью сказал Эдуард своему супругу.
Альган не сводил с него туманного взгляда.
- Ты же понимаешь, что всё ненастоящее, - проговорил он. – Неужели не хочешь вернуться в реальность?
- А ты хочешь?
- Нет. Я уже перестаю различать, что реально, а что нет.
- Я тоже. Но если там тебе угрожает опасность…
- Не думаю. С моими силами мне ничто угрожать не может.
- Кроме себя самого, - еле слышно добавил Эдуард. – Здесь прекрасно, но я скучаю по нашим друзьям. Я понимаю, что ты слишком злишься на них. Но всё же ты позволишь мне увидеться с ними?
- Кто же тебе запретит? – мягко ответил Алек. – Только не сейчас, чуть позже…

На долину тихо накатывал зелёный полумрак, слегка позолоченный светом заката. Лёгкий ветер рождался и умирал среди шепчущей листвы. Где-то на востоке спустился невесомый шлейф дождя, и прозрачным крылом его коснулась еле заметная радуга.

8 октября 2006 г.

Сайт управляется системой uCoz