Отрицательный герой.

Книга 1. Заложник силы.

Пролог.
Светлое пятно истока померкло в глубоком туннеле прошлого, так давно это было. В легендах восточных народов даже не сохранилось намёка на существование этого племени, в течение нескольких лет терзавшего многострадальные азиатские племена. Оно появилось внезапно, как смерч в пустыне, и так же неуловимо исчезло. Но его короткое существование было подлинным бедствием для его жертв. Перед его грабительскими набегами не могли устоять даже мощные каменные стены городов. И не однажды завоеватели держали верх над хорошо организованными армиями того или иного государства. А потом, не прошло и семи лет, новые хозяева мира перестали бросать бесконечный вызов детям пустыни. Они исчезли, чтобы больше никогда не вернуться.

В 1… году до Новой Эры из Египта бежал знатный молодой человек по имени Канхаос. Он и его трое старших братьев оказались замешаны в заговоре, весьма примитивном и неудачном. Потерпев поражение, они вынуждены были убраться из страны. Вслед за Канхаосом последовало две сотни верных ему солдат, боящихся расправы и не пожелавших расстаться со своим предводителем. Поселились они в западной части Сирийской пустыни, уделом их стал крестьянский труд, голод и прозябание.
Поистине жалкая участь. Канхаос был взбешён, унижен, опустошён. Он, дерзкий и тщеславный, перенёс оскорбление, поистине лютое. Будучи ловким и расчётливым, он надеялся достичь вершин власти, но нелепая авантюра подрубила его жизнь под корень. В краткий срок он с высот царского величия и благородства был сброшен к самому подножию мира. Он стал отщепенцем, а ведь в его венах текла кровь древних повелителей. Неудача, слепая несправедливость судьбы пробудила в нём ненависть и желание мстить. Он знал, что прежнее своё счастье он утерял, но его гордость не терпела смирения, а усталость и боль поражения не позволяли начать жизнь заново. Он должен был отвоевать своё господство.
Дни напролёт молодой интриган разрабатывал планы захвата власти, коварство которых выдавало в нём гениального полководца. Канхаос был очень одарён. Пережив позор и боль, мятежник стал опасным человеком. Жажда власти, занявшая место рядом с холодным рассудком и большими знаниями превратила его в страшного врага. Но всё же он был бессилен; страсти, что кипели в его душе, выражались лишь в его необузданной ярости. Канхаос сгорал изнутри, превращаясь в безумца, теряя силы. Всё чаще сумеречный взгляд изгоя устремлялся на запад, туда, где земля дарила людям плодородие, где широкая лента реки пересекала её от горизонта до горизонта, и на всём лежала печать благоденствия. Как же ненавидел Канхаос свою бывшую родину, отвергнувшую его, как хотел покорить её, вернуть, присвоить. Но он был слаб, беден и одинок. Его обрекли на вечное изгнание.

Однажды, через несколько месяцев после побега, разведчики принесли весть, что с юго-запада приближается большая армия с очевидной целью – уничтожить отряд мятежников, угрожающих спокойствию страны. Канхаос знал, что его немощное войско боя не выдержит, и распорядился отступать на восток. Всё более углубляясь в Аравийский полуостров, беглецы теряли силы. Едва избавившись от опасности, которой грозили преследователи, отряд стал объектом нападения азиатских племён. Возвращение было бессмысленно, и Канхаос со своими спутниками продолжали пробираться на восток. Им приходилось давать отпор нападающим, но талант предводителя и мастерство солдат позволяли им побеждать раз за разом.
Ободрённый мелкими победами, Канхаос воспрянул. Он увидел перед собой иную цель, его ждала иная власть. Его лишили родины, но он найдёт её вновь. У него отняли власть, но он сумеет стать правителем могучего народа. Его маленькое войско притесняли, пытались уничтожить все, кто попадался ему на пути. Но ничто не мешало Канхаосу изменить ситуацию в свою пользу, перенять повадки своих врагов. Он был прирождённым бандитом. Лелея тщеславные мечты, молодой предводитель разрабатывал стратегии будущих боёв и подготавливал воинов.
Солдаты были преданны ему до крайности. Его гениальность, напористость, властные манеры покоряли людей, делали его верховным существом в глазах подчинённых. Кроме того, Канхаос обладал редкой красотой. Его утончённое лицо казалось бы почти женским, если бы его не сковывала маска непреклонной, развитой силы воли. Его глаза были глубоки, как два омута, со дна которых, сквозь густо-вишнёвые воды, поднимались золотые огни свеч. Он покорял взглядом, пристальным и настойчивым; его речи заставляли трепетать. Канхаос господствовал в душах людей, окружавших его; их верность была залогом его побед.
Довольно скоро войско Канхаоса стало совершать набеги на маленькие поселения и странствующие торговые караваны. В качестве добычи грабителям служили оружие и драгоценные камни, а также пленённые женщины и дети. С невольниками Канхаос обращался довольно милосердно, рассчитывая, что женщины продолжат род его племени, а выросшие мальчики станут воинами и будут сражаться на его стороне.
После нескольких удачных боёв в одном месте племя поспешно перебиралось на восток, и какое-то время бездействовало, набирая силы.
Это было самое начало истории клана. Постепенно, год за годом, отряд Канхаоса приобретал всё больше опыта и увеличивался за счёт пленных, а также благодаря маленьким разбойным племенам, которым Канхаос пообещал покровительство, если они присоединятся к его народу. Судьба благоволила к скитальцам, и они почти никогда не знали поражений, но не только благодаря своей воинственности. Канхаос был образованным человеком, он понимал значимость духовного наследия других народов. И во время набегов велел забирать не только ценности и пленников, но и предметы культуры, свитки, рукописи. Он приказывал брать в плен служителей культов, лекарей и других людей, имеющих доступы к знанию в любой области. Его фанатичное желание превратить свой разбойный отряд в великое государство не покидало его на протяжении всей жизни.

С возрастом Канхаос стал ещё более деспотичным. Предводитель требовал поклонения, он отверг религию своей родины, чтобы самому взойти на трон божества. Подчинённые даже не сомневались в его высшем происхождении. Они покорялись ему, как своему единственному спасителю и отцу. Пленники считали его демоном, с которым невозможно бороться, и подчинялись ему с таким же рвением. Первыми руководила любовь и доверие, вторыми – страх перед невероятной силой и коварством этого человека.
Теперь эта армия была готова к мести, но Канхаос уже охладел к своей родине. Ему не хотелось возвращаться. Он увидел безграничность мира, разнообразие культур. Египет стал казаться ему едва ли не окраиной вселенной, запущенной и лишённой величия. Канхаоса влекли неизведанные горизонты, над которыми голубоватой дымкой уже стлались далёкие очертания Гималаев. Горы притягивали взгляды и чаяния молодого предводителя, они день ото дня росли навстречу путниками. Они возносили над миром.
Канхаос понимал, что жизнь среди этих каменных исполинов будет очень трудной, но его люди были хорошо подготовлены к тяжкой и долгой работе, к лишениям всякого рода, к голоду и жажде. И он повёл свой народ к небесам.
Первые и самые невысокие горы имели богатый плодородный слой и множество водоёмов, и поэтому густо заросли лесами. Но они были легко доступны, открыты для врага и слишком желанны для него. И уже заселены. Канхаос не остановился там. Его солдаты покорно следовали за ним, веря в его непогрешимую праведность и мудрость. Он вёл их выше.
Мир безумных странников до сих пор был очень однообразным, они видели только пустыню, пески и скудную растительность. Бурная зелень покорила их и почти испугала, словно они посягнули на священные сады в божьем царстве.
Но затем они, уставшие от буйства природы, насытившиеся её неуёмной щедростью и жизненной силой, вдруг узрели настоящие горы, сияющие, как самородки в царской короне. Ледяные и бесконечные. Спокойные, навсегда забывшие о движении, которое породило их в начале времён. Казалось, на заре жизни неостывшая тогда земля в последнем своём танце изо всех сил рванулась к небу, чтобы сомкнуться с ним. Но, не добившись своего, окаменела, преисполненная тоски и вечного ожидания.
Какая сила вела за собой этих одержимых людей, какие тайны грезились им за каждым перевалом? Обещание чуда светилось в ослепительных снегах, озаряло глубокие чёрные ущелья. Никто не роптал. Свершение тайны стало для них важнее благополучия и богатства, притягательнее любой славы, дороже самой жизни.
Часто Канхаос во главе маленького разведывательного отряда уходил далеко вперёд. Однажды их застигла в пути снежная буря, и предводитель поспешил спрятать людей в расщелине. Солдаты не зря испытывали к нему такую любовь, он относился к ним с предельной ответственностью и заботой. Он мог отдать жизнь за любого из них, и они знали это. Он вёл счёт всем потерям и старался как можно больше сократить их. Его армия была его вселенной, его семьёй.
Заведя отряд вглубь пещеры, он остался у входа, чтобы оповестить о конце бури.
Едва ветер затих, и в расщелину перестало заметать снег, молодой предводитель разворошил сугроб и выбрался наружу. Душа его застонала от непосильного восторга. Над синими и золотыми пиками гор, хаотично усыпанными белыми пятнами снега, в небе у западного горизонта сияло сразу шесть солнц.
Само собой, Канхаос часто видел миражи в пустыне, но сейчас он не осмелился подвергнуть сомнению случившееся с ним чудо. Он был наедине с Богом, и его деспотичность, самовозвеличивание показались ему теперь даже не дерзкими, а просто смехотворными и ничтожными. Он считал себя божеством! Какое дикое неведение. В тот момент созерцания уникального явления природы тщеславие навсегда исчезло из души Канхаоса.
Постепенно четыре ложных солнца растаяли, и теперь над сломленным скитальцем горели два прекрасных, золотых божественных ока. Этот взгляд с небес заставил Канхаоса терзаться от мучительного чувства близости к тайне Бытия. Не было ничего прекраснее этого момента, и Канхаос хотел остаться в нём навсегда.
Солдаты, обеспокоенные долгим отсутствием предводителя, выбрались наружу и в сугробе снега нашли его, почти замёрзшего. Они привели его в сознание, дали ему согреться и рассказали, что обнаружили второй выход из пещеры. За ним они увидели огромное чашеобразное плато, окружённое неприступными скалами. Оно было так хорошо ограждено этими скалами от остального мира, что там не наблюдалось ни намёка на снежную бурю. Горы не пропустили тучи к каньону.
На самом дне гигантской каменной чаши мерцало синее озеро, наполняющееся водой из подземных источников. На берегах озера росли чахлые кустарники и невысокие деревья. В целом, это место идеально подходило для поселения. Именно оно и стало домом для беглецов из далёкой тёплой страны. Всё здесь было им чуждо – слишком холодный и чистый воздух, слишком близкое синее небо, каменная пустыня вместо песчаной. Всё было чужим и откровенно родным, словно они нашли источник самой жизни.
Место было удобным ещё и потому, что на расстоянии дневного перехода начинались небольшие леса, среди которых располагались деревеньки местных народов. Люди Канхаоса быстро научились торговать с ними, расплачиваясь за еду золотом, захваченным в походах. Туземцы называли пришельцев людьми Лун, по названию горы, с которой спускались эти таинственные гости со смуглой кожей и большими яркими глазами.

Канхаос прожил долгую жизнь, и хоть годы умерили его темперамент и жестокость, он до конца оставался воинственным, требовательным и суровым. Под его руководством в ущелье быстро возникло каменное поселение, которое постепенно переросло в город.
Личность и жизненный путь Канхаоса отложили заметный отпечаток на образе жизни и обычаях всего народа. У предводителя было много сыновей, но власть после его смерти перешла к младшему, которому исполнилось только тридцать лет. Канхаос сам пожелал этого, а его народ, потрясённый его уходом, даже не задумался над причинами такого решения. Но всё дело было в том, что старшие сыновья родоначальника были уже слишком взрослыми, их жизнь не могла продолжаться долго, в них не было дерзости и страсти, выносливости, смелости и изобретательности, которыми обладают люди в молодые годы. Канхаос понимал это, и он не ошибся и в этом своём решении.
Так или иначе, эта странная, но вполне оправданная традиция престолонаследования прочно укоренилась и никогда не нарушалась. Канхаос раз и навсегда был богом клана, и преступать установленные им законы было предательством не только своей семьи, но и собственного духа.
Другим заветом родоначальника было не менее странное требование. Он свято верил, что узрел божественную силу гор, силу с золотыми солнечными глазами, и он завещал эту веру всем людям Лун. Он велел, чтобы его потомки берегли свою обособленную культуру, скрывали её от всех и совершенствовали вдали от остального мира.

Проходили века, облик мира менялся. Развивался и город Лун. Его смелые и хитрые дети стали выходить во Внешний мир, они без труда подчинили себе близлежащие сёла, но, по завету прародителя, сами оставались в тени. Они должны были ждать расцвета, неслыханного могущества, чтобы покорить мир.
С возникновением водного и наземного транспорта люди Лун послали переселенцев на другие континенты и основали там города. Постепенно клану стали принадлежать многие острова в разных морях и океанах. Чтобы огородить свои территории от посягательств Больших людей, клановцы фиктивно выкупали эти земли.
В 20 веке благодаря бурному развитию техники, стало очень трудно соблюдать инкогнито клана из-за появления самолётов и спутников, и люди Лун начали внедрять в секретные организации Внешнего мира своих агентов, которые должны были фальсифицировать данные о клане. Это оказалось очень удобно, так как агенты не только уничтожали сведения о клане, но и собирали информацию о других странах.
Постепенно, очень быстро и незаметно клан стал оказывать влияние на жизнь Больших людей, подчинять себе соседние города. Потомки Канхаоса приближали свою древнюю мечту, завещанную им обожествлённым родоначальником. Они стремились тайно завладеть миром. Они должны были стать великим народом; они были сильны, образованны, они опережали Внешний мир во многих областях науки, военного дела и медицины. Им незачем было всеобщее признание их хозяевами планеты. Они уже приближались к этой цели, и никто из Внешнего мира ничего не знал. И никогда не должен был узнать.
Но для свершения этого чуда им нужен был Канхаос. Никакой другой правитель не мог заменить его. Прошло несколько тысячелетий, но магическая власть этого человека над его народом почти не ослабла. Его ждали, хотя с каждым поколением в этом ожидании появлялось всё больше горечи.

1 глава. Демке.
1
Вечерняя заря заливала свод неба мягким свечением, которое всё больше теснилось с востока тяжёлым облаком сумерек. Далёкие горные вершины, плывущие в этом густом свете, казались складками воздушных масс. Ближние горы были остро и многогранно очерчены тенями и яркими золотыми плоскостями солнечных пятен. Глубокие ущелья были черны, свет не достигал их дна, но эта плотная мгла ещё более подчёркивала лёгкость короны сияющих вершин. Нестройное кольцо гор зависло над темнотой низин, над твёрдым и грубым своим основанием. Тонкий штрих месяца медленно тёк в вышине, словно несомый ветром. Его неверное мерцание походило на осколок нимба. Синева обступала собой горящие главы гор, затеняла их своей тканью, скрадывала резкие очертания. Ранние звёзды, крупные и немигающие, всплыли над ребристым горизонтом, а запад всё больше опалялся небесным пожаром. Краски становились пугающе яркими, в их биении чувствовалось присутствие рока.
Умирание заката наблюдал одинокий странник – узкоглазый юноша, одетый в плащ. Его невысокая фигурка терялась во мраке низины, освободившиеся из-под капюшона пряди чёрных волос вздрагивали под порывами ветра высокогорья. Паренёк не шевелился, внезапно возникшее перед ним чудо заставило забыть и холод, и усталость. Путь его был очень длинным. Он прибыл из города Сенплуна, совершив многочасовой путь на самолёте, затем добираясь по Тибету на машине, позже сменив её на лошадь. Последнее средство передвижения он оставил в одном из пограничных сёл и доверил дорогу своим ногам. Несмотря на выносливость, которой славятся все люди Лун, юноша был очень измождён. Он долго не останавливался, боясь допустить в себя усталость, так как не знал, сможет ли побороть её. Он спешил к городу Лун, хотел достичь его до темноты, но вид заката остановил и очаровал его. Горы, пылающие, древние, ледяные, привели его в трепет. Высокая печаль гармонии охватила путника, без следа стёрла раздражительность и озлобленность усталого человека.
Парня звали Демке, ему было немногим больше семнадцати лет. В город Лун он направлялся, чтобы присутствовать на празднике Единения, приуроченном к семилетию наследника престола. Демке всю жизнь провёл в Сенплуне, который возник полтора столетия назад и представлял собой небольшое, довольно благоустроенное селение, скрытое в Кордильерах, в лесах реки Салмон. Теперь настала пора увидеть великий город – исток существования всего племени.
Очарованный закатом паренёк вдруг встрепенулся. Быстро идущая мгла начала тревожить его, и он продолжил путь. Он стал поспешно подниматься по склону. Из-под его ног сыпались мелкие камни. Одни из них попадали в расщелины и своим стуком долго будоражили полновластную тишину гор, а другие с шуршанием сползали к подошве склона и замирали там.
Через некоторое время очень крутого подъёма Демке различил во тьме небольшой вход в пещеру и устремился к нему. Достигнув входа, он остановился. Да, путь к городу Лун описывался его согражданами именно так, но Демке замер в нерешительности, столько гнетущего было во мраке ущелья. Помедлив, путник переступил порог и углубился во тьму. Вот уж, действительно, лазейка, думал он. Никто из посторонних не осмелился бы вступить в безнадёжный поединок с лабиринтом пещеры, хотя для воина Лун он не таил никакой опасности.
Демке шёл долго, он не решался зажечь карманный фонарик, для него это было равносильно кощунству. Он боялся вспугнуть таинство причащения к истокам. Изредка ему попадались ступени, порой он натыкался на стену, но всё же держал верный курс. Пещера представляла собой многочисленные витиеватые ходы, и непосвящённый легко мог заблудиться. Но Демке хорошо помнил план туннеля и без труда ориентировался в темноте.
Через некоторое время его взгляд наткнулся на светоносный проём выхода. Спустя пару минут юноша выбрался на поверхность горы с другой её стороны, и свет ещё не отгоревшего заката ослепил его. Лучи солнца, уже очень низкого и красного, проходили сквозь щель между западными горами и осыпали собой небольшую равнину и склон высокой, напоминающей шатёр горы. Склон и почти вся долина были покрыты, словно колонией кристаллов, множеством каменных сооружений. Разнообразие их форм, исполненных строгости и ритма, напоминало горсть гранёных самоцветов. Среди мелких и невысоких зданий броско выделялись более массивные, увенчанные острыми крышами. Тонкие шпили, частые прорези окон, изобилие огненных цветов и резких теней наполняли композицию города динамикой. Плоские стены зданий, стоящих вплотную или поднимающихся вверх одно над другим, чередовались с лёгкими галереями и террасами. Узкие и очень крутые для подъёма улицы извивались между постройками, уходили вглубь горы и вновь плелись на её поверхности на других ярусах. Город каскадом спускался к подножию склона, наводнял собой низменность и оканчивался перед небольшим продолговатым озером, глубоким и прозрачным. Озеро уже погрузилось на самое дно мрака, но в нём всё ещё вспыхивали и отражались бурные цвета заката.
Демке стоял на каменном уступе, и панорама города раскрывалась перед ним во всей полноте. Многогранные каменные здания, острые копья шпилей были разбросаны прямо у него под ногами. Не в силах оторвать глаз от этой яркой мозаики, Демке стал на ощупь спускаться по крутой узкой лестнице, ведущей вдоль склона. Достигнув низа, он по каменному мосту перешёл через озеро, чьи берега облюбовали скудные кустарники и травы. Люди, количество которых показалось юноше невероятным после его полного одиночества в горах, сновали между домами, занятые подготовкой к празднику. Людские фигуры, одетые в тёплую яркую одежду, мельтешили на галереях и террасах, создавая суматоху. Демке оглядывался в радостном смятении, шум и веселье подбадривали его, но полное равнодушие к его появлению было не особенно приятно.
Неожиданно звонкий юношеский голос позвал его по имени. Демке обернулся и увидел паренька – своего сверстника, спешащего по склону.
- Артур! – откликнулся он.
Наконец-то он нашёл его, своего лучшего друга, старшего сына правителя. Артур был единственным, сумевшим в детстве разрушить замкнутость сироты Демке, отвергнутого всеми. Взяв под своё крыло изгоя, Артур обрёл преданного друга, боготворившего его со всей силой, на которую способен десятилетний ребёнок. Принц стал постоянным лидером в их дружбе, но Демке не пытался что-либо изменить. Одна только мысль о своей принадлежности этому прекрасному и благородному созданию наполняла его счастьем.
Через три года Артур по приказу отца – кана Реньо, переселился в город Лун, и Демке потерял опору своей слабой души. Он тосковал, не находил себе места и утешения. Однако за четыре года он переборол свою зависимость от исчезнувшего благодетеля и смог утвердиться, как личность. Он стал образован, силён, незауряден и довольно популярен среди друзей и подруг. Он почти успел забыть принца, но сейчас, увидев его стройную фигуру в чёрном, не раздумывая, бросился к нему навстречу.
- Как хорошо, что ты здесь, - говорил Артур, обнимая друга. – Я всё не мог дождаться совершеннолетия, чтобы самому пойти искать тебя, да ты меня опередил.
Демке не отвечал, он восхищённо смотрел на паренька.
- Ты стал похож на Канхаоса, - произнёс он.
Артур усмехнулся, сравнение с родоначальником польстило ему. Юноша, действительно, был очень красив. Его лицо с высокими скулами казалось несколько суховатым, но большие лучистые глаза оживляли его. Тонкий нос и высокий лоб делали облик принца благородным.
- Как ты жил без меня? – спросил Артур.
- Одиноко, но теперь этому пришёл конец, - весело и не слишком честно ответил Демке. – Я не уеду отсюда, я слишком нуждаюсь в твоём обществе.
- А ты выдержишь здешний климат, морозы, ветры, перепады давления? Я в первое время очень страдал.
- Ну, и я помучаюсь. Тебя я не покину.
- А я тебя и не отпущу. – Артур усмехнулся. – Ты замёрз? Да брось, я и сам вижу. Идём, я поговорю с отцом, чтобы он позволил тебе пожить у меня.
Они пошли вверх по одной из улиц. Уже совсем стемнело, и город слегка освещался масляными фонарями и факелами. Шум и сутолока прекратились, жители разошлись по своим домам, чтобы отдохнуть и набраться сил перед праздником.
Видя, что Демке начал отставать, принц спросил:
- Темно? Небось, привык к электричеству. Ничего, скоро ты примешь этот город таким, какой он есть. Ведь он – воплощённая мечта. Он чистый, он живой. Как он отличается от всех городов мира, даже от Сенплуна. Мы живём едва ли не на самой высокой вершине планеты, разве это не восхищает? Правда, здесь ничего не растёт, но продукты нам привозят из пограничных сёл. И, кроме всего, эта жизнь так естественна, хоть и трудна.
- Да, здесь нелегко жить, - согласился Демке.
- К счастью, наши люди владеют многими сёлами в низинах, и желающие уходят туда, – продолжал Артур. - Но город Лун – это проверка нашего духа, нашей стойкости. Так говорил отец. Он мне многое рассказывал, когда я был наследником. Его откровенность и доверие ко мне тогда не знали границ.
Он помолчал, словно подчёркивая значимость фразы. Потом добавил:
- А когда родился Альган, он отослал меня в Сенплун.
- А ты так уж и не рад этому? – весело спросил Демке.
- Нет худа без добра, - с усмешкой ответил Артур. – Там я встретил тебя. Зачем он отозвал меня обратно? Ведь у него есть Алек, так зачем я?
- Ты так обижен на своего брата? – почти изумился его друг.
- Что ты! – воскликнул принц. – Мой брат чудесный ребёнок и будущий правитель. Я взращиваю в своём сердце нежную любовь к этому несмышлёнышу. Я буду ему верным другом и поддержкой.
- Арчи, - с укоризной прервал его Демке. – Твой брат невиновен в том, что тебя лишили права наследования. Так распорядился Ригим. И ты ведь знаешь этот обычай.
- Ты прав. Не обращай внимания на моё занудство.
- А я и не обращаю, – добродушно ответил его друг. – Ты слишком благороден, чтобы кого-то всерьёз ненавидеть.
Принц криво усмехнулся. Если бы Демке знал, как грязно у него на душе, он отшатнулся бы от него, как от преступника.

В десятилетнем возрасте Артур, будучи единственным ребёнком правителя, считал себя избранником судьбы. Он был законным наследником. Уже в те годы он обладал изощрённым умом и тщеславием. Он привык к своей роли полубога в клане, ему не приходилось ни с кем делить любовь родителей. Красивый и смелый, но жестокий в своём эгоизме, мальчик строил на будущее самые радужные планы. Артур очень быстро впитал внушённое ему чувство собственной исключительности, и оно превратило его в иждивенца, потребителя, использующего любовь близких, и ничего не дающего взамен.
Песчаные замки Артура рассыпались с рождением Альгана. Следуя древней и непререкаемой традиции, в клане было принято передавать трон не старшему, а самому младшему из сыновей. И Альган своим вероломным появлением на свет перекрыл воздух брату. Виргиния, мать мальчиков, была хрупкой, болезненной женщиной. Первая её беременность прошла очень тяжело, и о втором ребёнке не могло идти и речи. Поэтому Реньо и его жена невольно, своей любовью к единственному сыну, заставили его считать себя незаменимым. Рождение второго мальчика стало для принца тяжёлым ударом, от которого он так и не смог оправиться. Артур не хотел признать себя обычным, второстепенным, заурядным. Он видел, что влюблённые взгляды родни перекинулись на его новорожденного брата, который стал наследником, ибо, по прогнозам врачей, он был последним ребёнком Виргинии. Артур понимал, что этот комок живой материи, эта ещё не одухотворённая, бессмысленная плоть отняла у него право на господство, на трепетное внимание клановцев. И он возненавидел Альгана так, как только может человек, не способный на иные чувства. Артур часто рисовал в воображении картины мести брату, причинить же реальный вред ему он не мог из-за обыкновенной трусости и боязни потерять то немногое, что у него осталось после рождения наследника.

- Мы пришли, - неожиданно громко сказал Демке.
Принц словно очнулся. Он с непониманием огляделся. Парни стояли перед обрывом, отделяющим дворец кана от всего остального города. Поперёк узкой трещины был переброшен каменный мост. Роскошные очертания входа смутно читались в темноте, но даже их размытые контуры говорили о мастерстве зодчих. Остроконечный многоярусный портал ярко выделялся в темноте, благодаря сомну фонарей, украшающих его, и огням факелов, что горели внутри и распространяли горячий свет сквозь узкие вертикальные окна. На высоте десятка метров, умирая во мраке, теснились арки балконов и галерей. Высокий проём входа был чёрен, но в глубине таилось присутствие света.
- Ты живёшь здесь? – с восхищением произнёс Демке.
- Это обитель кана и его приближённых, - нехотя пояснил принц. – Моя келья на одном из первых этажей. Понимаешь, что это значит?
- Артур, - с укоризной заметил его друг. – Твои обиды не обоснованы.
Его начинала тяготить склонность принца видеть везде врагов и заговоры. В Артуре появилась странная злопамятность, и она отталкивала Демке.
Молча, ребята перешли по мосту и проникли во дворец. Они оказались в просторном зале, освещённом факелами. Несколько лестниц вели на верхние ярусы, а коридор напротив входа шёл вглубь скалы. Мальчики стали подниматься по одной из винтовых лестниц. Оказавшись на четвёртом этаже, они остановились у приоткрытой двери.
- Надеюсь, я никому не помешаю, - тихо сказал Артур и вошёл.
Демке последовал за ним. Они попали в полутёмную комнату, освещённую огнём масляных ламп. Келья была обставлена со вкусом. У одной из стен располагалась широкая кровать с балдахином, у другой – стол и кресло. Узкие зеркала усиливали свет, он вуалью лежал на мебели и лицах людей. Стену напротив входа пересекало окно. Ночь текла через него в комнату, делала обстановку мрачной и сухой.
В кресле сидел высокий мужчина лет сорока. Его тонкое напряжённое лицо было холодно, как мрамор. Чёрные непрозрачные глаза выражали надменность и такую пустоту, что Демке никак не мог соединить в себе истинный облик кана и его образ, сформированный годами, образ делового, но мягкого и справедливого человека.
На кровати примостилась изящная женщина, чарующая своей экзотической красотой. Её длинные, египетского очерка глаза взирали величественно и чуть растерянно, как иногда смотрят дети. Виргиния было одета в красное шёлковое платье свободного покроя, которое спускалось по её фигуре прихотливыми складками.
Когда Артур и Демке предстали перед правителем, он кивком головы приветствовал их. Оба юноши поклонились.
- Отец, - начал принц. – Позволь представить тебе моего друга. Его зовут Демке, он из Сенплуна, приехал посмотреть праздник единения.
- Рад с тобой познакомиться, - Реньо обратился к гостю. – Кто твои родители?
- Я их не знал. Мать умерла при родах, а отец ещё раньше. Он был из внешнего мира, китаец.
Кан спокойно кивал на каждое его слово.
- Ты, должно быть, самостоятельный человек, - заметил он.
- Да, это так, - Демке виновато улыбнулся.
Ледяная отстранённость этого человека, его властные манеры, низкий безучастный голос заставляли юношу чувствовать себя неловко.
- Ты уже окончил обучение? – спросил правитель.
- Да, месяц назад, - пробормотал Демке.
Артур обернулся к матери.
- Как дела у наследника? – спросил он. – Не заснёт ли он во время праздника?
- Нет, сынок, - женщина улыбнулась и, протянув руку, провела по волосам ребёнка, на которого Демке прежде ещё не обратил внимания.
- Алек сегодня такой весёлый, - говорила мать, с нежностью глядя на малыша. – Он очень ждёт, когда, наконец, начнётся праздник.
Мальчик сидел с ногами на кровати, рядом на подставке горела лампа, хорошо освещая его лицо. Наследник был красив, в его облике воплотилась и одухотворённость внешности матери, и незаурядность черт отца. Круглое лицо ребёнка таило в своём выражении какую-то отрешённость, однако, большие глубоко прозрачные глаза цвета вишни внимательно следили за незнакомым ему Демке. Полные и чёткие губы мальчика были сжаты, словно он на кого-то злился.
- Здравствуй, Алек, - приветливо произнёс Демке.
Ребёнок не шелохнулся. Он сидел на коленях, его тонкие руки спокойно лежали вдоль бёдер, его фигурка была стройна, как статуэтка божества. Вспомнив недобрую речь Артура о своём брате, Демке с горечью вздохнул. Алек понравился ему.
- Он такой милый, - произнёс юноша.
- Не хвали его, - улыбнулась мать. – Не то он зазнается.
- Отец, можно попросить тебя? - сказал Артур.
- Конечно, - ответил кан.
- Разреши Демке поселиться у меня.
- А как быть с Анжелой?
- Она пока живёт у родителей.
- Тогда разрешаю.
Вновь поклонившись родителям, Артур вышел. Его друг поспешил за ним.
- Анжела? – вкрадчиво спросил он.
- Мы думаем пожениться, - кратко и холодно ответил принц, и Демке понял, что имел неосторожность угодить в опалу.
Молча оба юноши спустились до второго этажа и вошли в другую келью, обставленную очень просто и небогато. Кроме кровати в ней имелся диван. Указав на него, принц спросил:
- Такая лежанка тебя устроит?
- Меня сейчас всё устроит, - ответил его друг.
- Ну, так ложись.
Он быстро вышел и через пару минут вернулся с подносом, на котором стояла еда. Поднос он поставил на табурет и придвинул к дивану, на котором уже устроился гость.
- Перекуси, - предложил он.
Когда ужин был закончен, Артур потушил лампу.
- Через шесть часов начнётся праздник, - сказал он. – Постарайся скорее заснуть.
- Ну, это не трудно сделать, - ответил Демке.
Ему, действительно, удалось быстро заснуть.
2
Ночь растекалась над острыми башнями гор, её чёрные воды несли из глубины своей холодный, зеленоватый блеск звёзд. Ветер, лёгкий и пронзительный, как дыхание этих звёзд, изредка срывался с вершин, и тишина дрожала под его натиском, словно хрупкая ветвь. Спокойная и широкая мгла затаилась в ожидании таинства.
Вот тишину тронул первый звук, зародившийся где-то в поднебесье. Вслед за его лёгким трепетанием поплыла мелодия, сначала трогательная в своих интонациях колыбельной песни, но потом всё более могучая. Музыка спешила в пространство, собиралась волнами. Звуки наслаивались, стремились прочь, разбивались о скалы и осколками эха сыпались обратно.
Демке проснулся под натиском шума, идущего извне. Парень приподнялся на диване и стал озадаченно вертеть головой. Артур стоял у окна, он был уже собран.
- А, проснулся, - заметил он. – Праздник начался, так что поторопись. Догонишь меня.
Поспешно одевшись, Демке бегом спустился к выходу. Принц ждал его снаружи. Тёмное лицо его было напряжено, глаза блестели.
- Наконец-то, - проворчал он на приветствие друга. – Идём скорее к храму, праздник состоится там.
Тёмные улицы уже были полны народу. Смутные силуэты, покачиваясь, шли вверх по дороге, ведущей мимо дворца кана.
- Туда, - Артур указал им вслед. – Это путь к храму Канхаоса.
Юноши бегом стали подниматься вслед за остальными горожанами. Они обгоняли многих, вслед им сыпались шутки, смех.
Музыка спускалась от звёзд, накрывала собой, возносила над миром. Тёплая, как дыхание, упругая, как вода, она вовлекала людей в своё течение.
Площадь храма находилась выше остальных зданий города. Она была темна, только звёзды осеняли её своим светом. Вверх вела лестница к святилищу.
Площадь вобрала в себя уже много народа, но клановцы всё пребывали. Артур и Демке вклинились в толпу. Их тут же разлучили, но Демке, работая локтями, догнал друга и схватил его за руку. Ни один, ни другой не могли произнести ни слова. Музыка довлела надо всем. В темноте заиграла многоголосая песня:
Единством навеки отмечены,
Потоком стремления подняты,
Стремления к подвигам пламенным,
К великим делам и свершениям.

Единство – источник могущества,
В нём сила, и крепость, и праведность,
Сознание чистое, светлое,
Создание мира в спокойствии.
«О да, - в восторге думал Демке. – Мы – великий народ. Мы – одна душа, один разум». Как прекрасна эта песня, эта ночь. Как чудно горят глубокие звёзды, как одухотворены живые горы.
Паренёк потерял Артура из вида, но это не пугало его, он уже не был одинок. Он сроднился с кланом, он проникся любовью к каждому.
Вселенная есть единение,
Родство безымянных тел огненных,
Единство душ – странников в вечности,
Стремление их к свету истины.

Желанная цель всего сущего,
Единство, тебя добиваемся.
К тебе все пути, реки быстрые,
К тебе все молитвы, все помыслы.
«Артур, друг мой. Как же ты дорог мне». Захмелевший от счастья Демке улыбался, покачивался в такт песне. Музыка шумела в голове, въедалась в кровь.
Умри на миг, освободись,
Оставь покою прах усталый.
Прочь, голос страха запоздалый!
Душою к свету унесись.

Ни жизнь, ни смерть, ни явь, ни сон,
Есть лишь поток свободный к небу.
Высот заманчивая небыль.
Взлетай, не думай ни о чём.

Едва касаясь облаков,
Я устремляюсь в поднебесье.
Зовёт свобода жаркой песней.
Я отрешаюсь от оков.

Музыка вдруг прервалась. С площадки перед храмом, где стояли певцы, неслись возня и шум. Толпа, начавшая было роптать, смолкла, когда на лестнице вспыхнул свет факелов. Факелы держали в руках несколько молодых человек, одетых в форму киров – городских солдат-полицейских. Они стояли в два ряда по краям лестницы. Посреди них, на самом верху, возвышалась фигура кана.
- Люди Лун, - громко начал Реньо, перекрывая гул народа. – Я осмелился нарушить обычай и прервать праздник, чтобы передать вам тяжёлую весть. Сегодня, находясь на смертном одре, некто Сормос Лун признался, что семь лет назад убил наследника, а на его место подсунул собственного сына, которого мы до сих пор называли Альганом.
Толпа онемела. Слова кана падали раскалёнными каплями на самое дно сердец.
- Какая тяжкая миссия – лишать вас, мой народ, наследного принца, - продолжал Реньо. – Мы все любили этого ребёнка. И я тоже. Но он самозванец, хоть и не по своей вине.
Толпа застонала, как от тяжкой боли. Кое-где прорывался гнев, вспыхивала ярость. Иные начинали плакать, проклинать бывшего наследника. Третьи кричали что-то в защиту мальчика.
Демке стоял, не шелохнувшись. Резкая смена настроения толпы ввергла его в замешательство. Он видел печаль и ярость на лицах людей, слышал гневные крики, но до него пока не доходил страшный смысл слов правителя.
- Конечно, мы не можем предъявить ребёнку обвинения в убийстве, - продолжал тот. - Отец его умер и избежал ответственности на земле. Кара постигнет его в другом мире. Мальчик вынужден будет расплачиваться перед нами за его грехи. Он покинет город Лун и навсегда поселится на одном из островов под охраной, чтобы никогда не смущать покоя клана, и чтобы никому никогда не удалось воспользоваться им против своих соотечественников. Пока же он будет помещён в Склеп.
Реньо замолчал и в траурной тишине стал спускаться на площадь. Народ расступился перед ним. Когда кан ушёл, смятение толпы прорвалось наружу в слезах, отчаянной ругани, проклятиях.
Демке озирался, пытаясь найти Артура. Принц вынырнул из темноты прямо перед ним. Благородство его лица было перечёркнуто гримасой злорадства, и Демке невольно отступил на шаг.
- Ну надо же! - воскликнул его друг, не глядя на него. – Возможно ли такое? Я не верю себе!
- Что тебя так возбудило? – угрюмо поинтересовался Демке.
- Как что?! Ты же слышал! Наследник я! И я всегда им был!
Демке отвернулся и пошёл прочь. Его переполняла горечь и жалость к ребёнку. Юноша чувствовал, что случилась какая-то страшная ошибка, взорвавшая спокойную жизнь клана. Но почему же главным виновником стал семилетний пацан, который ему вчера так понравился? Некоторое время парень не мог совладать с тяжёлыми, ранящими чувствами. Он быстро покинул площадь, побежал прочь. Ему хотелось скатиться вниз мелким камушком и скрыться в озере от всех. Чувства радости и экстаза, испытанные им недавно, переродились в отвращение и злость. Как он обманулся! Артур–идол рассыпался в прах, как проржавевшее насквозь железо. Клан, великий город, праздник – всё покрылось налётом лжи и вероломства.

Утром Артур встретил его у входа во дворец.
- Где ты был? – спросил он. – Сбежал, как преступник. Что тебя так напугало?
Демке с досадой отворачивался, стараясь не встречаться взглядом.
- Прости, - через силу произнёс он. – Мне было тяжело, и я хотел побыть один.
- Алека пожалел? Да, бедный малыш, - издевательски ответил Артур. – Он не виноват. Но так распорядился Ригим.
- Пошёл ты… Стервятник! – бросил ему Демке и быстро ушёл.
Одной его фразы было достаточно, чтобы раз и навсегда прервать их отношения.
Так, по своей воле, Демке потерял пристанище. Кроме Артура он не знал никого в городе, ему некуда стало податься. Также он понимал, что ему ничего не даст возвращение в Сенплун, ведь он уже потерял свою семью. Клан представлялся ему теперь не вершиной развития человечества, а сбродом недалёких и тщеславных личностей.
Демке сидел у входа в лабиринт с внешней стороны горы. Он не хотел видеть города. Утро было мрачное, а горы серые и мёртвые. Казалось, ночь въелась в них, спряталась, чтобы в означенный час вновь выплеснуться на небо. Безжизненный, сухой камень гор застыл под холодным взором дня. Уныние Демке ложилось пеленой на горный пейзаж, который вчера был светоносен и нёс восхищение.
Демке гневно усмехался и кусал губы. Решимость разгоралась в нём неуклонно, как лесной пожар. Пока что благоразумия и неуверенность в себе сдерживали порывы молодой души, но мысли о помощи ребёнку не покидали её. Демке должен постараться помочь Алеку. Быть может, он был единственный, кто в ослепшей от ярости толпе испытал сострадание к жертве. Разве он может теперь отступиться?
Бедовые, шальные мысли подстёгивали паренька. Он резко вскочил и, не раздумывая, направился к городу.
3
Если пересечь город Лун с запада на восток и идти дальше за его пределы, то через пару часов перед путником возникала мрачная картина. Серые острые скалы обнимали кольцом тёмную пропасть, на дне которой метался мутный поток. Его рваная лента тусклым серебром петляла между валунами и скрывалась под ними. Угрюмый, изрезанный морщинами камень скал теснил поток, нависал над ним и полз под небеса огромными массами. Три крутые скалы стояли вплотную друг к другу. Узкое пространство-колодец открывало вверху скромный, угнетённый лоскутик неба. Над самым потоком лепился к средней скале крохотный вход – полоска черноты. Выше по скале были рассыпаны, как оспины, редкие окна-точки. От края обрыва ко входу вёл подвесной мост.
Демке стоял над обрывом. Тяжёлая атмосфера ущелья, скрежет потока, холод низины на миг отрезвили юношу, уняли его буйство. Но – лишь на миг. Он быстро совладал с собой, отбросил безволие и вступил на мост. Он знал, что в клане принято верить слову, и надеялся, что его примут без лишних расспросов.
Парень шёл медленно, мост под его ногами мерно раскачивался. До потока было не больше пяти метров, но Демке казалось, что под его ногами сжалась бездна. Обрывок неба летал над его головой вправо-влево.
У входа стоял высокий мужчина в чёрной одежде и традиционном для жителей города Лун плаще до земли. Подойдя к нему, юноша громко сказал:
- Я пришёл служить здесь.
В клане каждый взрослый человек выбирал из нескольких военных служб одну, которая больше всего подходила ему. Демке имел полное право стать охранником Склепа, хотя среди молодых людей этот пост не считался ни престижным, ни даже полезным клану. Большинство выпускников предпочитали службу в агентстве, занимающемся внедрением клановцев во Внешний мир, или, по крайней мере, в городской полиции клана. Приток новичков в охранники склепа был очень скуден, и начальник конвоя настолько обрадовался появлению Демке, что в первый день решил не терзать его вопросами, а лишь просмотрел его документы и отпустил отдыхать. Он проводил его в комнаты охраны и коротко объяснил обязанности. На первых порах юноше поручалось разносить еду заключённым.
Когда подошла пора обеда, Демке вручили большую кастрюлю с едой, и он отправился в путь. Он шёл низкими и неровными коридорами, слабо освещаемыми огнём факелов. Когда он подходил к очередной двери, он открывал окошечко и в протянутую тарелку клал порцию. Ни один из заключённых ни обмолвился с ним ни словом. Удручённый и подавленный, Демке следовал от одной камеры к другой. Он заметил, что все двери не имели замков, а были основательно вцементированы в стены, словно вросли в них. Однако Демке помнил, что Реньо сказал, будто собирается отправить Алека на один из островов клана.
В таком случае, дверь его камеры должна отпираться, а юноша ещё не увидел ни одного замка.
Вскоре всё же он отыскал дверь с замком. Она была на втором этаже. Ещё одним отличием этой двери было то, что маленькое окошечко для приёма еды было тоже закрыто на замок, и Демке не смог обслужить заключённого.
«Неужели здесь?» – возбуждённо подумал паренёк. Он боялся ошибиться, поэтому продолжил обход, надеясь узнать, нет ли ещё временного заключённого. Но не обнаружил больше ни одного замка.
Ещё он узнал, что вдоль коридоров, имеющих множество поворотов, стоит от силы четыре солдата на этаж, и многие участки пути оставались без постоянного надзора. Должно быть, в истории клана ещё не было ни одного побега, и чрезмерная озабоченность безопасностью была явно излишней.
На том участке, где Демке заметил дверь с замком, часового не было.
Закончив обход, Демке вернулся в комнату охраны. Там сидел один из солдат. Юноша сел возле него на табурет и, приняв небрежный вид, спросил:
- Не можешь ли ты объяснить, почему все двери замурованы? Разве ни одного из заключённых не выпустят?
- Нет, - флегматично ответил мужчина. – Не выпустят. Наши здешние преступники виновны в измене, и амнистии для них не существует. Это самый тяжкий грех. Остальные же проштрафившиеся работают на наших островах. И это тоже окончательно.
- Но всё же я видел одну дверь с замком, - заметил Демке.
- Разве? Ах да, там же мальчишка. Знаешь, небось, что произошло на празднике?
- А, тот самый… Бедолага. Говорят, он сын Сормоса. Зачем же тот выдал собственного ребёнка? Вам не кажется это неправдоподобным?
- Под пытками мог и выдать.
- Под пытками мог и сознаться в том, чего не было, - жестковато заметил Демке.
- Мог, - охранник усмехнулся и с интересом посмотрел на новичка. – Но, может, никто его и не пытал. Вкололи сыворотку правды, и дело с концом. А мог и сам сознаться.
- Всё это очень странно, - пробормотал Демке. – На основе чего заподозрили Сормоса?
- Не имею понятия. Хочешь знать моё мнение? Так вот. Наш пресловутый Сормос был безумцем, ненавидевшим Реньо и вообще царскую линию. По-моему, его не волновала ни власть, они судьба ребёнка, а только боль, которую он мог причинить врагу. А как иначе объяснить то, что он выдал собственного сына?
- Значит, это не заговор?
Мужчина пренебрежительно усмехнулся.
- Какой же заговорщик будет выдавать свою козырную карту? У этого маразматика не было ни одного сообщника.
Демке молчал. Он думал, что раз в Алеке больше никто не заинтересован, его не будут особо сильно охранять, а это увеличивало шансы на удачу.
- Однако я не пойму, почему парнишку нельзя кормить? – пробормотал он. – Он на особом пайке?
- Конечно. Его кормят отдельно.
Демке не решился спросить, кто кормит бывшего наследника.
- Не боитесь, что этот гений преступного мира сбежит? – с лёгкой издёвкой произнёс он.
- При чём тут я? – раздражённо ответил страж. – Я не виноват, что меня принуждают охранять семилетнего.
- А скоро его отправят на острова?
- Завтра, - индифферентно ответил собеседник. – Жалко малыша? Я понимаю. Его жизнь уже испорчена, сведена к нулю.
Мужчина покачал головой.
- Почему бы Реньо не закрыть глаза на его происхождение и вину его отца? Думаю, он успокоится, смирится с потерей и будет более милостив к ребёнку.
Демке внимательно смотрел на него из-под полуопущенных ресниц. Слова охранника показались ему искренними, и он едва не попросил у мужчины помощи. Но вовремя одумался, поняв, что это может быть и ловушка.

Во время следующего обхода Демке остановился у двери с замком и прислушался. В тюрьме стояла такая тишина, что если бы юноша сам не видел худых рук, протягиваемых за миской с едой, он решил бы, что Склеп необитаем. Демке с трудом представлял отчаяние тех, кто пережидал свой скорбный век за каменными толщами стен. Эти несчастные даже не пытались переговариваться друг с другом или с охранниками.
Но ребёнок-то здесь недавно, и он не осознаёт своей вины, как и своего безнадёжного положения. Возможно, Демке удастся установить с ним связь. Юноша осторожно постучал в обитую железом дверь и проговорил:
- Привет, Алек.
И затаил дыхание, боясь пропустить хотя бы вздох ребёнка. И услышал робкие шажки.
- Привет, - тихо и неуверенно прозвучало из-за стены.
Демке вздрогнул от радости, легонько хлопнул в ладоши. Он перевёл взгляд на кастрюлю и задумался. Кастрюля была пуста, размеры её вполне подходили для задуманной цели. Демке помнил комплекцию Алека, и он мог надеяться, что мальчик без проблем уместится в кастрюле. Единственной проблемой был замок. К счастью, в городе, где не пользуются электричеством, нет ни сигнализации, ни камер слежения. А взламывать замки Демке умеет. Артур в своё время обучил его этому полезному делу.
Юноша поспешно вытащил из потайных карманов своего плаща необходимые инструменты и принялся ковырять замок. Он был безумен, благороден и целеустремлён. Он отчаянно боялся, но не мог отступить даже под страхом гибели. Он не мог не совершить этого, как если бы родился с этой целью. Его дух превосходил его разум. Ему должно было повезти.
За полминуты он сладил с замком, вошёл внутрь, затащил кастрюлю и затворил за собой дверь.
- Алек, - прошептал он.
Ни вздоха в ответ. Демке достал спичку и зажёг ей, осветив часть помещения. Мальчик неподвижно сидел у противоположной стены.
- Вот ты где, - с облегчением прошептал парень. – Не бойся меня, я уведу тебя отсюда. Пойдём.
Он протянул Алеку руку. Ребёнок несмело приблизился и коснулся его ладони. Демке дёрнул рукой, так как огонёк обжёг его пальцы, и моментально запалил другую спичку. Подвёл мальчика к кастрюле, снял с неё крышку и кивком предложил маленькому принцу лезть в её склизкое нутро. Алек встрепенулся. Его апатии и робости как не бывало. Он проворно скользнул вглубь кастрюли и свернулся клубочком на её дне. Два больших влажных глаза с надеждой и пониманием смотрели на Демке. Парень обрадовался находчивости мальчика и его воле к спасению. Он плотно притворил крышку, потом всё же сдвинул её, оставив щелку для поступления воздуха. Приподнял кастрюлю, опёр её об своё бедро и осторожно выглянул за дверь. Ему везло, он оставался незамеченным. Он вышел, опустил кастрюлю на пол, закрыл дверь и старательно пристроил замок на место. Ему удалось замкнуть его, и он пошёл в обратный путь. Он плотно прижимал кастрюлю к бедру. Мальчик не был тяжёлым, но охранники не должны были увидеть даже малейшего напряжения рук и плеч Демке. К счастью, плащ помогал ему в этом.
Юноша спокойно и без задержек спустился на первый этаж и понёс кастрюлю в отсек приготовления пищи, своеобразную кухню. По счастливой случайности путь туда проходил мимо комнаты Демке. Улучшив момент, когда в коридоре никого не было, юноша нырнул за дверь, перевернул кастрюлю на бок и позволил маленькому узнику выбраться на волю. Малыш проворно вылез, и Демке жестом указал ему, чтобы он скрылся под кроватью. Алек с гибкостью угря устремился в убежище, и его спаситель осторожно выбрался наружу. Вся его выдержка, накопленная годами, понадобилась ему, когда он лицом к лицу столкнулся с одним из охранников. Тот удивлённо поднял бровь.
- Неужели проголодался? – спросил он. – Не погнушался есть то же, что и заключённые?
- А я из ревизионной комиссии, - с усмешкой ответил Демке. – В самом деле, я не привык к здешним холодам, вечно хочу есть.
Солдат с безразличием прошествовал дальше. Демке заспешил на кухню, радуясь, что сумел сдержать панику и ничем не выдать своего испуга. Однако в свою каморку он вернулся очень быстро. Придавил дверь стулом, присел и заглянул под кровать. Мальчик без испуга смотрел на него.
- Кто-нибудь заходил? – спросил парень.
- Нет, – ответил бывший принц.
- Тебя сегодня уже кормили вечером?
- Да.
- Полежи пока тут, а я решу, как нам быть дальше.
Он сел на стул у двери и задумался. Он понимал, что выбраться ему с Алеком из Склепа будет непросто. Выход охраняется, следовательно, придётся нападать. Демке должен найти себе какое-нибудь оружие. Он не принёс с собой ничего подходящего, боясь, что его будут обыскивать. Пускать в ход складной нож он не хотел – не за тем он сюда явился. В отчаянии Демке водил взглядом по тёмной комнате. Потом встал, подошёл к деревянному столу грубой работы. Присел возле него и осмотрел места крепления ножек к столешнице. Одна из них заметно растрескалась у основания. Парень одним движением перевернул стол, упёрся в столешницу ногой, ухватился за ножку и рванул её к себе. Стол упорно сопротивлялся ампутации, пришлось подсобить ножом. Демке действовал упорно и сосредоточенно, и через минуту в его руках оказалась узкая дубина. Он спрятал её под плащ, потом резким движением выхватил и принял боевую позицию. Его ловкость была на высоте, он никогда не жалел времени на дополнительные занятия боевыми искусствами.
После небольшой репетиции Демке снял с себя рубашку, оторвал от неё приличный лоскут и крепко намотал на дубину. Он не хотел никого убивать.
Затем он помог Алеку выползти из-под кровати, присел возле него и заглянул во вдумчивые глаза юного изгнанника.
- Сейчас ты залезешь ко мне за спину, под плащ. Когда я пойду, двинешься вслед за мной. Шаг в шаг, не отставая, не позволяя своим ногам мешать мне. Руками обхватишь меня поперёк живота. И ни звука. От того, как ты будешь действовать, зависит и твоя, и моя судьба. А теперь займи своё место. До выхода идти не больше десяти шагов. Будем надеяться, что никого не окажется у нас в тылу.
Демке помог ребёнку спрятаться у него под плащом, они немного походили по комнате, тренируясь. Затем юноша в правую руку взял дубинку и скрыл её в складках плаща. Приотворил дверь и выглянул. В коридоре не было ни души, но со стороны выхода доносились голоса. Демке сделал два шага от двери, Алек уткнулся ему носом чуть пониже лопаток и шёл довольно уверенно. Его спаситель в который раз возблагодарил Ригима за то, что в городе Лун не пользуются электричеством, и что в коридоре темно и пусто. Шаг за шагом беглецы медленно приближались к выходу. Когда остался один поворот, навстречу Демке попался солдат, один из тех, что разговаривали у входа. Юноша кивнул ему, тот кивнул в ответ, и они разминулись. Демке спиной ощутил, как Алека бросило в жар. Но сам он оставался спокоен. Зачем волноваться, если всё будет так, как предписано? Судьба уже есть, вне зависимости оттого, принимаем мы её или боимся. Не лучше ли принимать неизбежность спокойно?
Солдат не обернулся, и Демке миновал последний поворот. Дежурный охранник взглянул на него и улыбнулся.
- Не спится? – спросил он. – А я думал, ты заснёшь без задних ног. Ты же только вчера совершил переход.
- Да, спать охота. Но, видишь ли, Сенплун действует на детей клана развращающе. Я пристрастился к курению. Не найдётся закурить? Я решил бросить, но это не так легко.
- Это не только твоя проблема, - солдат полез под плащ.
Воспользовавшись тем, что его руки на секунду оказались заняты, Демке выхватил свою дубинку и оглушил его. Поспешно обыскал его и забрал оружие.
Невзирая на приверженность жителей города Лун к простой жизни и отказу от достижений цивилизации, солдаты всегда были вооружены по последнему слову техники. Демке достались пистолет и электрошок.
Отперев замок, юноша юркнул во тьму, закрыл дверь, достал Альгана и взял его на руки. Моста не было видно, и Демке двигался очень осторожно, боясь соскользнуть в обрыв. Вскоре его протянутая ладонь достигла перил, и он вступил на шаткую поверхность. Поток рявкал внизу, как рвущийся с цепи зверь. Демке, крадучись, перебрался на другой берег и заспешил прочь.
Только бы добраться за ночь до первого пограничного селения, и можно надеяться, что они спасены. Демке возьмёт коня, и они покинут владения клана. Дальнейший маршрут представлялся пареньку смутно, но это его сейчас не волновало. В любом городе можно было бы затеряться, переждать. В конце концов, кому он нужен, этот самозванец? Может, его никто искать и не будет.
Демке цеплялся за иллюзии, он боялся представить себе, каковой в действительности может оказаться погоня. Он упустил из виду, что в любом городе есть агенты клана. Если бы юноша вдруг позволил себе понять всю безысходность своего положения, он сел бы на землю и разрыдался. Он уже загубил свою жизнь. Его ожидала нора в Склепе с дверью, вцементированной в стену.
Но он не решался осознать этого и шёл вперёд, почти бежал. Алек оттягивал ему руки, и Демке пересадил его на спину.
Через полчаса они добрались до первого пограничного селения. Демке знал, что если здесь и есть агенты, то они ещё ничего не знают о побеге. Горы блокировали все сигналы, и связаться с людьми клана в любом из сёл можно было разве что через спутник. Такой возможностью город Лун пока не обладал.
Спрятав мальчика между камней, Демке отправился в посёлок и через несколько минут привёл коня. Беглецы двинулись дальше.
4
Демке и Алек отдыхали в гостинице небольшого городка Манго, до которого успели добраться за шесть часов. Они позавтракали и расположились в дешёвом номере. Демке устало и хмуро смотрел то на спящего мальчика, то на оружие, отобранное у стража. Возбуждение и тревога не дали ему заснуть, и он бесцельно сидел у окна. Небо всё более светлело, наступал день.
Разбудив мальчика, Демке отдал ему остатки еды. Тот набросился на еду, не переставая задавать вопросы.
- Ты кто?
- Ты должен меня помнить. Я был с Артуром у вас вечером перед праздником.
- Да, был, - заискивающе сказал Алек. – Ты Демке. А где Артур?
- Надеюсь, далеко.
- А зачем ты меня забрал из скалы?
- Потом спасибо скажешь. Неужели тебе не было страшно?
- Было. Меня заперли. Я этого не люблю. Но мне сказали, что это ненадолго, и я должен потерпеть. Но там было очень страшно. Честно.
Он угрюмо уставился перед собой.
- Я ничего не понимаю, - со вздохом произнёс он.
- Я тоже. Ты смелый парень, - приободрил его Демке. – Иди ко мне, я тебя никому в обиду не дам.
Мальчик прижался к своему спасителю, и через минуту оба уже спали, так и не покинув стула.

Вкрадчивый стук царапнул дверь, потом в замочной скважине скрипнуло железо, и дверь открылась.
Демке проснулся. Артур метнулся к нему, порываясь отнять ребёнка, но Демке успел отскочить и схватить пистолет.
- Умоляю, - произнёс Артур с презрением. – Не будь идиотом.
- Жалость к ребёнку – не идиотизм, - яростно ответил тот.
- Это ты достоин жалости. Неужели ты подумал, что тебе так просто дали уйти? За тобой следили каждую минуту, с самого твоего появления в Склепе. А ты, небось, радовался: ах, как удачно всё прошло!
- Чего же вы тогда позволили мне уйти и ранить вашего человека?
- Разве не понятно? Мы хотели выследить сообщников. Надеялись, что ты нас к ним приведёшь.
- Но у меня оружие охранника, и оно заряжено. Как же вы допустили, чтобы оно попало в мои руки?
- Нам нужна была правдоподобность. Если бы охранник был не вооружён, ты заподозрил бы подвох. Короче, отдай мне Алека, не доводи до греха.
- Ты не один, я полагаю? – осведомился Демке.
- Нет, конечно.
Артур распахнул дверь, и Демке увидел с полдюжины вооружённых парней.
- До греха, говоришь, не доводить? – пробормотал юноша. –Что ж.
Он решительным жестом приставил пистолет к маленькой голове Алека.
- Ну нет, - Артур деланно возмутился. – Так ты и выстрелил в него.
- Моя свобода мне дороже, чем его жизнь. Мне есть, что терять. Оружие на пол, руки за голову! Я убью его. Вы загнали меня в угол! Другого выхода у меня нет!
Сердце его так стучало, что мешало ему слышать собственные крики. Вдобавок ко всему, его подопечный начал орать и вырываться, и Демке с трудом удерживал его. Мальчик оказался удивительно развит и силён для своего возраста. Демке сжал его крепче, добежал до двери, пятясь, покинул коридор и вышел из здания.Перед входом стояло несколько мотоциклов, принадлежавших кирам. Демке сел на один из них и, отъехав, расстрелял колёса остальных.
Беглецы мчались на предельной скорости. Мотоцикл швыряло по кочкам, подбрасывало на оголённых корнях редких деревьев. Холодный ветер трепал одежды ребят, сыпал мелкой стружкой листвы в их юные лица. Перепуганный Алек плакал навзрыд, Демке был мрачен.
- Не бойся меня, - говорил он. – Я не хотел убить тебя. Я хотел обмануть их. Видел, как они испугались?
Мальчик долго не мог успокоиться, и Демке уже винил себя за резкий и жестокий, хоть и оправданный, поступок.
Пару часов они ехали, не останавливаясь. Автомобильная дорога, возле которой располагался городок Манго, протянулась более чем на полторы тысячи километров по юго-западному Китаю. Следующим населённым пунктом был город Тарнгук, к которому приближался мотоцикл Демке. Теперь всё чаще встречались посёлки, плодовые рощи, небольшие леса. Внешний мир окружал беглецов; пыльные дороги влачились по склонам, реки и озёра попадались всё чаще.
Демке остановил мотоцикл, он больше не мог его вести. Руки его вздрагивали, самого его шатало из стороны в сторону. Несмотря на выработанные многолетними тренировками силу и выносливость, парень очень устал, он был перегружен. Присев на холодную сухую землю, он устроил мальчика у себя на коленях.
- Ты, что, заболел? – серьёзно спросил Алек, когда голова Демке упала на его плечо.
- Да, - вяло ответил юноша. – Поломался.
«Надо бороться, - без особого энтузиазма думал он. – Где силы, которыми я так горжусь? Где адреналин, ведь его должно было хватить надолго после этой стычки? Встать!»
Отстранив ребёнка, он поднялся, снова завёл мотор мотоцикла, и они тронулись в путь. Однако этого порыва хватило ненадолго.
- Возрастает опасность аварии, - пробормотал Демке, глядя невидящими глазами перед собой.
Мотоцикл скакал по ухабам, как мяч. Альган вздрагивал и испуганно цеплялся за плащ своего избавителя. Наконец, выжав из себя последние силы, Демке остановился. К счастью, неподалёку уже виднелись невысокие дома Тарнгука.
Сняв номер в местной гостинице, парень устроился спать у двери, рассчитывая, что, открываясь, она непременно заденет его. Мальчика он положил не на кровать, а соорудил из двух стульев лежанку и спрятал её в углу за шкафом. Он надеялся, что его маневры собьют с толку его преследователей, и он выиграет время и сумеет защититься.
Немного успокоенный, Демке заснул на полу у порога.
Едва он затих, на него воззрились тёмные вдумчивые глаза. Ребёнок вылез из своего закутка и остановился у шкафа.
Последние двое суток были очень тяжелы для Алека. До сих пор он жил в сказочном мире, охраняемом любящими людьми. В этом мире не было места злу, враждебности и смятению. И принц чувствовал себя защищённым, словно в его маленькой вселенной не было тайн, способных ранить и испугать его. Перемена произошла слишком быстро, слишком неожиданно. Его предупредили, чтобы он ничего не боялся, что его разлучают с родителями всего на два-три дня. Что ему придётся посидеть в темноте, а затем его непременно спасут. Но он, умный и довольно мнительный, решил, что его предают. Он был требователен к окружающим, и любая их оплошность в поведении с ним была для него доказательством предательства. Он был начинающим тираном, но обладал такой ранимой душой, что ему и в голову бы не пришло наказывать обидчиков. Он предпочитал страдать молча, он мог бы умереть от тоски и одиночества.
Именно с этой позиции он воспринял случившееся с ним горе. Он сидел во тьме камеры, поддавшись взрослому и немилосердному пониманию безысходности и отчаяния, и ничего не ждал. Он неподвижно сидел у стены и смотрел в черноту своего будущего.
И вдруг вошёл Демке. Он возник в лучах света, показавшегося Альгану ослепительным. Это чудесное явление вызвало у мальчика такую бурную и высокую радость, что он с первой же минуты вознёс своего спасителя до небес. И путь на свободу не показался бывшему принцу ни тягостным, ни опасным. Он был рядом со своим божеством, и знал, что защищён от самых страшных бед.
Но потом Демке пытался его убить, и в трепетной душе Алека всё перевернулось с ног на голову. Демке не спас его, а похитил. Теперь получалось, что мальчика посадили в Склеп, чтобы спасти, укрыть от какого-то врага, а этот враг всё же добрался до него и выкрал его, увёл за собой, как безвольного сопляка. А когда Артур хотел спасти брата, Демке едва не убил принца, лишь бы спастись самому.
У Алека шла кругом голова от сомнений и опасений. Он был умным мальчиком, он видел, как тяжело его спасителю или вору. Он видел усталость и страх Демке, его безнадёжное одиночество, его самоотверженность. И он уже не знал, что и думать. Рассудок и привычная мнительность убеждали его, что Демке – предатель, но симпатия и зачатки интуиции говорили, что это – спаситель, настоящий друг.
Мальчик несколько минут смотрел на спящего благодетеля. Потом сел на пол, подвернул ноги, склонил голову на руки и заснул.
5
Демке спал недолго, сон его был прерван тонким воплем с улицы. Парень вскочил, узнав голос Алека. Одним махом он выскочил за дверь и бросился на улицу. В следующий момент крики и плач ребёнка раздались у него за спиной. Он обернулся и увидел, как два солдата клана уносят извивающегося мальчика к машине. Демке побежал на помощь, но его сбили с ног, и он над самым ухом услышал тот же пронзительный вопль. Перевернувшись, парень увидел над собой троих солдат и Артура с маленьким магнитофоном в руке. Он понял, что крик был записан на плёнку, а потом воспроизведён, чтобы выманить его, Демке, на улицу. И он помчался на этот крик, не сообразив проверить, на месте ли Алек.
- Какая предусмотрительность, - дерзко сказал Демке и поднялся.
- Пустяки. Немного везения, - ответил Артур с усмешкой. – Просто отец хотел, чтобы я вёл запись всей операции. Что-то вроде чёрного ящика.
- Что будет с мальчиком? – произнёс Демке, провожая взглядом удаляющуюся машину.
- Откуда я знаю? Меня это не волнует. А вот ты меня беспокоишь. Я не могу, подобно тебе, предать забвению годы нашей дружбы. Уходи. Я скажу, что ты сбежал. А когда я стану правителем, ты можешь вернуться. Клановцам нельзя без клана.
Развернувшись, наследник удалился. Его адъютанты потянулись за ним. Демке остался один.
Всё было кончено; несколько сумасшедших часов, проведённых в страхе, в лихорадочном, изматывающем бегстве, ни к чему не привели. Все попытки спастись пошли прахом, ничто не заставило судьбу изменить своё русло.
Демке ушёл в номер, сел на пустую кровать, обхватил руками больную голову и стал шептать:
- Помоги ему, Ригим. Почему ты так жесток с ним? Он совсем маленький, куда ему выдержать твои каверзы? Оставь его в покое. Не помогай, только оставь в покое. Зачем тебе его смерть или безумие? Пожалей его, если тебе есть хоть до чего-то дело!
Потерявший от боли и отчаяния голову, парень произносил страшное имя; в другой ситуации он бы этого просто не посмел. Ригим был богом клана, жестоким и непредсказуемым правителем судеб, назначающим испытания живым существам, а также их судьёй и палачом, безжалостным, как стихийное бедствие, как сама природа.
Излив душу могучему, но злому покровителю, Демке почувствовал себя немного лучше. Какая-то грань его ещё не до конца погибшей интуиции подсказывала ему, что всё будет хорошо. «Куда уж лучше?» – с горькой усмешкой подумал он, но факт оставался фактом: он не ощущал себя несчастным и обречённым.

Несколько часов брёл Демке по пустому ночному шоссе. Он не думал о будущем, что-то решало его судьбу за него.
Редкие машины с тусклыми фарами ездили мимо путника. Вот одна из них затормозила прямо перед Демке, и Артур подошёл к бывшему другу.
- Только не это, - пробормотал Демке с презрением.
- Мне тоже это не слишком нравится, - ответил принц. – Но ты понадобился отцу.
- Кто-то донёс, что ты меня отпустил?
- Почему ты не сбежал? Я же дал тебе шанс.
- А куда мне бежать? Вы меня везде достанете. Зачем ноги бить?
- Вот и отлично. Пожалуйста в машину.
Демке с безразличием влез в машину и сел на заднее сидение. Весь путь до первого пограничного села он спал.

Кан ждал его в своём кабинете. Он неподвижно сидел за столом, на лице его застыла маска презрительного равнодушия. Демке коротко, без почтения поклонился и прошёл в центр комнаты.
- Здравствуй, - без интонации произнёс Реньо.- Ты хочешь спросить, где мальчик? Не волнуйся за него, он в безопасности. Он действительно мой сын, наследный принц.
- Но, - парень запнулся. – Как же так? Зачем тогда?..
- Видишь ли, - Реньо улыбнулся. – Я даже никогда не сомневался, что Альган мой сын. Да и как может быть иначе? Я берёг его, как зеницу ока. Неужели бы я не заметил подмены? Сормос из ненависти к нашему роду оклеветал моего мальчика. Хотел подорвать покой клана и мою власть. Я взял на душу грех и подыграл ему. У него могли быть сообщники. Ты, Демке, не знаешь всего. Не знаешь, что мы с трудом избежали переворота. Я был вынужден подставить Алека, лишь бы любой ценой выманить соратников этого человека.
- Ну и удалось? – хрипло спросил Демке, едва удерживая себя в руках.
- Тебя не должно это интересовать. Я разговариваю с тобой и пытаюсь как-то оправдать свои действия только из-за твоей заботы обо Альгане.
- Так, стало быть, я и есть самый злой и коварный сообщник Сормоса! Об этом вы подумали?!
- Да, не бойся, я не настолько беспечен. Но, понаблюдав за тобой во время бегства, я понял, что ты дилетант, у которого нет даже плана действий. Ты, наверное, считаешь себя героем? Алек всё знал. Я и мать всё объяснили ему. Попросили потерпеть, посидеть в темнице и ничего не бояться. Кроме того, сообщники Сормоса не стали бы рисковать собой ради мальчика, который отнюдь не являлся сыном их предводителя
- Вы использовали его, как приманку!
- Да. Но он – будущий правитель! А для правителя нет ничего важнее спокойствия клана! Он пострадал за свой народ! И в жизни его ждёт ещё масса подобных испытаний. Чем раньше он к ним привыкнет, тем лучше.
- Дешёвые оправдания, - презрительно заметил Демке.
- Оправдания?! – кан даже привстал от его наглости. – Я перед тобой оправдываюсь?
- Ну, может, перед самим собой…
- Посмотрим, что ты скажешь в своё оправдание.
- Я не считаю нужным… - начал юноша, но правитель перебил его.
- Мой сын заболел.
- Чем? – опешил Демке, теряя свою злость.
- Это нервное расстройство. Помешательство. Ты довёл его до этого. Ты похитил его, потом таскал за собой. Потом угрожал ему оружием. Ты перепугал его до смерти.
Демке был ошарашен. Он и не подумал, что своими действиями может навредить Альгану. Но нет, скорее всего кан просто таким образом пытается уйти от ответственности перед самим собой. Чего уж выгоднее - обвинить другого?
- Выходит, меня вернули, чтобы наказать за тот ущерб, что я нанёс здоровью наследника? – проговорил он, потрясённый несправедливостью приговора.
- Нет. Дело в том, что малыш всех боится. Никого к себе не подпускает. Его начинает бить истерика даже при виде матери. Я подумал, что, возможно, ты найдёшь к нему подход. Идём, проверим это.
Он вышел, Демке поспешил за ним. Они поднялись на несколько этажей выше и остановились у деревянной двери, вставленной в проём арочной формы.
- Зайди один, - велел кан.
Юноша подчинился. Он проник в тёмную комнату с узкими окнами, с тусклыми застеклёнными светильниками на стенах, обтянутых светлой тканью. У противоположной стены стояла кровать с балдахином, на которой у самой стены сидел ребёнок. Голова его была опущена на грудь, чёрные волосы закрывали лицо. Мальчик медленно поднял голову, и Демке увидел его бесстрастное лицо. Глаза Алека были пусты, как глаза погибшего животного. Наследник молчал, водя мёртвым взглядом по фигуре вошедшего. Демке осмелился окликнуть его. Алек вздрогнул, в его глазах появилась осмысленность, но тут же погасла. Юноша приблизился, коснулся его спутанных волос. Альган не боялся его, в этом не было сомнений. Демке с облегчением вздохнул, и вдруг ребёнок вздрогнул и закричал. Демке отпрянул и наткнулся на Реньо, только что вошедшего в комнату.
Алек голосил, его тонкий, срывающийся крик глушил Демке. Парень выскочил из комнаты, Реньо поспешил за ним. Алек почти тотчас замолчал.
- Убедился? – спросил он. – Только ты можешь подойти к нему. Поэтому ты сделаешь следующее. Ты возьмёшь его и отправишься к пааргам. Эти люди живут в пятнадцати километрах от города Лун. Они вылечат наследника.
- А почему бы не пригласить опытного психиатра?
- Они намного лучше. Они вернут его в норму за две минуты.
- Я ничего о них не знаю, - хмуро заметил Демке. – Они экстрасенсы, йоги?
- Что-то вроде. Они мало афишируют свою деятельность. Они такие же клановцы, как ты и я.
Реньо коснулся рукой плеча парня, тот отстранился.
- Я пойду к ним с мальчиком, - сказал он. – Тут и раздумывать нечего. Но держитесь от меня подальше.
Кан пристально взглянул на него, но не возмутился.
- Обойдёшься без отдыха? – спросил он. – Чем раньше вы отправитесь в путь, тем лучше.
- Я выспался в машине, но не против поесть.
- В дороге поешь. Я распоряжусь дать вам всё необходимое. Иди, собирайся. Послужи клану, который ты едва не предал.
Демке с отвращением задержал на нём взгляд и пошёл вниз по лестнице.
6
Мастерство пааргов было, пожалуй, самым значительным достоянием народа Лун. Из века в век замкнутые, аскетичные монахи шлифовали свои уникальные знания, позволяющие властвовать над телом и духом. В давние времена, когда клан едва обосновался на месте нынешнего города, несколько десятков добровольцев отправились обучаться в монастыри Тибета и Индии. Вернувшись через полстолетия, они поселились невдалеке от своего клана и продолжили саморазвитие. Пополняя свои ряды, они время от времени забирали из города Лун одарённых мальчиков и делали их своими учениками.
Сколько пааргов находилось в обители, никто не знал. Также почти никто, кроме правителя и членов Дольгитии, не знал о размахе их деятельности и грандиозности их силы. Демке вообще никогда не слышал об этом удивительном, суровом народе. После разговора с каном, молодой человек проникся каким-то недоверием к пааргам, словно они тоже были виновны в бедствиях наследника.
На дорогу было потрачено больше четырёх часов. Демке то нёс мальчика на спине, то вёл его рядом. Принц не проявлял беспокойства, но за его отрешённостью угадывалось помрачение.
К полудню путники увидели перед собой ущелье: две крутые скалы обступали небольшую ровную площадку, над которой начинался крутой склон горы. Основание горы служило платформой очень простому, но монументальному сооружению. Тёмный, из тёсанного грубого камня, монастырь словно вырастал из-под земли. Окна его были развиты в высоту и очень узки. Невысокие ворота из кованого железа были наглухо закрыты.
Демке без робости и смирения подошёл к ним, взялся за кольцо-ручку и постучал. Через несколько минут одна створка тяжело, но беззвучно отворилась. Паарг, вышедший к посетителям, оказался на удивление юным. Приветствовав гостей кивком, он отступил, давая им войти. Демке оглядел мрачный, безыскусный интерьер и фигурку паренька. Тот смотрел на него со смесью дружелюбия и лукавства.
- Меня зовут Дисару, - представился мальчик. – Я ученик Ритеры. Он один из верховных пааргов, ему поручили заняться принцем.
- Так вы уже всё знаете? – без особого удивления произнёс Демке.
Его отвлекло еле заметное шуршание, схожее с далёким шелестом крыльев. Затем послышались тихие, как шёпот, шаги, и вскоре в темноте низкого коридора можно было различить фигуру стройного человека, облачённого в длинный плащ. Учитель Дисару был молод, не старше тридцати пяти лет. Его восточное лицо хранило выражение спокойного и трепетного удивления. Он был настолько приятен, что Демке едва не сдал свои позиции. Но одумался и ещё больше ожесточился против этого колдуна.
Ритера жестом предложил всем следовать за ним. Все четверо в полутьме прошли по коридору и поднялись по винтовой лестнице, затем проникли в небольшой кабинет. Ритера внимательно выслушал рассказ Демке, кивнул ему в знак того, что всё понимает, а затем обернулся к Альгану.
- Садись сюда, - велел он ему, указав на деревянный табурет посреди комнаты.
Мальчик сел и опёрся руками о колени. Мужчина положил ладони ему на голову и замер.
Демке угрюмо смотрел на паарга, застывшего над больным. Его бездействие казалось юноше издевательством. Он решил, что всё это наполнено фальшью, что перед ним орудуют мошенники.
Внезапно Ритера опустил руки и сказал:
- Кое-кто здесь мешает процессу. Юноша, мне плевать на ваше недоверие, но это может навредить Алеку. Будьте добры, покиньте нас и подождите снаружи
Демке вскочил.
- Я не оставлю мальчика одного! – запальчиво крикнул он.
Ритера поймал его взгляд, и тот ощутил исходящую от него власть, граничащую с колдовством. Перечить ей было бессмысленно.
- Проклятье, - заворчал Демке, сдаваясь. – Пусть ваш ученик проводит меня.
Дисару встал и вышел из кабинета. Демке последовал за ним.
Когда они удалились, паарг снова приблизился к ребёнку и совершил над ним пассы. Затем сел напротив Алека и задумался. Он был поражён тому, сколь высокого порядка были эмоции его пациента. Учитывая это, можно было понять, почему он начал терять рассудок.
Но это было не самое важное и пугающее. Ритера стал мрачен, загадка Альгана была ему ясна.
Вернулся Дисару. Он остановился у входа. Ритера поднял на него взгляд, и подросток произнёс:
- Этот ребёнок одарён?
- Даже ты это заметил, - тихо сказал учитель. – Одарён. Более чем. И я сомневаюсь, что он сможет контролировать свою силу.
- Но в монастырь его не отпустят.
- Да, в монастырь его не отпустят. Есть другой выход.
- Комуарт? – тихо воскликнул Дисару.
- Он самый, - произнёс мужчина, закрывая глаза.
Учитель и ученик долго молчали. Наконец подросток спросил:
- Принц сильно болен?
- Нет. Это не проблема. Я сделаю ему внушение, что надо контролировать свои чувства, и этого будет достаточно.
Демке, оставленный за порогом монастыря, уже готов был приступить к штурму пааргской святыни, когда ворота открылись, и Ритера вывел Альгана.
- С ним всё в порядке? – спросил юноша.
- Да. Сейчас он заторможен, но это следствие гипноза. Пусть выспится, и будет в норме. Но у него есть одна проблема: он никому не доверяет, кроме вас. Ему нужен друг. Было бы хорошо, если бы вы ещё некоторое время побыли с ним. Желаю удачи.
Он затворил железную дверь.

Артур быстро шёл по коридору дворца. Он широко улыбался, он был по-настоящему счастлив. Счастлив, возможно, впервые в жизни. Никогда прежде он не испытывал подобного триумфа. Он словно обрёл свободу после долгих лет заключения. Он, действительно, освободился от обиды, от зависти, которые разрушали его высокий дух, дух воина Лун. Странное дело, он даже испытывал жалость к Алеку, так вероломно разлучившему его с отцом и с наследством.
Затормозив у кабинета правителя, Артур с изумлением увидел своего потерянного друга Демке. Тот, казалось, тоже ждал аудиенции.
- Что тебе здесь нужно? – спросил принц.
- Твой отец желает говорить со мной, - сухо ответил парень и нагло улыбнулся.
Артур уловил в этой улыбке превосходство и злорадство. Он напрягся, сложил руки на груди и ответил ещё более издевательской улыбкой.
В это время из кабинета вышел подручный Реньо и пригласил Демке войти. Артур прирос к полу от изумления и недоброго предчувствия.
Демке остановился у стола, и правитель предложил ему сесть в кресло. Юноша сел и закинул ногу на ногу.
- У меня к тебе предложение, - казал Реньо. – Ты нравишься Альгану. Остальных он чурается. Не мог бы ты отложить свои дела и пожить с ним пару месяцев?
- В качестве няньки?
- Нет, как друг. Я отправлю мальчика в Сенплун, там более подходящий климат. У вас будет вилла. Ты станешь получать зарплату, как служащий. Это обеспеченная и беззаботная жизнь. От тебя ничего не требуется, кроме как играть с Алеком, помогать ему делать уроки. Но если захочешь завести себе подругу, тебе придётся скрывать это от него. Вполне возможно, что он ревнив. Мы будем помогать тебе в этом.
Демке посмеивался, не зная, что и думать. Вообще-то он уже был почти равнодушен к Альгану, которому никогда не грозила никакая опасность. И предложение Реньо казалось ему недостойным и унизительным. Но у Демке до сих пор не было никаких планов на будущее. Всю жизнь он боролся за самую ничтожную привилегию, и видел, что все его усилия не дали ему ровным счётом ничего. И вдруг ему предлагается обеспеченная жизнь, причём за такую мелкую услугу: всего лишь развлекать царского сынка. Благородство духа велело ему отказаться, но желание улучшить свою жизнь, никогда его не радовавшую, побуждало согласиться. Кроме того, он же будет помогать Алеку. Конечно, мальчик его интересовал лишь тогда, когда его надо было спасать, дерзая и противопоставляя себя всему миру. Спасение Алека было вызовом для Демке. Теперь такого вызова не существовало, но мальчик всё же был симпатичен ему. Кроме того, это всё же очень благородно. Да и какие у него могут быть мотивы для отказа?
- Я согласен, - ответил Демке. – Но не надо мне платить. Я буду и работать, и играть роль друга вашего сына. Как-нибудь совмещу. Ваша помощь мне не нужна, я делаю это ради мальчика, а не для обогащения.
- Посмотрим, - пробормотал кан, мало обращая внимание на его слова. – Я рад, что ты согласен. Можешь быть свободен.
Демке вышел, и Артур, не дождавшись приглашения, влез в кабинет.*
- Отец, что здесь делал этот предатель? – воскликнул он.
Реньо с сомнением смотрел на него.
- Он теперь у меня на особом счету. Но давай сперва о тебе. Дело в том…
Артур с окаменевшим лицом слушал человека, в который раз причиняющего ему боль. Он не мог поверить в вероломство отца, вновь отвергающего его, вновь разрушающего его судьбу.
- Пойми меня, сынок, - говорил кан. – Интересы народа важнее наших амбиций. Мне тоже больно.
Артур поднялся и побрёл к двери. Удар был оглушителен. Молодой человек покинул кабинет отца и поспешил в свою келью. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его страдания. Удар распластал его по земле.
7
Альган летел высоко и свободно. Потоки прохладного ночного воздуха окатывали его маленькое смуглое тело, трепали длинные волосы. Глубоко внизу, окрашенные лунным светом, змеились и пересекались реки; жемчужная листва деревьев мерцала под мягкими ударами ветра. Алека манили чёрные ветви деревьев, медленно танцующих в лунном огне. Он спустился на свободное пространство около одной из рек и залетел под кроны. Темнота сомкнулась вокруг него, он долгое время плыл, лавируя между ветвями и слушая тихую музыку в низких тонах, музыку высоких крон, покачивающихся на фоне синеющего неба. Мальчик устремился в один из просветов в листве, и через некоторое время вырвался в ночную даль, летя так быстро, что воздух пронизывал его ледяными струями. Впереди было только небо, усеянное яркими и белыми, как ромашки, звёздами.
И вдруг он вонзился в небо, словно в трясину, вязкую и затягивающую. Алек ощутил гнетущее давление и звон в голове, будто лопались его сосуды. Он уже понял, что находится во сне. Такое с ним случалось и раньше, и он панически боялся подобного состояния. Он пытался пошевелиться, ему казалось, что он отчаянно трясёт головой, крутится на постели, и в то же время понимал, что абсолютно неподвижен.
Наконец усилием воли он вырвался из этого жуткого оцепенения и вскочил на кровати. Его трясло, но он быстро успокоился. Встал и подошёл к окну, чтобы немного ослабить тягостное впечатление от кошмара.
Он уже несколько дней жил на вилле, находящейся во владениях клана возле города Лун. Всё это время наследник был меланхолически спокоен, он постепенно приходил в себя. Воспоминания его были тяжелы, но он умудрялся подавлять их. Но сейчас, после дивного полёта, который окончился так болезненно, злая память вновь обнаружила себя. Тоскуя, мальчик сел на подоконник.
Ночь была ясная, напоённая сладким запахом свежего воздуха. Альган улыбнулся. Ощущение ночи было приятно; запахи и звуки проникали глубоко в душу ребёнка, и ему хотелось кричать от восторга, так чисты и знакомы они были. Алек вновь и вновь вспоминал свой прекрасный сон, старательно обходя помять о кошмаре. Как хорошо было бы сейчас взлететь над домом, над деревьями, испытать головокружение, поддаться потокам воздуха, а затем по одному желанию перенестись за сотни миль отсюда, в горы…
Он вскочил на подоконник, поднялся во весь рост. Не может быть, чтобы он не умел летать. Люди умеют летать, иначе отчего им так ярко это снится? Правда, они об этом не догадываются, но они умеют, непременно. Было бы жестоко лишать их такого дара.
Алек развёл руки в стороны, сообщил телу толчок и взлетел. Это было действительностью, он ощутил невесомость!.. Но лишь на пару секунд… А потом увидел быстро приближающуюся землю и вытянул вперёд руки, подставив удару правые плечо и бедро. Боль огнём поразила его, но он не вскрикнул, а лишь застонал. Несколько минут он лежал, привыкая к боли, затем осторожно пошевелился, убедился, что цел, и поднялся.
У него не получилось… Лживый мир, он снова обманул и предал его. Алек, едва не плача от досады и разочарования, пошёл прочь от виллы. Забывшись в своей обиде, он едва ли вспомнил о Демке.

Владения клана Лун простирались на пять километров вокруг Сеплуна, и большей частью это были неиспользованные земли в горах, покрытые хвойными лесами и сухими пустынями с мелким кустарником. Вся территория хорошо охранялась, и Алек имел об этом представление. Он понимал, что далеко ему не уйти, он и не рассчитывал на это. Его несла вперёд обида и желание что-то изменить. Ему казалось, что в определённые моменты мир сам собой расширяется, и такие моменты пугали мальчика и бесконечно интриговали его. Всякий раз после такого проблеска понимания, он испытывал тяжёлую тоску, почти ностальгию, чувство утраты чего-то, что ещё никогда не происходило. Именно эта тоска гнала сейчас Алека из виллы, из привычного мира, на неосознанные поиски утерянной тайны.
Ребёнок всё больше удалялся в лес. Сначала деревья стояли редко, и он видел, куда шёл; луна освещала его путь. Однако вскоре высокие сосны и непроницаемые облака совсем заслонили небо, и Альган стал осторожно пробираться на ощупь, ориентируясь на ещё более густую темноту недр хвойного леса. Мальчик не ощущал того гнетущего чувства, когда кажется, что за тобой следят сотни чёрных глаз, хотя знал это без тени сомнения. Он был упоён безграничной темнотой и властью леса. Иногда проскользнувший сквозь облака и ветви лунный луч освещал какой-либо участок леса, и этот неожиданный фрагмент реальности преображался в нечто совсем фантастическое. Алек пробирался всё дальше, стремясь к смутным источникам фосфорицирующего света. Мальчик уже и думать забыл о своей обиде, он даже не замечал боли от падения и постоянных ушибов об коряги. Он попал в невиданный мир, где каждый шорох, каждый луч были одушевлены и несли в себе жизнь. Душа леса представилась Альгану в виде безликого, туманного существа, шлейфа, сияющего ветра, перелетающего от дерева к дереву. Он чувствовал его дыхание, и шёл медленно, прислушиваясь к лесу.
Постепенно усталость одолела мальчика, он лёг на землю и заснул, совершенно успокоенный и уверенный, что лес защитит его.

- Вставайте, наследник, ваш отец ждёт вас, - мужской голос рассёк тонкую плоть сна.
Алек с трудом открыл глаза и, мигая, с непониманием осмотрелся. Молодой кир, склонившись, подал ему руку и помог подняться. Он посадил сонного ребёнка на свой мотоцикл впереди себя, и они поехали в сторону виллы.
От тряски Альган окончательно проснулся и ещё раз окинул взглядом покидаемый лес. Золотые веера солнечного света спускались от крон и рассеивали полумрак. Сказка тёмного леса растаяла без следа. Алек еле слышно застонал от приступа ностальгии по неведомому, но быстро смирился. Он привык.

Глава 2. Антоний.
1
Никакие ураганы семейных драм не затрагивали виллу наследника на протяжении последующих пяти лет. Жизнь вершилась спокойно и счастливо, согревая Алека и его друга маленьким солнцем благополучия. Демке не покинул мальчика ни через месяц, ни после того, как принц окончательно поправился. Они были очень привязаны друг к другу, и, хоть у Демке была достаточно насыщенная личная жизнь, на его отношение к Алеку это не влияло. Наследник был для него в своём роде единственным и самым важным человеком. Демке нравился ум и дерзость юного друга, его отважность, гибкость мышления. Он был принцу старшим братом, он словно заменил Артура, не заслужившего этого звания.
Альган в школу клана не ходил. Он не доверял жестоким и вероломным родственникам, уже однажды так унизившим и предавшим его. Поэтому с ним постоянно работали самые разные специалисты по точным, естественным и гуманитарным наукам. Учёба давалась Альгану легко, он погружался в неё с головой, и не было такой области знаний, к которой он не питал бы интереса. Кан хотел вырастить своего сына не только на славу эрудированным, но и физически совершенным, поэтому принца посещали также учителя боевых искусств.
Но, занятый постоянным саморазвитием, Алек был лишён всякого общения со сверстниками, а в его возрасте это серьёзный недостаток. Ему казалось, что он в этом не нуждается. В самом деле, зачем ему кто-то, кроме Демке и пятилетнего Сандра, его брата, который фиктивно считался умственно отсталым, дабы не пришлось передавать наследство ему, как младшему из сыновей кана. Рождение Сандра не было запланировано, и Реньо испугался, что Дольгития потребует соблюдения обычая. И Сандр стал считаться неполноценным.
Может, это была одна из причин, по которой Альган полюбил малыша и никогда не отказывал ему в общении. Так или иначе, наследник был счастлив и не требовал большего. Однако Демке видел это отчуждение от остального мира, и тревога за будущее мальчика, не способного разбираться в людях и отстаивать своё мнение, не покидала его. Молодой человек понимал, что не сможет переубедить Алека насчёт обучения в клане, но он придумал иной выход. Он решил предложить принцу поступить в одну из школ Ладжтаона.
Ладжтаон был единственным городом Внешнего мира, расположенным так близко к владениям клана – к Сенплуну. Оба города разделялись всего лишь лесополосой шириной в пять километров, скоростным шоссе да пригородной зоной самого Ладжтаона. Такая опасная близость требовала от клановцев едва ли не полного контроля над жизнью молодого соседа, возникшего через полстолетия после основания Сенплуна. Ладжтаон находился в том же положении, что и мелкие пограничные сёла вокруг города Лун.
Так что идея Демке вовсе не была безумной. Он обратился с нею к правителю, и Реньо счёл её вполне уместной. Когда этой идеей поделились с Алеком, глаза того загорелись. Он никогда ещё не бывал в Большом городе, да к тому же мысль блеснуть своей эрудированностью польстила ему.
Таким образом, наследный принц клана оказался зачислен в рядовые школьники страны. Прохладным сентябрьским утром Демке отвез его к учебному заведению, а сам, воспользовавшись случаем, поехал осматривать город. По окончанию учебного дня он вернулся за мальчиком. Алек сел рядом с ним, и Демке повёл машину по главным улицам города.
Альган молчал, несмотря на все попытки друга разговорить его. Мальчик был разочарован, озлоблен и раздражён. Он впервые столкнулся с непониманием сверстников и их издевательствами. Он хотел преподнести им свою дружбу, своё миролюбие и помощь, а получил лишь насмешки и неприятие. Он чувствовал себя наивным ребёнком, по неосторожности залезшим в крапиву. Возможно, ему не повезло с классом. Или он просто с самого начала неправильно повёл себя и сам спровоцировал ребят на жестокость. Он не знал, как быть, он не имел опыта.
Особенно запомнился ему своими каверзами некий Дориан Сенж. С первых же минут он не давал покоя новичку, его раздражало в Алеке всё: и длинные волосы, и необычное имя, и слишком парадная одежда. Но, прежде всего Альган был чужак, а таких, как он, Дори избирал в качестве своих беспомощных противников, не имеющих ни сил, ни поддержки друзей. Принц стал идеальным объектом его вражды, он не знал нравов внешнего мира и казался растерянным и испуганным.
В конце дня Дориан отозвал новичка и велел ему завтра прийти на какой-то пустырь. Вот почему Алек был мрачен. Он хорошо понимал, о чём пойдёт их разговор, но отступить не мог. Наследник был достаточно дерзким и своенравным подростком, и он не боялся стычки с Дори. Его удручало другое – собственная сила, которую он не сможет контролировать в порыве ярости.
На следующий день молодой человек отвёз мальчика в Ладжтаон, но не стал дожидаться, так как Алек уверил его, что доберётся сам.
Когда закончились уроки, принц отправился на встречу.
Место, где собралась компания, поджидающая принца, надёжно скрывалось от посторонних взглядов. Это был один из старых дворов города; окружающие его дома примыкали к нему фасадами, лишёнными окон. Захолустный двор, заваленный разного рода мусором, являлся постоянным пристанищем банды Сенжа.
Алек быстро отыскал назначенное место и, маневрируя между пустыми картонными ящиками и мусорными кучами, наваленными здесь не без злого умысла, вышел, наконец, пред оценивающие взгляды подростков. Их было человек шесть, и Сенжу, самому старшему из них, едва исполнилось четырнадцать. Он был крепким парнем, блондином с широким лицом, белёсыми бровями и светлыми глазами. Выцветшие волосы его были коротко стрижены и образовывали над низким лбом фонтанчик жидких прядей.
Остальные ребята сидели возле главаря на ящиках; кое-кто возился у костра, разожжённого невесть почему, хотя не было ни холодно, ни темно.
Осмотрев гостя с головы до ног, Дори вяло усмехнулся.
- Ну, проходи, - развязно сказал он. – Гостем будешь.
- Мы гостей любим, - подал голос мальчик помладше.
- Ты ведь свой? – не унимался вожак. – Как там тебя? Альган… Красиво. Твои родители долго выдумывали это имя. Ты мне нравишься. Вот что, я решил взять тебя в свою команду.
- И для этого ты позвал меня сюда?
- Для этого, и не только, - Сенж спрыгнул с коробки и вразвалку, явно рисуясь и переигрывая, подошёл к Алеку.
- Мне не нравится твоя одежда, - сказал он, обходя принца вокруг. – У нас так не одеваются. Ты не против?
Он одним рывком сорвал с наследника его блузку.
Подростки ехидно засмеялись. Алек стоял, не шелохнувшись; в душе его царило такое же безветрие, что и во внешнем облике. Он давно приготовился к подобному и собрал всю свою волю в единый монолит, который теперь возвышался над всеми его чувствами. Он знал, что враги хотят спровоцировать его на драку, но не собирался потворствовать им.
Видя, что его действие не произвело желаемого результата, Дориан приступил к следующему, ключевому моменту.
- И причёска мне твоя не нравится. Ты же не захочешь позорить мою банду. Это просто неприлично, - он развёл руками, показывая тем самым своё неудовольствие поведением Алека.
- Я вовсе не собираюсь тебе угождать, - огрызнулся принц.
- Ах, вот так! – бледное лицо Сенжа расплылось в улыбке. - А я тебя и спрашивать не буду. Ну-ка парни, подсобите!
Ребята сорвались с места, как галки с утёса. В следующий момент на тело Алека, на его плечи, шею, спину обрушилась дюжина рук, и он оказался прикован ими к пыльному асфальту. Кровь бросилась ему в лицо, он оцепенел, чтобы не дать выхода своей ярости, которая в подобной плачевной ситуации выразилась бы в неуклюжих барахтаньях.
Дори между тем спокойно мурлыкал над ним. Дело было сделано в два счёта, и мальчика отпустили так быстро, что он даже не до конца осознал произошедшее. Он поднялся и увидел торжествующего Сенжа, который злорадно помахивал перед лицом своей жертвы пучком длинных чёрных волос.
- Острижение в монахи, - весело прокомментировал он.
Оскорблённый наследник ощутил прилив такого гнева, что бороться с ним было уже бесполезно. В глазах его потемнело, и он молниеносным жестом двинул обидчика в челюсть. Сенж упал, посрамив себя и поставив под сомнение своё главенство. Но в тот момент он не был способен думать об этом, он потерял сознание.
Шайка моментально набросилась на новичка, и он вступил в бой со всеми сразу. Никогда ещё он не был так зол. Прежде, во время занятий и соревнований, он сохранял спокойствие и контролировал себя до мелочей. Теперь ярость его стала чем-то самостоятельным, она обрела свою жизнь, и он не желал сопротивляться её могуществу, её всеохватности. Он уже не дрался с подростками, они не выдержали и минуты его натиска. Он просто бил их, отправлял их одного за другим в обморок. Желая внести больше сумятицы в их ряды, он запалил в костре лоскут бумаги и швырнул его в кучу хлама, который тут же занялся. Парни, увлечённые дракой, не обратили на это внимание, а потом было поздно. Пламя почти перекрыло путь к отступлению.
Два уцелевших подростка бросились в лазейку между огнём и стеной дома, но Алек успел перехватить их и принудил вернуться в бой. Когда они упали, он метнулся к Дориану, поднимающемуся с земли.
- Ты псих! – закричал тот. – Ты убьёшь нас всех!
- Раньше надо было думать! – ответил Алек, возобновляя атаку.
- Будь ты проклят! – рявкнул Сенж и нырнул в сторону врага. Теперь в руках его был нож, и это придало ему гонору.
Алек проворно увернулся, перехватил его руку с ножом и отбросил оружие в огонь. Дори снова полетел на землю. Спустя миг наследник уже сидел на нём и осыпал его ударами, хоть и не слишком сильными. Ярость отступала, и он скорее забавлялся, чем мстил. Потом он замер, тупо глядя на свою жертву.
Сенж, воспользовавшись его неожиданным затмением, резко ударил его и плюнул ему в лицо.
- Чтоб ты сдох! – воскликнул он, заходясь от ненависти.
Алек встрепенулся, помрачнел.
- Я тебе сдохну, - сказал он и, упёршись коленом в грудную клетку подростка, с силой надавил.
Сенж рванулся, застонал. Потом стон его перешёл в крик. Алек дрожал от напряжения, мальчишка извивался под его ногой, как раненая змея. Послышался лёгкий хруст, но Алек был уже в апогее. Он прикончил бы врага, если бы не звук пожарной машины. Он оставил искалеченного парня, бросил взгляд в беснующийся перед выходом пожар, за которым уже метались людские тени, подошёл к стене и, хватаясь за уступы на ней, полез вверх. Дом был не более трёх этажей, и к тому времени, когда пожар был потушен, наследник успел скрыться на крыше дома.
2
Ему удалось проникнуть в свою комнату незамеченным. Демке едва-едва уловил лёгкое движение на лестнице, но Алек уже захлопнул дверь.
Происшествие, в которое попал мальчик, было болезненно с любой стороны. Его начинало мучить раскаяние, и он даже не надеялся, что его злодеяние останется неизвестным для Демке. Он знал, что скоро его ждёт удар, стычка, а может быть и новое предательство. Поэтому отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок и не стоять перед судилищем с безобразными клочками волос и в рваной, перепачканной кровью одежде. Покончив с туалетом, мальчик сел перед небольшим зеркалом. Он старался быть спокойным, но голова его гудела, а руки дрожали. Безрассудная ярость его уже давно схлынула, и ему было страшно от того зла, что он натворил. Предпринимать Алек не хотел ничего. Не хотел, или не мог. Он спокойно, без паники, но и без смирения, ждал последующих событий, полностью положившись на волю своей незаурядной судьбы.
События, впрочем, не заставили себя долго ждать. Минут через пятнадцать после прихода мальчика в холле на первом этаже зазвонил телефон. Алек услышал, как Демке спустился по лестнице, взял трубку и сказал:
- Да, он здесь. Я его не видел. Что? Не понимаю. Что?!
Он начал срываться на крик.
- Не может быть! Он не мог!
Принц уже не слушал, пульс оглушал его набатными ударами, в глазах потемнело настолько, что он ясно видел лишь своё отражение, в которое вцепился взглядом, как в единственный источник света. Он не сознавал, сколько времени прошло с тех пор, пока дверь в его комнату не слетела с петель. Реньо, Демке и ещё несколько человек остановились на пороге.
- Альган, как ты мог так поступить? Кто ты после этого? – раздался холодный голос отца. - Ответь мне! Ты избил шестерых детей, ты покалечил их!
- Считай, я отомстил им за всех, кого они унизили, - ответил Алек без дерзости, словно констатируя факт.
Реньо бросился к нему, схватил за подбородок и рывком повернул его лицом к себе.
- Отомстил?! Они едва не погибли в огне! Ты бросил их там! Тебе было всё равно, что с ними случится?
- Нет. Я не мог остановить себя, - пробормотал мальчик.
Кан не слушал его.
- Это как же надо бить человека, чтобы сломать ему два ребра? – в отчаянии проговорил он.
- Я раздавил его, - ответил Алек.
Обомлев от его слов, Реньо на секунду замер, а затем дал ему пощёчину.
- Уведите его, - приказал кан. – Видеть его больше не желаю. Уж пусть лучше наследником будет Артур или Сандр, но только не этот помешавшийся Я должен был предвидеть, что он болен. Ты слышишь? Паарги не долечили тебя, их методы уже бездействуют. Поэтому я решил отправить тебя в психиатрическую лечебницу в Большом мире, там тебя успокоят.
Альган поднял на него глаза, не веря его словам. Этого он никак не ожидал. Это было страшнее всего. Мальчик обернулся к Демке. Тот стоял, прислонившись к косяку, и не смотрел в его сторону. Алек замотал головой, но тут же взял себя в руки. Его одолевало желание кинуться на предателей с кулаками или разрыдаться в раскаянии.
Один из слуг коснулся его плеча, мальчик встал и позволил себя увести.
После всех потрясений, выпавших на его долю, Альган устал до такой степени, что на смену буйству эмоций пришла апатия. Сразу после прибытия в больницу мальчик заснул, затем что-то уже под вечер разбудило его.

Солнце освещало угол небольшой палаты на двух человек. Алек проследил за лучом и закрыл глаза, они очень быстро утомились.
- Солнце… Какая мерзость
- Не может этого быть, – раздалось с соседней кровати.
- Почему? - не оборачиваясь, спросил мальчик.
- Мы все существуем, благодаря ему, - ответил кто-то.
- С ума сойти, - флегматично сказал Алек.
- Ну, это проще простого, - сказал кто-то. – Мы уже с успехом сделали это оба.
- Какая наблюдательность, - огрызнулся Алек и мельком бросил взгляд в сторону незнакомца.
Его соседом оказался хрупкий подросток лет пятнадцати. Он сидел на кровати, подняв колени к подбородку и с интересом глядя на новичка.
- Антоний Канингем, - представился паренёк.
Алек снова взглянул на него. Сосед был бы красивым, если бы не глубоко запавшие глаза и неспокойный, бегающий взгляд. Но всё же, несмотря на их лихорадочность, тёмные близко посаженые глаза Антония выражали незаурядный ум. Чёрные волосы были коротко подстрижены. Остроочерченный подбородок и тонкий нос придавали строгость миловидному лицу.
- Альган Лун, - немного смягчившись, произнёс наследник.
- Какие у нас звучные имена, - улыбнулся Антоний.
Мальчик промолчал, лицо его вновь стало угрюмым.
- Ты не в духе? – спросил собеседник. – Извини, я должен был сразу догадаться. Никто сюда по доброй воле не попадает. Кстати, можешь звать меня Тони.
- А ты зови меня Алек, - ответил принц.
Тони встал с кровати, и мальчик увидел, что он одет в пижаму, которая висит на нём мешком из-за его худобы.
Антоний сел на кровать соседа и произнёс:
- Ты был не в себе, когда тебя сюда доставили. Ты много страдал?
- Я страдал по своей вине.
- Расскажи.
- Ты не одобришь мой поступок.
- Ну что ты, - подросток улыбнулся. - Я не стану судить тебя. Поделись, будет легче. Гарантированно.
- Ладно, - согласился Алек и в двух словах пересказал своё злоключение.
Закончив рассказ, он замолчал, ожидая отзыва. Тони спокойно улыбался.
- Да, ты виноват, - произнёс он.- Но так бывает. Слушай небольшой монолог, который я как-то придумал. Прямо специально для тебя. Жизнь человека словно маленькая лодка без вёсел, унесённая штормом в океан и мечущаяся там без всякой надежды на спасение. И волны терзают её, вертят её, как хотят, топят или швыряют к небу, но только не отпускают из своей власти. Лишь много позднее, не выдержав натиска волн и разрушающей силы воды, лодка развалится, сгниёт и предоставит погубившему её океану носить свои чёрные осколки. Но, может быть, всё произойдёт иначе, и вода укрепит слабое дерево, а волны плотнее собьют доски. И однажды люди увидят маленькую старую лодку, спокойно причалившую к берегу, у которого разбивались корабли.
Антоний умолк. Красные лучи заходящего солнца омолодили его потухшее лицо, и теперь перед Алеком сидел ангел.
- Ты прямо философ, - проговорил поражённый мальчик.
- Ты так считаешь? – задумчиво спросил Тони. – Да, это у меня неплохо вышло. Я вообще-то поэт. У меня есть стихи и другие сочинения.
Не спрашивая мнения своего нового друга, он поднялся, встал лицом к закату стал читать:
Гроза – стремительная птица,
В сияньи робком первых молний,
В далёких огненных зарницах
Несла мне свой призыв безмолвный.
И, наконец, заговорила,
Зажгла весь мир своим сияньем,
И в грозных, долгих переливах
Я узнавал разгадку тайны.
И хаос туч над головою
Кружился диким хороводом.
И дождь обрушился стеною
На перламутровые воды.
И, сквозь прозрачные покровы,
Я вижу, как во мраке неба,
Из туч танцующих, тяжёлых,
Спустился смерча тонкий стебель.
Как тело призрачного змея,
С волнами слился воедино.
Помчался к берегу, темнея,
Дракон морского господина.
И перед натиском природы
Стволы как струны трепетали,
Не в силах мест своих покинуть
Судьбу покорно ожидали.
Но смерч не тронул их, вернулся
В просторы вод, лазурных, светлых.
Тяжёлым ливнем обернулся,
Исчез, дитя воды и ветра.
Гроза утихла, над волнами,
На фоне голубых чертогов
Неуловимо исчезали
Остатки грозового бога.

- Совсем не плохо, - с улыбкой сказал Алек.
- Спасибо, - проговорил Антоний без всякой радости. – Этого у меня не отнять. Хоть что-то я из себя представляю.
Он вернулся в свою постель и, сев на колени, устремил взгляд на теряющийся за домами чёткий силуэт солнца. Палата располагалась на пятом этаже здания, поэтому яркий закат был виден во всей красе и переливался в комнате огненными сполохами.
- Ты имеешь дело с несчастным человеком, Алек, - сказал Тони. – Ты говорил о предательстве, но здесь имела место твоя вина. Меня же предали, от меня отреклись все родные мне люди. Но только за что? За то, что я не оправдал их надежд?
Он снова замолчал. По мере убывания света лицо его мертвело. Красный диск огоньками дрожал в его влажных глазах.
- Ты бывал когда-нибудь ночью в лесу один? – неожиданно спросил больной. – Со мной это произошло, когда мне было десять лет. Моя семья жила в коттедже за пределами Ладжтаона. Там прекрасная, буйная природа. Помню, я поссорился с сестрой… Ей сейчас должно быть двадцать… Отец и мать всегда ей потакали, и тогда, хоть дело было пустячным, они полностью встали на её сторону. А я был гордым и, громко хлопнув дверью, выбежал на улицу. Наш дом был у самого леса, и я рванулся в его чащу. Я бежал долго, но злость прошла, когда я увидел, что заблудился. Это был ужас, настоящий. Страшнее того, что я пережил в том лесу, мне и представить трудно. Вскоре ко всем моим бедам началась буря. Ветер ломал ветки, кидал их в меня. Но я боялся не грозы, а самого леса. Он был живой, он ходил ходуном. Это было долго, невозможно долго… Я сходил с ума, я чувствовал, что сливаюсь с лесом, растворяюсь в нём. Если бы я мог потерять сознание, это спасло бы меня.
Тони слегка покачивался, переживая свою трагедию заново. Он был так погружён во внутренний хаос, что, наверное, забыл о присутствии слушателя. Глаза его окрашивались болью, ужасом и тяжёлым, нездоровым восхищением.
- И, наконец, я увидел его! – почти с восторгом, если не с обожанием, воскликнул он.- Я увидел его впервые и сразу понял, кто он. Ты думаешь – дьявол? Нет, дьявола не существует. А он – да, он – сама природа. И он смеялся надо мной. Он был и грозой, и лесом одновременно. Он сидел на ветви дерева, глаза его светились фосфором. У него были тонкие лапки, как маленькие сухие руки ребёнка. Каждая вспышка молнии отражалась в его прозрачных крыльях. Я бросился к нему, наконец я обрёл веру! Настал мой час!
Алек подбежал к нему, обнял его дрожащее тело, чтобы хоть как-то успокоить.
- Тони, милый, не кричи, - просил он.
- Ты веришь мне? – задыхаясь, спрашивал тот. – Не существует ни бога, ни дьявола. Есть только Он. Он правит миром. У природы нет таких понятий как добро и зло, и Он – не то и не другое. Он у каждого свой, как судьба. Способен ли ты поверить в его непостижимость?
Алек отошёл к своей кровати, он был бессилен чем-то помочь. Он едва не плакал от сострадания, чужое горе затмило беду его собственную. Наивный, он-то мнил себя самым одиноким и потерянным. Знакомство с Тони сперва показалось ему большой удачей. Доброта и понимание паренька были подобны вспышке света. Принц устремился к этому свету, надеясь найти избавление от своего отчаяния, но увидел отчаяние ещё более глубокое. Увидел безумие, полностью закабалившее разум.
- Меня подобрали утром, - продолжал Антоний. – Я был в беспамятстве. А когда пришёл в себя, начал искать Его. Я чувствовал, что Он где-то рядом, встречал его в своих снах. Я звал его, но в то же время панически боялся. Он поработил меня. Ты не представляешь, какое это счастье, и какая мука. Но я не отрёкся от него, даже когда все отреклись от меня.
Он замолчал. Его оторванность от жизни, беспрекословная покорность болезни, его бредовые, но странно притягательные идеи пугали наследника. Юный человек, который сидел перед ним, то произносил глубокие речи, способные ранить сердце, то окунался в фантазии и черпал из них вереницы пугающих образов.
Впервые в жизни Альган испытал жалость к кому-то другому, кроме себя. Ему хотелось обнять Тони, успокоить его, избавить от кошмара, вернуть ему рассудок. Мальчик терзался от бессилия, он не отрывал взгляда от безумца, от его бледного, тонкого лица, от чёрных провалов глаз.
- Ты плачешь, - тихо заметил Антоний. – Не стоит. Не переживай так. У каждого своё проклятье. Возможно, твоя судьба окажется ещё более печальна, и крылья твоего демона закроют всё небо над тобой. Прости. Не бойся. Помни, что я сказал тебе про лодку. Помни: огонь не сжигает, а закаляет то, что ему не поддаётся.
Тони лёг, почти свалился на кровать.
- Я хочу спать. Спи и ты, Альган. Какое чудесное имя. Спокойной ночи.
Он закрыл глаза, и лицо его утеряло выражение, черты стушевались, словно их покрыл туман. Алек долго смотрел на него, он видел, как тень надвигающейся ночи поглощает его лицо. Постепенно перед взором мальчика всё поплыло, и он не заметил, как заснул.
3
С тех пор, как наследный принц покинул виллу, Демке сновал по дому в поисках покоя и оправданий. Он любил мальчика и ни за что бы не обидел бы его без причины. Но вместе с тем он был поражён той жестокостью, с которой всегда такой дружелюбный Алек избил ребят. Откуда в нём такое бешенство? Может, эта вспышка ярости – следствие его болезни, которая тлела в слабой душе ребёнка и занялась огнём при малейшем дуновении?
Демке терзался от раскаяния, и безостановочно ругал в душе Реньо, считая его истинным виновником всех бед и проступков Альгана. Наказание, которому отец подверг сына, казалось ему чудовищным. Но разве у него была альтернатива? Вполне возможно, родители избитых подростков захотят подать на Алека в суд, и Реньо таким образом решил обезопасить наследника? Какой спрос с больного, проходящего курс лечения в психдиспансере? Но ведь он – будущий правитель, как можно позорить его перед соотечественниками?
- Надеюсь, он скрыл этот ужас от народа… - пробормотал Демке. – Какое изощрённое наказание… Как бы мальчишка не заболел окончательно. Но с другой стороны, что он мог ещё сделать? Отослать в город Лун или на один из островов? В таком случае, он покрыл бы его, и Алек привык бы считать себя безнаказанным. Да, Реньо не так уж и не прав. Но я - не Реньо!
Он встал и прошёлся по холлу, потирая руки. По документам он значился двоюродным братом наследника, и имел право опекунства. Он имеет полное право забрать мальчика из психушки хоть сейчас.

Через час он уже был у входа в больницу и выбивал по закрытой двери барабанную дробь. Спустя пять минут к нему вышел ночной дежурный.
- Чего надо? – враждебно спросил он.
Очевидно, он настолько привык, что его окружают душевнобольные, что в каждом встречном подозревал пациента родной клиники.
- Уважаемый, впустите меня, - спокойно произнёс молодой человек. – Мне нужно повидать мальчика, которого привезли сюда несколько часов назад. Это очень важно. Он должен кое-что сказать…
- Да тебя самого впору сюда засунуть, - огрызнулся дежурный и удалился вдоль по коридору.
Демке ничего не оставалось, как сесть на скамейку и ждать утра.
* * *
Тони проснулся от настырного царапанья у виска. Сперва оно было тихим и далёким, словно шорох падающих листьев, потом возрос до нестерпимого шума и гула в ушах. Антоний встряхнул головой, желая избавиться от болезненного ощущения, и вдруг весь мир занялся огнём, будто взошло солнце на иной планете. Мальчику стало душно, он хотел разогнать руками вязкое марево, но они уже не подчинялись ему. По неземному желтоватому небу скользнула тень, и, всё опускаясь, покачивалась из стороны в сторону, как лист бумаги. Она казалась неживой, но по мере её приближения Тони холодел от ужаса. Это был Он, преследователь, избавитель. Желанный, как смерть, прервавшая долгую пытку. Его крылья, казавшиеся Тони венцом красоты, едва шевелились под напорами встречного воздуха. Его глаза сияли, как земное небо, ласковое, милосердное, родное. Тони хотел кричать в приступе восторга и обжигающего ужаса, он с усилием дышал густым отравленным воздухом чужой планеты. Его охватило головокружение, и он почувствовал, что теряет опору. Каждый вдох словно втягивал его вверх, навстречу кошмару. Мальчик подался назад, он рвался вниз, но каждое движение давало ему только новый толчок к небу. Марево и призрак исчезли, и Тони видел перед собой лишь огромное чёрное небо с миллионами звёзд, всё более и более вспыхивающими красным светом, пока, наконец, они не слились в единое пульсирующее пятно перед глазами Антония. Мальчик уже не ощущал ни пространства, ни своего тела. Он распространялся во Вселенной, исчезал, таял, парил. Парил до тех пор, пока тяжёлый болезненный удар, вновь, но лишь на миг пробудивший чувства, не оборвал их навсегда.
Алек вздрогнул, как от острого удара тока. Он начал взволнованно озираться, и глаза его остановились на соседней кровати. Принц метнулся к ней и нажал кнопку звонка над столиком. Но рука его опустилась, и он несколько секунд стоял, как завороженный, глядя на застывшее лицо мёртвого друга, на его тускло блестящие в темноте глаза. Потом Алек шарахнулся к стене и издал такой крик, что спящий на скамейке перед больницей человек передёрнулся и вскочил.
Через полминуты вокруг плачущего паренька забегали люди. Кто-то помог ему встать и вывел из палаты.
Внизу на яростный стук Демке, наконец, отворили. Он оттолкнул дежурного и кинулся вверх по лестнице. На одном из этажей он увидел группу врачей, о чём-то возбуждённо спорящих. Он осторожно подошёл и прислушался. Разговор шёл о несчастном случае с одним из подростков, умершим от кровоизлияния в мозг. Когда Демке понял смысл этих слов, он бросился в сторону, как от огня, и вновь побежал по лестнице.
- Нет, нет, - шептал он, хватаясь за голову. – Почему?! О Ригим! Нет!
Он ни на минуту не усомнился, что погибшим был Алек. Чувство вины его было так велико, что он не смел надеяться на чудо. Он понимал, что провидение не прощает ошибок, подобных той, какую совершил Демке, предав мальчика. Он уже знал, что потерял Алека, он не хотел верить, но не мог рассчитывать ни на что иное.
Внезапно он увидел носилки с телом.
- Дайте мне! – закричал юноша, кидаясь к ним.
Двое парней из медперсонала оттеснили его.
- Дайте мне взглянуть, - просил он, извиваясь в их руках.
Ему удалось откинуть простыню с лица Тони, и он замер, отступил, беспомощно качая головой.
- Кто это? Кто… - бормотал он, приходя в себя.
Он медленно побрёл по коридору и остановился, в отупении глядя перед собой. Навстречу ему в сопровождении медсестры шёл Алек.
- Альган, это ты, - пробормотал Демке и ринулся к мальчику.
Медсестра пыталась защитить своего подопечного, но Демке вырвал его из её рук и прижал его к груди.
- Мой дорогой, как я испугался за тебя, - говорил молодой человек. – Я думал, что погиб ты. Я бы не пережил твоей смерти.
- Демке, - застонал мальчик, ещё не пришедший в себя.
- Я заберу тебя, заберу. Я не оставлю тебя здесь ни минуты. Как я мог позволить отдать тебя сюда?
Альган не мог унять слёз, его потеря была невыносимой. Демке сидел возле него на коленях, уже не пытаясь его утешить. Он что-то говорил о терпении, о судьбе. Он говорил лишь для того, чтобы самому не слышать рыданий своего маленького друга.
4
Алек сидел в кресле на первом этаже виллы. Демке, сохраняя безмолвие, стоял у окна. Сперва он пытался оправдаться перед мальчиком за своё предательство, но тот, погружённый в своё горе, не слушал его. По смуглому, истончившемуся лицу его иногда скользили слёзы. Демке терзался от бессилия чем-либо помочь.
- Алек, ну что мне с тобой делать? – тихо спросил парень. – Хочешь, я разыщу семью того мальчика? Его фамилия – Канингем, не так ли?
- Да, так, - пробормотал принц. – Он сказал, что они его предали. Хотя, понимаю, он был очень болен и вполне мог это придумать и принять за реальность.
- Ты пообщаешься с этими людьми и будешь знать, справедливы ли были они к нему. Уверен, что никто не захочет бросить своего ребёнка, - ответил Демке.
- А я не уверен. Детей бросают сплошь и рядом, и даже здоровых.
- Откуда ты можешь знать? – насторожился Демке.
- Знаю, и всё. Не от Тони. И не из школы. А вот родители Тони, вполне возможно, действительно покинули его, когда он заболел и нуждался в помощи. Игрушка сломалась, и они его на свалку. Но я надеюсь, что мы с Тони оба заблуждаемся. Надо повидать этих людей, чтобы знать наверняка. Ты обещаешь найти их?
- Конечно, если тебе это поможет.
Альган внимательно смотрел на него.
«Нет, не поможет. Скорее навредит. Но другого выхода у меня нет», – думал он.
Демке тоже молчал, не решаясь продолжить разговор.
- Отец хочет видеть тебя сегодня в Сенплуне, - произнёс он.
- Он больше не считает меня помешанным?
- А он и не считал. Он наказал тебя. Признайся, твой проступок был ужасен.
- Признаю. Но их было шестеро. Они кинулись на меня, и они искалечили бы меня, если бы я не был способен сопротивляться. Они с удовольствием переломали бы мне кости. Они были бы на седьмом небе от счастья, если бы я оказался прикован к постели на всю жизнь.
- Всё это так. Но дело в тебе. Зачем ты был так жесток? Тебе это понравилось? Почему ты не остановился?
Алек с тоской посмотрел на него.
- Хотелось бы мне самому это знать, - пробормотал он. – Ну что, когда едем?
- Ты успокоился? Тогда хоть сейчас.
Принц встал, намереваясь идти в свою комнату, но юноша окликнул его.
- А меня ты простил?
Альган улыбнулся.
- Ты почему-то называешь проступком моё преступление. Я удивился, если бы ты сразу простил меня. Я раскаиваюсь в том, что совершил. Ты тоже. Не вижу причин обижаться на тебя.
Демке только покачал головой в приятном изумлении. «Хорошо же с ним работают, - подумал он. – Вон как излагает. Он очень умён для своего возраста. Однако это не делает его счастливым».

Сенплун располагался на расстоянии четырёх километров от виллы, и для того, чтобы до него добраться ушло не больше часа. Наконец, преодолев почти непроходимые заросли, где кусты и деревья стояли стеной, друзья вышли к самому городу. Сенплун не имел таких надёжных преград, как горы или водные потоки, и люди Лун и использовали все доступные средства, чтобы обезопасить свою жизнь и сохранить её в тайне.
Город был довольно компактен, имел протяжённость не более километра. Все улицы его были усажены деревьями с густой кроной и вечнозелёными растениями, чтобы нельзя было различить с самолёта крыш невысоких зданий. Из-за обилия деревьев город был наполнен зелёным полумраком. По ночам Сенплун превращался в тёмное озеро, со дна которого поднимались зеленоватые огни.
Резиденция кана была расположена в центре города. Наследник и его спутник шли по главной, единственной прямой улице, основу которой составляли жилые постройки, высотой не более трёх этажей. Это были мелкие или длинные здания, деревянные, иногда каменные или кирпичные. Они не носили каких-либо отличительных признаков и были однотипны, что старые постройки прошлого века, что современные. Хотя и убогими они тоже не были. В них наблюдалась заметная самобытность и приверженность одному строю.

Также на своём пути Алек и его друг миновали несколько каналов, прорытых специально для прохода по ним выведенных на поверхность грунтовых вод, которые затем, ниже по течению, вновь уходили под землю.
Сенплун был не менее интересен и самобытен, чем город Лун, все его особенности диктовались условиями экономичности, естественности и незаметности. Сенплун был городом – невидимкой. По документам, оформленным в начале века, территория, на которой он располагался, была государственной и строго охранялась. Века за веками люди Лун скрывали от остального мира своё существование, но не из страха или гордости, или из опасения утратить свою культуру под разлагающим влиянием Внешнего мира. Этот народ был достаточно силён, развит и стоек, чтобы справиться с этими проблемами. Всё было гораздо проще – люди Лун свято выполняли наказ родоначальника и не видели цели, более достойной внимания и жертв. Но это не только не было для них трудностью или чем-то тягостным, невыполнимым. Для клановцев соблюдение своего инкогнито было вызовом, доставлявшим им радость и приучавшим их к вечной борьбе. Постоянная готовность к бою, к отстаиванию своей изолированности сделала этих людей очень изобретательными, осторожными, сплотила их, дала им толчок к быстрому развитию.

Наконец, Алек и Демке вошли в двухэтажный коттедж, который ничем не выделялся из остальных. Поднявшись на второй этаж, они проникли в детскую комнату.
Сандр, крепкий черноглазый малыш, с радостным возгласом бросился навстречу брату, и Альган обнял его. Младший ребёнок правителя был здоровым и красивым пареньком, он весь сиял весельем и жизнерадостностью.
Возле широкого окна сидел другой мальчик, совершенно не похожий ни на Сандра, ни на любого другого ребёнка их племени. Это был тихий и незаметный малыш лет семи, со светлыми, как ковыль, волосами, и глазами прозрачными, точно голубое стекло. Он был невзрачен, как полевой цветок, но он поразил Алека. Грустные, вдумчивые глаза мальчика следили за принцем, и в них было нечто такое, чего не было в глазах Сандра. Алек почувствовал в глазах малыша скорбь.
- Кто он? – спросил Альган брата.
- Его зовут Мик. Он здесь недавно, - безмятежно ответил ребёнок.
В это время в комнату вошла Виргиния. Погладив тонкой рукой подбежавшего Сандра, она кивнула Демке и жестом пригласила Алека следовать за собой. Покои супружеской четы правителя находились рядом с детской. Они были обставлены со вкусом и знанием композиции. Весь интерьер был решён в тёплых и нежных тонах, какие можно найти в сердцевине чайной розы. Высокое ложе под балдахином стояло у стены, над ним висела картина светлых тонов. Две китайские вазы с изысканными живыми цветами дополняли роскошь комнаты. В воздухе витал еле заметный аромат.
Женщина присела на край кровати, привлекла сына к своей груди и обняла его. Она казалась опечаленной.
- Дорогой мой, - произнесла она. – Я знаю о твоей беде, и, поверь, для нас с отцом это было не меньшим испытанием, чем для тебя. Я знаю, что отец был суров с тобой, но он раскаивается в этом, так же, как и ты в своём проступке. Я рада, что всё окончилось. Я хочу, чтобы ты верил, что я люблю тебя, и любила всегда, какие бы грехи ты не совершил. Прости меня, если считаешь в чём-то виноватой.
- Да, конечно, - пробормотал наследник. – А где отец?
- Он освободится через час. Подождёшь его?
- Само собой.
Алек внутренне похвалил себя. Он не хотел видеть человека, отвергнувшего его в трудную минуту, и так унизившего его в присутствии Демке. Но, тем не менее, встреча с отцом была для него вызовом, от которого он не хотел уклоняться.
Подумав. Альган произнёс:
- Можно кое о чём спросить тебя?
- Конечно, милый. Что тебя интересует?
- Кто этот мальчик?
- А, Мик, - Виргиния мягко усмехнулась. – Его подобрали в Ладжтаоне наши люди. Он совсем не помнит своего прошлого. Он был очень болен и умер бы, если бы о нём не позаботились. Большие люди часто выбрасывают своих детей. Для нас же дорога каждая жизнь.
- Но ты усыновила его?
- А разве это плохо? Кто-то должен был позаботиться о нём, чтобы он не вырос без семьи, как твой Демке.
- Он жил с дальними родственниками.
- Но он был одинок. А Мик так понравился Сандру. Они сразу поладили.
- Да, Мик очень славный, - задумчиво произнёс Алек, а про себя добавил: «Грехи замаливаете, ты да отец. Своим сыновьям жизнь испоганили, теперь решили чужого пригреть».
Попросив у матери разрешения, он вернулся в детскую комнату, и остаток дня провёл в играх с братьями.

Посещение родных немного отвлекло Алека от тяжёлых мыслей, но через пару дней он вновь стал мрачным и замкнутым. Очевидно, горе никак не отпускало его, продолжая тлеть тихим пламенем в его душе.
Демке пришлось поторопиться с выяснением адреса родных Тони Канингема. Он с успехом выполнил эту несложную миссию, наведя справки в больнице, где разыгралась трагедия. И в скором времени машина принца уже стояла у коттеджа мистера Канингема.
Пару минут Альган с тяжёлым сердцем смотрел на элегантное строение, утопающее в зелени сада. Он не имел права ненавидеть хозяев этого милого дома, но не испытывал никакого желания выгораживать их. Он чувствовал, что если эти люди окажутся именно теми злодеями, какими изобразил их Тони, Алек примет на себя долг мести. Это и пугало, и завораживало его.
- Один пойдёшь? – спросил Демке, отвлекая его от спекуляций по поводу вины родных Тони.
- А? Знаешь, не скажу, будто меня туда тянет. Ты весьма обяжешь меня, если поддержишь меня на этой встрече.
- Какой высокий слог! – деланно восхитился молодой человек.
- Стараюсь, - ответил Алек. – Хочу быть достойным общества мистера Канингема.
Он выколупнулся из машины и прошёл к крыльцу. Демке остановился за его спиной, как преданный и скромный адъютант. Альган позвонил в дверь.
За матовым стеклом двери заколебалась тень, и навстречу гостям вышла женщина лет сорока, красивая, печальная, одухотворённая, как скульптура Мадонны. Она была так похожа на Тони, что Алек вынужденно опустил глаза, скрывая свою боль.
- Миссис Мэри Канингем? – спросил Демке.
- Да, это я, - ответила женщина.
- Мы по поводу Тони, - продолжил Алек.
Печаль на лице хозяйки стала ещё более тяжёлой и напряжённой.
- Мой сын умер, - сказала она.
- Я знаю, - ответил Алек. – Я присутствовал при этом. Я пришёл исполнить его последнюю волю.
- Ради бога, - почти простонала Мэри, приваливаясь к косяку. – Мой мальчик… Проходите, прошу вас.
Она посторонилась, давая дорогу гостям. Принц и его спутник оказались в высоком, на два этажа, холле. Хозяйка села на одно из кресел и жестом предложила своим собеседникам последовать её примеру.
- Ты был в больнице? – спросила она Алека.
- Да. Я познакомился с Тони за пару часов до его… до этого несчастья.
- Почему это случилось? – женщина подавила рыдание и скрыла лицо в ладонях.
- А вы знаете, что он обвинял в своих бедах вас?
- Меня? – наивно спросила она.
- Всю семью, - уточнил Альган.
- Бедный ребёнок. Бедный ранимый малыш. Он посчитал предательством то, что мы определили его в лечебницу. Он обвинял меня! Свою мать. Он умер, не простив меня…
Голос женщины становился всё выше, и Алек испугался, что спровоцировал истерику.
- Извините, мэм, - быстро сказал он, чтобы сменить тему. – Я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Я успел привязаться к вашему сыну, он очень мне помог. Не могли бы вы подарить мне что-нибудь на память о нём?
Женщина взглянула на него, и скорбь в её глазах сменилась нежностью.
- Да, конечно. Сейчас я принесу.
Она поднялась и отправилась на второй этаж. Алек проводил её взглядом. Он проникся к женщине сочувствием и симпатией. Она показалась ему искренней, страдающей, ранимой, хоть и слишком слабой.
Вскоре она вернулась и протянула ему тетрадь, большую, чёрную и потрёпанную.
- Что это? – спросил Альган.
- Его дневник.
Мальчик не решился переспросить. Мать умершего паренька дарила первому встречному дневник своего сына. Отдавала кому-то отголосок исчезнувшей родной души. Алек поспешно взял подарок, боясь, что она передумает. Ему хотелось спросить, не жаль ли ей, но он боялся услышать слезливую ложь. Мэри Канингем не любила младшего сына.
- А где ваш муж? – произнёс Альган, чтобы сдержать самого себя от каверзного вопроса.
- Он у себя в кабинете, – женщина кивнул в сторону двери, за которой раздавался еле различимый звук работающего принтера.
- А, ну да. Мне бы хотелось увидеть всю семью. Тони просил меня…
- Я не хочу отрывать его от дел, - Мэри слегка скривилась.
- А ваша дочь?
- Она у себя. Я позову её, - женщина виновато улыбнулась, словно извиняясь за то, что дочь не вышла навстречу гостям. - Они все очень переживают из-за смерти Антония.
Мэри взяла со столика телефон и набрала короткий номер. Альган услышал слабую трель звонка на втором этаже.
- Милдред, спустись, будь добра, - произнесла мать в трубку.
Минут через пять дверь на верхнем этаже открылась.
- Что тебе нужно? – раздался глубокий, приятный голос, немного сгладивший грубость интонации.
- Спустись к нам, - настояла мать
Альган с интересом глянул на подошедшую.
- Милдред, моя дочь, - представила мать высокую красавицу с пышными каштановыми волосами. – А этот мальчик лежал в больнице с Тони. Он говорит, что пришёл по просьбе твоего брата.
- Ну и что у него за дело? – осведомилась Милдред.
- Тони просил передать вам, что очень вас любит, и за всё простил, - опечаленно произнёс Алек.
- Ради бога… Какая милость, - высокомерно пробормотала девица. – Ему не за что нас прощать. Он был болен, и мы отправили его лечиться. Разве ему там было плохо?
- Да. Он чувствовал себя одиноким.
- Но мы не виноваты, что он родился неполноценным, - продолжала Милдред холодным тоном. Она уже полностью оттеснила свою мать на задний план. – И какое тебе дело до наших семейных проблем?
- Тони был моим другом. Он очень помог мне.
- И чем же? – девушка впервые глянула на своего собеседника. – Он и себе помочь был не в состоянии. Неужели ты пришёл только для того, чтобы рассказать нам, как сильно нас любил мой брат? Дорогой, ты зря потратил время. Нам всем очень жаль его. Но, на мой взгляд, лучше вообще не жить, чем прозябать неполноценным. Ты уж извини. Не люблю кривить душой.
- Да, вы правы, - задумчиво согласился Альган. – Но я пришёл по просьбе Тони, но ещё не рассказал, в чём она состояла. Он хотел, чтобы я сам убедился, насколько вы его не любите. Я убедился.
- Ах ты боже мой! – девица всплеснула руками. – Какое страшное обвинение! И ты будешь нам мстить? Один псих будет мстить за другого. Какая драма.
Она встала и направилась к лестнице, грациозно, как юная богиня. Весьма злокозненная богиня.
- Простите её, - со вздохом произнесла её мать. – Милли такая своенравная девочка. Возможно, ты и прав, мой сын был несчастен в нашей семье. Я не смогла быть ему хорошей матерью. И мне остаётся только благодарить бога, что он забрал нашего Тони так рано и не дал ему дальше мучиться.
- Вот уж действительно, - пробормотал Алек, переходя на язык клана. – А я-то подозревал, что Тони слишком накручивает себя. А он, действительно, был здесь несчастен.
- Не бери в голову, - посоветовал Демке. – Возможно, эти люди тоже страдают каким-нибудь умственным расстройством.
Мэри тревожно смотрела на них, испуганная незнакомой речью.
- Вы меня извините, - пробормотала она.
- О, нет, вы извините, - Алек поднялся. – Мне очень неудобно, что из-за нас едва не произошёл скандал.
Начались обоюдные извинения. Принц говорил громко, излишне утрируя своё горе и раскаиваясь в неуместном визите. И он добился своего: за дверью кабинета раздался резкий звук отодвигаемого стула, и глава семьи соблаговолил предстать перед гостями.
- Мэри, что здесь происходит? – сухо, почти грубо спросил высокий статный мужчина лет сорока пяти.
Жена стала сбивчиво объяснять ситуацию, но Демке перебил её:
- Мы пришли выразить соболезнование по поводу смерти вашего сына.
Канингем с недоумением посмотрел на него.
- Что им нужно? – снова спросил он жену.
- Мистер, - поспешно вставил мальчик. – Я могу сообщить вам обстоятельства смерти Тони.
- Ты собираешься спекулировать смертью моего сына? – Канингем усмехнулся. – Вынужден огорчить вас, но ни в каких подобных сведениях я не нуждаюсь. Мой сын умер две недели назад, а как человек он был потерян больше пяти лет назад. Если вы думаете заработать на моём горе, то не могу быть вам полезен. Убирайтесь, иначе я…
- Вызову полицию! – перекривлял его Алек. – Зови! Что мне может сделать моя же полиция?!
Он усмехнулся и, сделав знак Демке, пошёл к выходу. Молодой человек напоследок простился с хозяйкой дома, но Алек уже не оглянулся.
В машине Демке спросил его:
- Алек, но почему полиция твоя?
- Я же будущий правитель моего клана, а мой клан – будущий хозяин мира, - скучающим тоном пояснил принц.
Он отвернулся к окну, пресекая любые попытки Демке заговорить. Тот уныло завёл машину и повёл её от места недавнего сражения. Он раскаивался в том, что помог Алеку встретиться с этими людьми, и чувствовал, что помимо своей воли приблизил час неизвестной катастрофы.
4
Тетрадь была исписана до половины, и каждая запись обозначалась датой. Алек узнал по ним, что Антоний вёл этот дневник в течение последних трёх месяцев жизни.
Читать записи было тяжело. Мальчик вновь и вновь убеждался, насколько помрачённым был разум его случайного друга. Тони постоянно призывал на свою голову проклятого демона, он видел в нём своего покровителя, ждал от него помощи и умолял его о мести. Он звал отца и мать и обещал им всепрощение. На следующей странице он с горечью обвинял их. Иногда он описывал события из своей жизни в клинике, и эти отрывочные сведения переплетались с бредом.
Порой его изложения становились предельно ясными и разумными, и Алек понимал всю одарённость его тонкой натуры, чистоту его удивительного дара поэта. Одно из стихотворений затмило собой всё. Принц перечитывал его десятки раз, и в те минуты он даже не страдал из-за гибели Тони, он боготворил его.
Стихотворение было датировано двадцатым августа этого года, и звучало оно так:
Новолунье –хранитель молчания ночи.
Звёзды-пыль разбивают глубины Вселенной,
И мерцают над чёрною пропастью тленной,
И сияют вдали золотые их очи.
И из вечности в вечность свою путь продолжая,
Сквозь пустое пространство скользят бесконечно.
И горят их огромные белые свечи,
Серебро их сиянья вокруг распыляя.
Навсегда и едино их путь окольцован,
Подчинён одному и тому же закону,
Словно ткётся из звёзд золотая корона,
И, сплетаясь стократ, рвётся снова и снова.
И струится в пространство их сила живая,
И разносится вдаль их живое дыханье.
Не встречает пределов своих мирозданье,
Устремляется прочь, в пустоте остывая.
И галактики ткутся из тонких материй,
И сплетаются нити причудливых тканей,
И дробятся клубы планетарных сияний,
Застывая в пожарах забытых мистерий.
Золотые дробинки, жемчужины неба,
Потухают, пульсируют, бьются, как птицы.
Мягким снегом ложатся они на ресницы.
Навевают, как сон, свою зыбкую небыль.
Взгляд пронзает упругое тело Вселенной,
Ищет звёзды в ночи, но находит их тени.
Утонувшие в прошлом, живут отраженья
Красоты их живой, красоты их нетленной.

Светлый образ Тони не уживался со злом, поселившимся в сердце Алека. Принц пытался бороться со своей ненавистью, как только мог. Это было так ново для него и так страшно, что он не мог спать по ночам, метался по кровати и искал сотни оправданий своим чувствам. И в то же время он тяготился своей жестокости, такой незнакомой, чужеродной и слепой. Он не выдерживал войны с самим собой, он паниковал при одной мысли о возможной мести. Он пошёл бы искать совета, но так стыдился своих чувств, что не решался на это. Он боялся, что Демке опять сочтёт его за безумца, а кроме него у принца не было друзей.
Пытаясь укрыться от этих дум, Алек уговорил Демке ехать обратно в город Лун. Старший друг понял его, не стал выпытывать причину отъезда, она и так была очевидна. И они покинули Сенплун.
* * *
Ранний закат отразился золотым миражом на серых камнях скал. Свежий ветер гладил горы пушистыми лапами, сердил маленькое озеро, назойливо напоминал о близких холодах.
Алек в чёрном плаще, танцующем под приливами ветра, стоял у порога храма Канхаоса. Когда-то в раннем детстве он уже видел святилище, перед которым стоял, но воспоминания были отрывочны. Теперь же он мог по достоинству оценить величие и изящество храма. Это сооружение было в два раза выше любого из жилых зданий города Лун. Материалом ему служили отполированные камни местных пород. Линия фасада то выступала вперёд, то западала, образуя чёткие тени, казавшиеся кружевом из-за богатого рельефа. Высокая арка обозначала вход, который не выглядел чёрным благодаря свету, идущему из недр храма. С двух сторон от входа были созданы две высокие, в три метра, скульптуры воинов-стражей. Их суровые лица, стройные мужественные фигуры были олицетворением клана, его могущества, его незыблемости. Но глаза стражей, прекрасно и с любовью выполненные, были земными и человечными. Два взора каменных близнецов с тоской и ожиданием парили над горизонтом и словно искали что-то давно потерянное и святое.
Мальчик вступил под арочный свод, и золото огней обволокло его. Десятки колонн уходили в темноту, скопившуюся под потолком строения. Сотни светильников на полу, стенах, колоннах освещали небольшое, но монументальное пространство храма, рельефы и статуи которого ожили под горячими ласками света. Но принц уже не видел этого, его взгляд замер на картине, находящейся прямо по оси здания. На ней был изображён Канхаос, и красота храма померкла перед красотой человека. Обожествлённый основатель клана был так прекрасен, что захватывало дух. Его глубокие, тёмные, большие глаза были источником жизни картины. Они притягивали, в них таилась сила колдовского существа. Чёрные волосы обрамляли овал лица мужчины и опускались до плеч. Его чёткие губы слегка были задеты надменной улыбкой превосходства. Резко очерченные крылатые брови с заметным изгибом придавали Канхаосу облик темпераментного и жестокого человека. Красный с золотом плащ свободно спускался с его плеч до самой земли. Голову родоначальника украшал золотой обруч, тонкий, будто юный месяц. Фоном царственной фигуре служило зарево восходящего Солнца, воспринимаемое, как сияние самого бога.
Душу мальчика охватило волнение, он чувствовал себя не более чем случайным отголоском света звезды. Принц опустился на колени, но он уже успел забыть те вопросы, на которые хотел найти ответ в храме. Он застыл, подобно изваянию, и не отрывал глаз от картины.
Однако экстаз, который он испытывал, оказался столь опустошителен для наследника, что вскоре мальчик встал и вышел. Он был ослаблен своими переживаниями. Он скитался по городу, мрачный и отрешённый, но глаза его светились. Совершенство и величие увиденного им чуда подняли его над обыденностью и проблемами, которые она порождает. Алек теперь уже не пытался даже думать о мести. Как он осмеливается кого-то и за что-то судить? Гордость и тщеславие его были сметены, разбились в прах о камни святыни. Тепло тонов и огня согревали его сердце, и он весь был наполнен счастьем, благодатью и обожанием. Он уже никого не винил в смерти Тони, и он простил его родных за чёрствость по отношению к его бедному другу. В самом деле, разве не Ригим управляет людьми и заставляет их страдать? Разве кто-то виновен, что получил то или иное испытание?
Неожиданно мальчик словно проснулся. Он вспомнил, что хотел посетить и второй храм города – храм Ригима. Алек заторопился, уже заметно стемнело, а ему не терпелось увидеть сегодня и второе сооружение. Он не знал, где оно находится, и четверть часа потратил на расспросы. Оказалось, храм расположен за пределами города в тридцати минутах ходьбы. Наследник не замедлил пуститься в дорогу.
Путь в темноте был достаточно опасен, но Альган хорошо ориентировался в окрестностях города Лун и без труда достиг места, которое ему указали. Он остановился перед невысокой крутой скалой с узкой вертикальной щелью, раскалывающей её на два огромных осколка. Мальчик медленно и осторожно вошёл в этот лаз. Чтобы не уткнуться в одну из стен пещеры, он вытянул обе руки в стороны, и пальцы его дотронулись до холодного камня гладкой поверхности. Минут пять Алек пробирался между скал, потом вышел на почти круглую небольшую площадь, которую со всех сторон окружали отвесные скалы. На открытом участке неба плавали первые звёзды. Напротив расщелины находилось здание, до того странное и непривычное взору человека, что наследник отпрянул. Острые сложные формы сооружения мерцали голубым светом; по фасаду и куполу струились узоры, казавшиеся выполненными из фосфора.
Мальчик пошёл вперёд, он понял, что стены имеют множество мелких и криволинейных окон, которые остеклены голубыми витражами, пропускающими свет изнутри.
Это культовое сооружение было гораздо ниже храма Канхаоса. Оно имело единственный шпиль, вонзающийся в небо подобно копью. Вход был довольно низок и венчался чем-то вроде крыльца на тонких неровных колоннах с навесом из беспорядочно переплетённых тросов. Что служило материалом для них, Альган не разобрал.
Дроблёные и перекрученные колонны поднимались по фасаду и куполу к основанию шпиля и там стягивались в узел. Фасад храма был украшен богатыми рельефами, но они изображали не прекрасных и строгих воинов клана, а самых невообразимых тварей. Алек медленно подходил всё ближе. Неприязнь исчезла в нём, уступив место восхищению. Наследник не мог надивиться фантазии своих соплеменников. Да, его поразил храм Канхаоса, но то было творение человеческого разума и мастерства. Это же здание напоминало сплав природных стихий, гармония нарушалась в нём до предела, разумное начало даже не касалось его.
Принц несколько минут любовался внешним видом необычного сооружения, а затем проник в него. Зал интерьера был неглубок и более развит в высоту, чем казалось изнутри. Сквозь неровные проёмы в потолке, окрашивая его в голубые и лиловые оттенки, туманными пятнами спускался белый свет. Пол из голубого камня был зеркально отполирован, на нём более тёмным тоном изображались фигуры людей, склонившихся под тяжестью страданий, закрывающих лица руками от страха или стыда. Толстые узловатые колонны, уходящие под потолок и поддерживающие его в четырёх точках, напоминали руки с пальцами вместо капителей. Тонкие изгибы рельефов выглядели, как застывшие клубы дыма.
Алек озирался, желая увидеть портрет самого бога, однако весь зал, очевидно, являлся предалтарной частью. Внимание мальчика привлёк тёмный, неровный проём в стене. Он был так мал, что взрослый человек, не нагнувшись, не смог бы проникнуть в него. «Это мне уже знакомо», - с усмешкой подумал Альган и направился к проёму. Он старался разглядеть внутри него хотя бы отголосок света из зала, но там была такая темнота, что проём, казалось, не имел конца. Алек вступил в него, и тьма охватила его со всех сторон. Мальчик хотел оглянуться, так велико было чувство повсеместного мрака. Но пересилил себя и пошёл вперёд. Темнота не смущала его. Вдруг, метров через двадцать, ему начало казаться, что невидимый потолок спускается. Алек хотел поднять руки и проверить высоту, но страх того, что они наткнуться на что-либо острое или мокрое, не позволил ему сделать этого.
Альган вдруг понял, что находится в глубине скалы, к которой примыкал храм, и невероятная каменная масса над его головой ввергла его в опустошительный ужас. Невидимое пространство сужалось, и Алек, ожидая, что оно раздавит его, опустился на колени, потом на четвереньки. Ужас распластал его по ледяному полу. Сопротивляясь наваждению, принц пополз вперёд. Ему становилось нечем дышать, его тело сотрясала крупная дрожь. Паника парализовала его сознание, и он не слышал даже собственных стонов. Тело и воля его начали цепенеть, и он, возможно, так и остался бы лежать, раздавленный страхом и стенами, но новый прилив ужаса при мысли о своей скорой судьбе заставил его заорать, и он рванулся вперёд и вылетел на свет.
Несколько минут он лежал на ледяных каменных плитах, задыхаясь от слёз, потом пришёл в себя и поднял голову. Маленькое голубое холодное и светлое пространство окружало его. Здесь уже не было изящных и пугающих рельефов, фигур на полу. Шесть ничем не украшенных стен прерывались тёмными тонкими колоннами. По полу шли трещины, сгущавшиеся по мере приближения к стене напротив. Там, где они сплетались, на невысоком постаменте застыла фигура. Что это было – фигура или картина, Алек не разобрал; ему и в голову не пришло, что перед ним всего лишь изображение.
Перед ним парило страшное существо. И тем страшнее оно было, что художник придал ему черты прекрасного ангела. Юноша с огромными золотистыми глазами и белым облаком волос устремил свой невозможный, тяжёлый и насмешливый взгляд к распростёртому на полу мальчику. И столько презрения было в этом взгляде, и, одновременно, столько глубокой мудрости, что Алеку стало непосильно терпеть его на себе. С тихим проклятием наследник встал и приблизился к алтарю.
- Ну, что ты мне скажешь? – спросил он устало и озлобленно.
Чего он ждал в ответ? Там, в храме Канхаоса, он получил всё, в чём нуждался: умиротворение, поддержку, любовь. А здесь? Из обжигающих глаз Ригима на него взирал Космос, со всей своей ледяной безучастностью, с отстранённостью от всего человеческого. Алек понял, что вновь оказался наедине с бедой, опустившейся на него. От надежд на избавление не осталось и следа. Одиночество, тяжесть утраты, ненависть и жажда мести – вот всё, что он приобрёл в этом проклятом месте.
Склонив голову, наследник покинул святилище, быстро добрался до большого зала. На пороге храма он резко обернулся. Посреди стены напротив по-прежнему чернел проём. Алек, недоумевая, пожал плечами: как ему удалось так легко миновать страшное ущелье? Однако в тот момент он был настолько погружён в свои тяжкие думы, что лишь на миг задержался на этой мысли, но тут же забыл её.

Глава 3. Комуарт.
1
Почти год прошёл после памятной драки на задворках Ладжтаона. Многие недобрые воспоминания успели померкнуть, отойти на задний план. Поутихли муки совести молодого Демке, остыло горе наследника. Но, между тем, Альган с упрямой настойчивостью хранил образ Тони, постоянно перечитывал его дневник. Желание отомстить за друга стало для него идеей-фикс.
Испытания, которым подверглась неоперившаяся душа Альгана, преобразили его натуру, убрали из неё всё наивное и детское. Мальчик стал жёстким и замкнутым, и никто не мог найти к нему подхода. Улыбка возникала на его лице только для выражения злорадства или ехидной усмешки. Холод, проникший в его сердце в храме Ригима, не покидал его и наполнял его душу тяжёлой тоской.
Алек ходил в школу клана, он больше не питал обиды на соплеменников. Его отношение к ним не было ненавистью, он просто был уверен в их крайней ущербности. Мальчик общался со сверстниками с позиции высшего существа, или как сторонний наблюдатель. Само собой, его терпеть не могли за такое высокомерие. А он, соответственно, плевал на их отношение к нему. Принц любил только Сандра, Демке и Мика, но чаще всего почти никак не проявлял своих чувств.

В начале лета в город Лун прибыл Реньо, чтобы присутствовать на ритуальном событии принятия мальчиков в ряды воинов клана. Это мероприятие происходило каждый год, и его участниками становились все подростки 13 лет. Алек уже достиг этого возраста, и ему предстояло пройти через многие состязания и попытаться занять одно из лидирующих мест.
Праздник должен был начаться через две недели, и все юные участники с судорожным волнением ждали его. Кроме Альгана, разумеется, который не преминул выразить своё презрение к этим недалёким, тщеславным созданиям.
- Посмотри на этих недоумков, - говорил он Демке, указывая из окна своей кельи на группу ребят, радостно гомонящих на улице. – Подумать только, как они гордятся своим физическим совершенством. Для них это состязание – как для девиц конкурс красоты!
- Что же тебе не нравится? – спросил уязвлённый Демке. Он любил праздник Посвящения, который оставил у него только светлые воспоминания.
- Не нравится мне показуха. Наш народ на редкость самовлюблён. Все эти праздники Единения, Посвящения…
- А ты мог бы умерять своё презрение и радоваться жизни вместе со всеми остальными.
Алек развернулся к нему и скривился в издевательской улыбке.
- А чего же ты сам не радуешься ей? Разве тебе со мной не скучно? Ну, какой я товарищ тебе, я же на десять лет младше. Ты должен мечтать о красивой девушке, о своих детях. Не надоело нянчиться с чужими?
Демке внимательно посмотрел на него.
- Ты собираешься дать мне отставку? – спросил он. – Или так проявляется юношеский комплекс вины?
- Наверное, - флегматично ответил Алек, вновь обернувшись к окну.
Молодой человек уже успел привыкнуть к его нескладному характеру, и принцу не удалось задеть его. Улыбаясь самому себе, Демке тихонько вышел из комнаты, оставив подопечного одного.
Мальчик смотрел на тёмные горные пики на горизонте. Он чувствовал, как что-то мрачное и тяжёлое разрастается над его головой; как сила, правящая судьбами людей, начинает вовлекать его в круговорот неминуемых и страшных событий. Оттуда, из-за гор, к Альгану приближалось нечто, и он с тревогой и страстью ждал этого.

Наконец, наступил праздник. Дни стояли тёплые и сухие, лучше не пожелаешь. Город Лун с утра до ночи шумел, как остров, облюбованный чайками. Соревнования проходили на обширном плато к северу от города. Ежедневно там велись десятки состязаний, а по ночам горели костры и звучала музыка.
Против всяких ожиданий, Алек принимал в празднике самое живое участие. Он без особых усилий побеждал в поединках и спокойно, но стремительно обходил всех соперников в соревнованиях. Глядя на его удачи, Демке не мог не испытывать гордости, но вместе с тем что-то пугало его. Он видел, с какой отрешённостью мальчик воспринимает свои победы, словно они для него ничего не значат. И одновременно, с каким хладнокровием и расчётливостью он разит своих противников. Кроме того, Альган никогда не появлялся на ночных гуляниях. Вечером он запирался в своей келье и не выходил до утра. Демке боялся, что принц заболел снова, и мысль о душевном недуге паренька бросала его в панику.
Постепенно Алек остался одним из нескольких лидеров. Приближался последний день состязаний, во время которого должен был определиться окончательный победитель.
Вечером накануне Демке зашёл к мальчику.
- Почему бы тебе не пойти погулять с друзьями? – спросил он.
- У меня нет друзей, ты же знаешь.
- Кто же тебе виноват? Почему ты всех тяготишься?
- А кто мне здесь ровня?
Демке не нашёлся, что ответить на столь высокомерное замечание.
- У тебя неплохие шансы в финале, - произнёс он. – Я рад за тебя. Только вот что меня беспокоит: ты очень безжалостен к своим соперникам, словно они твои реальные враги. Ты не даёшь им спуску. В этот раз будет также?
- Демке, - проговорил мальчик. – Ты считаешь, что я одержим демонами? Что ж, это наиболее здравая мысль. Иначе я никак не могу объяснить то, что со мной происходит.
- О чём ты? – встревожился Демке.
- Я, действительно, не могу справиться со своей силой. Она идёт откуда-то снаружи. Это вовсе не физическая сила, и мне она не нравится, потому что я не могу её контролировать.
- Так было и в Ладжтаоне? – спросил Демке.
- Да, вроде того. Стоит мне обратиться к ней за помощью, как она начинает жить сама по себе. И в такие минуты я не могу отказаться от неё. Это – как мания. Мания подчинять себе всех, кто становится моим противником.
- Не бери в голову, - посоветовал Демке не совсем уверенно. – Ты просто много переживаешь из-за своего отчуждения от сверстников. Придумываешь всякое от скуки.
- Должно быть, - пробормотал Алек, без симпатии глядя на него. – Свободен…
Молодой человек лишь усмехнулся этой демонстрации характера и властности, и вышел.

Последним и, пожалуй, самым опасным противником Алека оказался подросток по имени Рой Лун. Это был действительно одарённый боец, стремительный и изощрённый. Будучи весёлым и обходительным, он завоевал много сердец, и желанным победителем, конечно, был бы он. Однако он не понимал, с какими трудностями столкнётся, встретившись с Альганом в решающем бою. Он вообще не мог понять, как этот довольно посредственный участник смог выйти в финал, хотя много раз видел, как наследник в самом конце поединка набирал недостающие очки и без труда побеждал. Тем больше было поводов, чтобы Рой готовился к поединку, словно одержимый.
Наследник же вовсе не вспоминал о предстоящем испытании. Он сидел, запершись в своей келье, и никто не мог выманить его оттуда.

Настал день решающего состязания. На плато отгородили участок размером 20 на 20 метров, в углах участка установили столбы. У одной из границ участка была устроена трибуна, которую заняли кан Реньо и несколько человек из судейской коллегии. Остальной народ расположился по периметру площадки, на расстоянии десяти метров от её границ.
Наконец появились финалисты. Алек и Рой вошли на участок с противоположных сторон и остановились. Клановцы приветствовали криками, как и принято на всех подобных мероприятиях. Рой отвечал уверенной улыбкой; Алек стоял, устремив жёсткий равнодушный взгляд в землю. Весь вид его словно говорил, что его хитростью вовлекли в это недостойное дело, но не ждут же от него, что он будет доволен.
Удар гонга возвестил о начале поединка, и противники сошлись. В этом состязании они должны были показать не только своё мастерство во владении разными техниками, но и как можно быстрее добиться победы. И они, конечно, старались. Их гибкие фигуры, молниеносные отточенные движения завораживали зрителей. Казалось, двое юных существ затеяли фантастический танец, стремясь поразить друг друга насмерть.
Между тем клановцы заметили, что принц явно уступает в силе своему сопернику. Он был инертнее, пассивнее, реакция его становилась замедленной. Рой нанёс ему несколько существенных ударов, и мальчик упал. Арбитр и Рой направились к нему, но ни один из них не видел, что по телу поверженного проходят волны мелкой дрожи.
Алек еле слышно застонал. Приступ ярости, которого он так долго ждал, был полновластным, и мальчика даже стала сводить судорога. Альган дал себе пару секунд насладиться этим, потом одним рывком поднялся на ноги.
Арбитр, увидев, что наследник пришёл в себя, быстро покинул площадку. Рой приготовился к нападению, но Алек не спешил. Чувство невероятной физической мощи доставляло ему такое удовольствие, что он ещё несколько секунд не мог совладать с собой. Он поднял на противника раскрасневшееся лицо и тихо, злорадно захохотал. И ринулся в атаку. Рой не ожидал от него такого натиска, и ему пришлось пустить в ход всё своё умение, чтобы не быть побеждённым в первую же минуту. Удары Алека стали сокрушающими, и Рой быстро выдохся. Каждый удар лишал его сил и причинял боль. Альган бил наотмашь, защитные приёмы Роя не создавали для него никаких помех. Очень скоро его противник стал падать от усталости, и это ещё больше распалило наследника. Воспользовавшись попыткой Роя ударить его, он вцепился рукой в его кисть и с такой силой надавил, что суставы мальчика хрустнули. Рой закричал от боли. Альган, не отпуская его, стал наносить жестокие удары.
Толпа пришла в смятение. Арбитр бросился на помощь Рою, но было уже поздно. Алек оттолкнул от себя врага, и тот упал навзничь. Лицо его было залито кровью, рука вывернута. Он лишился сознания от боли.
Принц тоже едва не падал. Ярость его прошла так же внезапно, как и появилась, оставив за собой тяжёлую дурноту и слабость. У мальчика закружилась голова, он на миг потерял зрение, но потом перед ним словно открылся тоннель. Единственным, кого Алек видел отчётливо, был высокий человек в чёрном, стоящий в первом ряду толпы. Всё остальное расплывалось перед мальчиком. Застонав от боли в глазах, наследник закрыл лицо руками.
Реньо, а за ним и все остальные судьи оказались на площадке. Кан с осуждающим, холодным равнодушием посмотрел на сына и поспешил к Рою. Возле поверженного уже опустился врач. Никто ничего не говорил. Зрители молчали, ожидая известий о состоянии Роя. Судьи были потрясены.
Наконец Реньо спросил у врача:
- Что с мальчиком?
- У него разбита переносица, переломаны суставы кисти. Возможен разрыв внутренних органов.
Кан обернулся к сыну. На лице мужчины было раздражение и злость. Сын только что опозорил его перед своим народом.
- Иди домой, - велел он Алеку.
Тот покорно пошёл с места поединка. Демке холодно смотрел на него.
- Тебя можно поздравить, - едко сказал он. – Ты отправляешь своих врагов прямо в реанимацию, если не в морг.
- Не бери в голову, - ответил Алек без всякой запальчивости.
Он пошёл мимо своих соплеменников, склонив голову под их безмолвным осуждением. Демке смотрел ему вслед, ощущая его одиночество и отверженность. Устыдившись своей безжалостности, он догнал мальчика, обнял его за плечи и повёл его домой.
2
В келье молодой человек уложил опального принца в постель, а сам встал у окна. Мысли его путались. Невзирая на вину мальчика, он решил всеми возможными способами выгораживать его перед правителем. Он понимал, что его юный друг всего лишь болен. Его надо лечить, а не судить.
- Демке, - раздалось за его спиной.
Тот обернулся. Подросток сидел в постели, закрыв глаза рукой. Из-под его пальцев текли слёзы, лицо его блестело.
- Что же мне делать? – спросил он. – Почему я опять допустил это? Прошлый раз мне было так погано… Но и это не удержало меня. Демке, я болен, меня нужно изолировать.
Молодой человек сел рядом с ним.
- С Роем всё будет в порядке. С тобой тоже, - сказал он уверенно. – Главное, что ты понимаешь, что ничто не остаётся безнаказанным. Ты боишься, что тебя накажут. Думаю, так и будет. Но ты пройдёшь этот урок и станешь мудрее.
- Не надо меня жалеть и выгораживать, - с раздражением попросил мальчик. – Лучше мне исчезнуть, чтобы не мозолить людям глаза. Меня все ненавидят.
Демке хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, но дверь открылась, и в келью вошёл правитель. Парень встал, но Алек только вытер глаза и не сдвинулся с места.
- Альган, надеюсь, ты понимаешь, как опозорил меня? – спросил отец.
- Конечно, понимаю. Что меня ждёт? Психушка в Ладжтаоне?
- Нет. Но я вынужден удалить тебя из клана на какое-то время. Я хотел отправить тебя на один из островов, но кое-кто подсказал мне другой вариант.
- Всецело полагаюсь на милость и справедливость нашего закона, - ответил Алек. – Давайте-ка побыстрее решайте мою судьбу.
Он поднялся и отошёл к окну, чтобы скрыть свою боль. Реньо тем временем посторонился и пропустил в келью какого-то человека. Алек посмотрел на него, но даже не вздрогнул.
- Здравствуйте, - сказал он. – Это не вас ли я видел на последнем состязании?
- Именно так, - ответил гость.
Алек пристальнее взглянул на него. Это был достаточно красивый мужчина немного старше тридцати пяти лет, с правильными чертами сурового лица, с большими чёрными, словно уголь, глазами. Таких чёрных непроницаемых глаз Алек не видел ни у кого. В них таилась непреходящая угроза. Тонкая линия остроочерченного носа с властным вырезом ноздрей придавала лицу выражение ожесточённости. На губах его играла насмешка то ли презрения, то ли снисходительности, но весь облик хранил спокойствие. Чёрные волосы были гладко зачёсаны и открывали высокий лоб человека, умного незаурядно.
- Ну что ж, рад познакомиться, - сказал мальчик. – Меня зовут Альган, а о своём положении в клане распространяться не буду. Я и сам в нём не уверен.
- А я Комуарт. По роду занятий – паарг. Мне понравилось твоё участие в поединке.
- Только не надо со мной разговаривать, как с ребёнком, - сухо ответил принц.
- Согласен. А ты не обращайся ко мне, как к старшему.
- О’кей, чувак.
- Надо же, - изумился Комуарт. – Где ты набрался такой восхитительной гадости?
- Не важно. Ты заберёшь меня в ваш монастырь?
- Не бойся, я живу отдельно. У меня свой домик в горах.
- И надолго отец отдаёт меня тебе? – поинтересовался мальчик, не испытывая к новому знакомому ни страха, ни уважения.
- А он этого не решает, - Комуарт обернулся к Реньо, словно предлагая ему подтвердить свои слова.
Алек язвительно засмеялся.
- Пошли, Комуарт, не будем заставлять людей ждать. Демке, а ты что молчишь? Не жаль отпускать меня?
Демке не ответил, и Альган вдруг ясно ощутил, что он совсем не против его ухода. Ему сделалось тоскливо, он не имел оснований не доверять своей интуиции.
- Развлекись без меня хорошенько, - сказал он старшему другу. – Найди подружку. Хотя, она ведь у тебя уже есть…
- Откуда ты знаешь? – насторожился Демке. – Впрочем, что здесь такого, в чём я должен оправдываться? Странно, что у тебя до сих пор никого нет. Но ты не бойся, у тебя всё впереди, – поспешно поправил он свой промах. - И ты прав, мне не жаль отпускать тебя, потому что перемена обстановки пойдёт тебе на пользу. Ты слишком замкнут и мрачен. Может, Комуарт сделает тебя другим.
- Надеюсь на это, - пробормотал Алек и взглянул на Комуарта.
- Собирайся, – велел тот.

У восточной границы города Лун без привязи стоял вороной конь. Комуарт замер за спиной мальчика, и тот понял, что он приглашает его первому оседлать коня. Алек решительно подошёл к животному и, поставив ногу в стремя, хотел вскочить ему на спину, но строптивое животное рванулось в сторону и отбросило непрошеного седока на пару метров от себя. Комуарт беззлобно засмеялся. Альган проворно вскочил.
- И для чего тебе издеваться надо мной? – возмущённо спросил он.
- Ты сегодня слишком раним. Тебя всё задевает. Немного гибкости тебе не помешает.
- Ты о поломанных костях?
Комуарт оседлал коня и протянул Альгану руку.
- Я о твоём отношении к этому миру. Давай, подсажу тебя.
Он помог мальчику залезть на коня, и они тронулись в путь.
- Так ты знал, что он скинет меня? – резко спросил принц.
- А чего это ты так непочтителен? Я же ничем ещё не обидел тебя.
Алек уже был заморочен. Комуарт начал казаться ему настырным психом.
- Если ты паарг, то почему живёшь один? – спросил он.
- Меня изгнали, - свободно поведал мужчина.
- Какие страсти. И чем же ты провинился?
- Я оказался сильнее всех, и был намного больше заинтересован жизнью и людьми, чем это полагалось в монастыре.
- Я должен гордиться тем, что ты взялся за меня?
- Ты должен бояться.
- Я смелый мальчик. Вот увидишь, что не заплачу.
- Заплачешь, - пообещал Комуарт.
Альгану хотелось продолжать перепалку. Злость его требовала выхода в унижениях другого человека, но он вдруг понял, что Комуарт не может быть объектом насмешек.
- Ладно, - примирительно сказал принц. – Объясни, зачем я тебе? Чем заинтересовал тебя?
- Я научу тебя обращаться с твоей силой. Хотя, впрочем, мне всего лишь нужен мальчик на побегушках.
- Не обидно…
Они долгое время ехали молча, всё удаляясь от города Лун.
Комуарт пришпорил коня, отчего тот перешёл на галоп. Алек чувствовал себя уставшим: не прошло и часа с минуты окончания поединка.
- Давай отдохнём, - взмолился он.
К его некоторому удивлению, мужчина тотчас подчинился и притормозил коня. Но едва мальчик хотел слезть, как сильный удар в спину швырнул его на землю. Комуарт с презрением взглянул на него и, снова пришпорив коня, унёсся вдаль.
Алек был ошарашен. Он понял, что совершил ошибку, показав Комуарту свою слабость. Но не настолько же он виноват, чтобы его кидать на землю, как щенка.
Оглядевшись, наследник приуныл. Места вокруг были пустынные и опасные. Но опасность таилась именно в их уединении и пустынности. Бесконечные и безжизненные горы, холодные и сухие, поднимались тяжёлыми волнами и уходили в белую даль. Сколько не был зол Алек, он должен был торопиться. И он быстро пошёл по следам коня.
Наследник шёл без остановки не меньше трёх часов. Усталость волнами разливалась по всему его телу, голод всё сильнее давал о себе знать. Под самый вечер мальчик достиг леса, облепившего склон крутой горы. Алек присел отдохнуть, и его тут же потянуло в сон. Он поспешил подняться и направился дальше. Через несколько минут он услышал неясный шум и пошёл в его сторону. Очень скоро он увидел узкую и порывистую горную реку, исток которой был высоко в горах. Алек напился из неё воды, и это придало ему сил. Немного отдохнув, мальчик осмотрелся и снова увидел следы подков недалеко от себя. Они вели в гору. Принц заставил себя подняться, и продолжил путь.
Река петляла между скалистыми склонами; кое-где она текла медленнее, и вода её становилась прозрачной. Потом вдруг, разбиваясь о пороги, она вся покрывалась пеной, и брызги её доносились до и без того замёрзшего подростка.
Альган шёл вверх, иногда его путь делался слишком крутым, и ему приходилось хвататься за кустарник. Вскоре мальчик вышел на небольшое плато, где река широко разливалась и была глубока и медлительна. Пройдя вдоль берега, паренёк обогнул скалистый выступ и увидел водопад. Мощный столб белой пенящейся воды обрушивался с высоты в два десятка метров оттуда, где между двумя высокими каменными стенами образовался жёлоб шириной в три метра. От озера и до самого верхнего плато двух этих отвесных скал поднималось облако водяной пыли. Широкая лента воды с гулким шумом падала в озеро и заставляла его пениться и клокотать. Струи водопада то и дело вспыхивали в косых лучах заходящего солнца, между золотыми бликами сверкала чистая лазурь, и весь этот свободный поток сиял, словно расплавленное серебро. Белые кружева пены в озере клубились, как туман в горной долине, и плыли дальше, будто хлопья снега. Озеро отражало в себе зелень редких деревьев, а в середине тускло сияло глубоким синим светом.
Несколько минут Алек любовался этим редким зрелищем, однако потом он заметил едва различимый огонёк на одной из скал, откуда начинал свой путь водопад. Мальчик облегчённо вздохнул. Наконец он достиг цели своего путешествия. Чтобы подняться на скалу, он пошёл от берега в поисках пологого склона. Вскоре он отыскал его и побрёл вверх. Он уже едва не падал от усталости, но, вынудив себя сделать последний рывок, поднялся-таки и увидел своего вероломного спутника. Тот сидел у деревянной хижины и что-то готовил на костре. Алек подошёл ближе и остановился в стороне, обняв рукой дерево. Комуарт равнодушно взглянул на него и указал на площадку, расположенную над самым водопадом.
- Твоё место там, - сказал он и принялся за еду.
Альган без пререканий перебрался на площадку, над которой выступал каменный карниз, подобный потолку. Место было вполне уютное, и Комуарт даже расщедрился на два грубых одеяла для своего ученика. Алек устроился между ними и, свернувшись клубочком, заснул, невзирая на голод и шум водопада.
Когда мальчик проснулся, было уже утро. Комуарт также возился у костра, не обращая на подростка внимания. Принц поднялся, освободился от одеял и уселся на самом краю водопада. Прямо у него под ногами расстилалось взбаламученное озеро. Правый берег был залит солнцем. Там, где сидел мальчик, было холодно, как в глубокой пещере. Желая попасть на освещённый берег, Альган встал, снял и сложил свою одежду, и без особых колебаний нырнул в незнакомую и опасную глубину. Легко, будто игла, он пронзил плотное тело воды почти у самого основания водопада. Мощное течение моментально подхватило его, и он вынырнул через пятнадцать метров. Сделав несколько гребков, он добрался до берега, вылез на него и подставил своё уже посиневшее тело солнцу.
Около часа Алек отдыхал и согревался, но голод всё жёстче терзал его, и мальчик поднялся обратно к хижине Комуарта. Паарг встретил его вполне дружелюбно.
- Тебя трудно остановить, - сказал он.
Альган сходил на свою площадку за одеждой и вернулся одетым.
- Иди ешь, - предложил мужчина.
Мальчик сел на землю и закрыл глаза.
- Ну пожалуйста, сделай милость, не умирай от голода, - со смехом заканючил Комуарт.
Алек почувствовал, что сам делает себя объектом насмешек, и сменил тактику. Он подошёл к костру и стал есть скудный завтрак, состоящий из картошки и мяса.
- Когда же начнётся моё обучение? – спросил он, покончив с едой.
- Торопишься? Похвальная тяга к знанию. Но для начала я расскажу тебе подоплёку всей этой истории. Пять лет назад ко мне пришёл Ритера и говорил о тебе.
- Что же он говорил?
- Что ты потенциальный маньяк, и что надо взяться за тебя, пока ты не наделал бед.
- Спасибо за заботу. А не проще ли было меня стерилизовать?
- Но ты ведь принц. Ладно, кроме шуток. Ты силён, ты агрессивный бандит именно оттого, что кое-какая часть тебя нуждается в самом пристальном контроле.
Мужчина поднялся.
- Иди за мной, новоиспечённый воин Лун, - торжественно заявил он.
- С какой стати?
- Тогда пошёл вон. Мне настолько безразлична твоя судьба, что я даже не сдвинулся бы с места, если бы ты разбил себе голову в этом водопаде. Ты ведь уже на всё дал согласие. Ну, идёшь?
- Иду, - ответил Алек с усмешкой.
Ему нравилось, что Комуарт не жалеет его, в отличие от Демке, и не считается с его склонностью к вечным обидам.
Мужчина быстро шёл вверх по склону горы, туда, где дрожали непроницаемые клубы тумана.
3
Алек некоторое время безропотно шёл за Комуартом, затем самолюбие заставило его возмутиться таким пренебрежительным отношением к его персоне, и он остановился.
- Куда ты меня тащишь? – окликнул он мужчину.
- Я собираюсь дать тебе первый урок, - ответил тот, не оборачиваясь. – Давай, не вставай в позу, тем более что тебя пока никто об этом не просит.
Альган онемел от его наглости и непристойности. Но потом признал, что сам сделал себя предметом насмешек. Ничего не оставалось, как идти дальше, проглотив оскорбление. Алек не сомневался, что если бы он рискнул продолжить перепалку, Комуарт поверг бы его в два счёта.
По мере продвижения вверх по склону туман становился всё более густым. Деревья исчезали за его призрачным покровом, их ветви тонули в белых хлопьях. Даже земли под ногами уже не было видно, и Комуарт ступал мягко и осторожно.
Неожиданно они остановились, и Альган уткнулся ему в спину.
- Мы почти пришли, - тихо сказал мужчина. – Теперь будь осторожнее, туман вероломнее всего, с чем ты раньше сталкивался. Даже я не могу быть уверен в себе, когда попадаю в его стихию.
- А чего нам тут бояться?
- Скоро будет пропасть. Туман и пропасть словно в сговоре, и это не метафора, уж поверь мне.
Они медленно прошли ещё несколько метров, и, наконец, миновали туман. Алек остановился, моментально забыв, что он здесь делает, и кто его привёл к этому непостижимому в своей красоте месту. Он и его учитель стояли на небольшом каменном уступе, а прямо перед ними, не далее полуметра, зияла пропасть, как огромная рана на теле земли. Её отвесные серые и чёрные стены были изрисованы узкими бороздами и трещинами, которые шли вниз непрерывным каскадом, а там терялись в темноте, которую ещё не смог разогнать утренний свет. Эта почти круглая пропасть окаймлялась со всех сторон кольцом острых скал, лишённых растительности, отливающих медным и стальным оттенками в лучах солнца. Вершины скал устремлялись к молочному небу, по которому тянулись белёсые и серебристые пряди облаков, слегка тронутые холодным светом раннего солнца.
- Как здесь чудесно, - еле слышно проговорил Альган.
- Ещё бы, - не без гордости ответил Комуарт. – Мёртвое царство. Сплошной камень, ни одно растение не может здесь поселиться. Эта пропасть - результат какой-то крупной сейсмической катастрофы. Разве человек может превзойти своим искусством то, что создала природа?
Он замолчал, любуясь фантастическим видом.
- Ты сюда меня вёл? – спросил принц.
- Нет, - ответил мужчина. – Иди за мной и будь осторожен.
С этими словами он направился вдоль пропасти по узкому выступу, то и дело перепрыгивая через трещины. Алек проворно следовал за ним. Комуарт скрылся за одним из поворотов. Когда мальчик подоспел за ним, он увидел пещеру высотой в два человеческих роста. Учитель поманил Алека и скрылся в ней. Наследник уже основательно замёрз, его мокрые волосы висели сосульками, а из пещеры сочился зимний холод. Сделав над собой усилие, подросток вошёл в чёрное пространство. Комуарта не было видно, и мальчик пробирался наугад. Неожиданно впереди вспыхнул тёплый свет огня и выделил из тьмы неровные изгибы стен, сводами поднимающихся над головой Алека. Принц несколько минут шёл по коридору, но свет всё отдалялся от него. Наконец мальчик попал в просторный и высокий зал, освещённый огнём не менее чем десятка факелов, воткнутых в щели на стенах.
Мужчины не было и здесь.
- Комуарт, - слабым голосом позвал Альган.
Он начал раздражаться. Им в открытую пренебрегали, над ним потешались. Его неоднократно делали объектом насмешек. Да ещё кто? Изгнанный паарг, не имеющий ни веса, ни уважения в клане. Какой-то злокозненный тип, не способный на нормальное общение.
Алек ядовито усмехнулся и повернулся, чтобы уходить. Но движение получилось слишком резкое, оно вызвало сильное головокружение, и мальчик на миг потерял зрение. Проморгавшись, он взглянул перед собой и едва не присел от ужаса. С низкого неровного потолка свивало множество тёмных коконов. Из них, как огромные вязкие капли, начали появляться коричневые массы. Они тяжело падали на пол и превращались в невообразимых тварей с жилистыми крыльями, изогнутыми клювами, паучьими конечностями. Их чешуйчатые тела, изгибаясь, шуршали; их когтистые лапы стучали по каменному полу, маслянистые глаза горели светом факелов. Алек стоял и смотрел на них, завороженный их видом. Ужас его был кратковременным и не помешал ему понять, что это всего лишь галлюцинация. Твари стали окружать его, но он не двигался. Их становилось всё больше, но он и не думал бежать. Вдруг что-то вздрогнуло сзади него, он резко обернулся и увидел щель в стене, которая вела из зала вглубь скалы. И он бросился в неё. Так вот почему он не бежал! Ему некуда было бежать. Теперь же он полетел по коридору, и рычание тварей начало стихать. Но мальчик не сбавлял темпа, он кричал, но это не помогало. Он поддался кошмару, перестав осознавать нереальность происходящего. Впереди уже виднелся светлый проём, и Алек стремился к нему, но вдруг споткнулся и упал. Каковым же был его ужас, когда он увидел, что опускается не на пол, а летит в огромное пространство с расстилающимся внизу бушующим морем цвета огня и золота.
Море, объятое штормом, сияло и переливалось неестественным оранжевым и красным цветом. Волны его взлетали высоко в столь же огненное небо, возвышались одна над другой, и с пеной рушились вниз. С громким плеском упав в море, Альган глубоко нырнул, потом вылетел на поверхность. Вода была холодная, и он стал успокаиваться, ибо это была самая настоящая вода, солёная, прозрачная, наполненная светом. Мальчик позволил себе расслабиться, откинул мокрые волосы с лица и увидел картину, которая потрясла его: впереди него громоздилась волна таких гигантских размеров, что кроме ужаса перед неминуемой смертью, наследник не испытывал ничего. Он летел на эту гудящую, медленно перекатывающуюся волну, край которой бороздился мелким кружевом пены, и вся она напоминала пасть языческого идола, готового проглотить хрупкое человеческое тело. Подросток забарахтался, попытался плыть, но волна уже подхватила его. Он испытал необычайную лёгкость и головокружение, взлетел на вершину волны, вынырнул и устремился вниз. От захватывающей дух скорости он почти потерял сознание, а когда пришёл в себя, то увидел, что оказался на широком и спокойном просторе воды. Принц с облегчением вздохнул и, обернувшись на побеждённую волну, увидел такое!.. Он остановился, не в силах больше сопротивляться кошмару. Из осыпанного пеной гребня чудовищной волны поднималось длинное, сотканное из воды и брызг прозрачное тело дракона. Казалось, сама стихия собиралась мстить спасшемуся наглецу, посмевшему бросить ей вызов. Змей, переливающийся огнём, стремительно настиг мальчика, и тот смог увидеть его огромную пасть, его тело – плотный водяной столб, украшенный, словно шипами, мелкими брызгами. Его щупальца, выходящие из воды, были упругими и острыми водными струями, плотно закрученными вокруг своей оси.
Альган совладал с собой и поплыл прочь. К счастью, его рука ухватилась за что-то прочное, деревянное. Наверное, это была доска от погибшего корабля, решил он. Алек вскарабкался на неё, и она перенесла его через следующую волну. Но тотчас дракон высоко поднял его. Щупальце змея пронзило доску, которой мальчик закрывался, как щитом, и прямо перед своим лицом наследник увидел его блестящее остриё - тонкую струю воды, которая вращалась со скоростью сверла.
Последним усилием воли мальчик рванулся в сторону от чудовища, и тотчас оказался на пологой земле. Сзади него возвышались чёрные скалы, а коварное море, едва не погубившее его, бушевало в пяти метрах от его тела, как безвредный гнев, и постепенно остывало. Алек приподнялся, застонал, и, не в силах пережить что-либо ещё, лишился чувств.
4
Очнулся он в темноте, но постепенно его глаза привыкли, и он разглядел деревянные стены и чёрную фигуру рядом с собой.
- Комуарт, - позвал он.
- Я здесь.
- Что это было? – слабым голосом спросил мальчик. – Я галлюцинировал?
- Какой ты просвещённый. Да, ты прав. А как иначе ты хочешь объяснить свои видения?
- Ты не понимаешь, - пробормотал Алек. – Это были мои самостоятельные видения, или ты дал мне наркотик?
- Какая разница? Я помог тебе, это единственное, что имеет значение.
- Какая разница?! – вспылил Альган. – Я не хочу быть психом! Меня постоянно в этом обвиняют!
- Успокойся, – с коротким смехом попросил Комуарт. – Здесь никому нет дела до твоей умственной неполноценности. Я сказал, что помог тебе. Ты обладаешь незаурядной силой. Ты терзался вопросом, что же происходило с тобой во время поединков. Так вот, ты неосознанно призывал эту силу, и она позволяла тебе побеждать любой ценой.
- Что это за сила?
- Энергия, которой ты обладаешь от рождения.
- Спасибо, - проворчал Алек. – Мне всё понятно.
- А я не собираюсь давать тебе объяснения. За этим обращайся к пааргам. Я только научу тебя управлять твоей силой. Вчера я разбудил её, и теперь уже нет нужды призывать её. Она всегда с тобой.
- Как ты разбудил её?
- Я заставил тебя пережить ужас. Мистический, далеко не обычный, – пояснил его учитель. - И ты долго сопротивлялся ему.
- Что? – Альган приподнялся от изумления. – Ты знаешь, что я видел? Ты управлял моим бредом? Но как?
- Этого сейчас не объяснить.
- От тебя только и слышишь, что секреты, - сердито заметил наследник.
- Да, я не такой покладистый, как Демке.
Алек промолчал. Да и что он мог возразить? Комуарт был прав, когда говорил, что принц уже на всё дал согласие. Но если бы мальчик знал, какая цепкая хватка у этого человека, и какие безжалостные методы, он вряд дли пошёл бы с ним. Теперь Комуарт казался ему смертельно опасным.
«Что он ещё со мной сотворит?» – думал наследник, отвернувшись к стене. Он боялся галлюцинаций, они напоминали ему о шаткой позиции его разума. Альган приходил в ужас и отчаяние при одной мысли о возможном помрачении рассудка. И вот Комуарт своим странным влиянием толкнул его в самую пучину безумия. На что он способен ещё?
«Но раз он так ужасен, то почему бы мне не уйти от него?» – размышлял подросток. Уйти? И отказаться от всех захватывающих тайн, которые собирался открыть ему этот человек? Отказаться от силы? Вернуться в дом из серого сухого камня, где его ждут те же проблемы, тот же позор и одиночество? Нет, уходить от Комуарта определённо не стоило.
- Кстати, о Демке, - произнёс мужчина. – Не слишком ли опрометчиво ты бросил его? Ведь он взрослый человек и быстро найдёт тебе замену.
Алек беспокойно заёрзал.
- А он уже привык меня предавать, - неуверенно ответил он. – Пусть моё отсутствие станет для него испытанием.
Комуарт неожиданно рассмеялся.
- Вот это самомнение! – воскликнул он. – Мне повезло с учеником. Что ты так смотришь? Мне уже и пошутить нельзя, не то ты и мне устроишь испытание?
Мальчик сел на кровати и раздражённо проговорил:
- Я – будущий правитель, и ты не смеешь насмехаться надо мной.
- Ещё как смею, - заверил его Комуарт. – Я вижу тебя насквозь. Ты – маленькое ничтожество, ты только и умеешь, что калечить своих соперников, ломать им кости и жаждать смерти врагов. Ты так тщеславен, что готов покончить с собой, лишь бы по тебе рыдали твои родные. Тебя пару раз предали, и ты решил, что имеешь понятие о боли и одиночестве. Тебя однажды заперли в темноте, и это дало тебе повод противопоставить себя всему миру. Прости, да что ты из себя представляешь? Вся твоя хваленая храбрость состоит в том, что однажды ты прошёлся по туннелю в скале, который мог остановить разве что слабонервного. А твоя сила? Ты её совершенно не достоин. Ты не хозяин её, а заложник. Она сделала из тебя преступника.
Алек не решался прервать этот поток обвинений, кстати, справедливых.
- Твоя судьба на редкость проста, - продолжал мужчина. – Опьяняющая власть силы превратила тебя в неконтролируемого безумца. Теперь твоя цель – вернуться в нормальное состояние. Но это возвращение тебе ничего не гарантирует, при первом же удобном случае ты вновь соскользнёшь в помрачение.
- Комуарт, - задумчиво сказал мальчик. – А ты мне поможешь?
- А зачем? Подумай, как ты уникален. Можешь гордиться собой.
С этими словами он встал и покинул хижину. Альган сидел, обречённо глядя перед собой. Слова Комуарта слишком задели его, но он не мог опровергнуть их. Он уже очень устал, чтобы задумываться над ними. Он лёг в постель и скоро заснул.
Утром учитель разбудил мальчика и позвал к костру, разожжённому перед домом. Алек вышел и сел на пороге, обхватив плечи руками. Ему было холодно. Недобро взглянув на Комуарта, он спросил:
- Ты и сегодня собираешься насмехаться надо мной?
- Ну что ты, - сказал мужчина, передавая ему миску с едой. – Я сегодня мирный. Можешь отомстить мне.
- Я так и поступлю, – ответил принц. – Ты весь пропитан злобой. Паарги выгнали тебя, вот ты и бесишься. Срываешь злость на мне. Всё вокруг заражаешь своей ненавистью.
Он умолк, занявшись завтраком.
- Это всё? – невинно спросил учитель. – Обмен мнениями можно считать закрытым. Ты ешь быстрее, потом мы отправимся в одно интересное место. Ещё более интересное, чем вчера.
Комуарт подмигнул мальчику и рассмеялся мягким ненавязчивым смехом. Подросток с удивлением смотрел на него. Комуарт был само дружелюбие, ни следа вчерашний мрачности.
Когда Алек закончил завтрак, они отправились куда-то вверх по реке.
- Ты не сердись не меня, - говорил мужчина. – Со мной иногда бывает подобное. Кстати, паарги вовсе не изгоняли меня. Я сам ушёл от них. Мне не нравился их дух, их фанатизм. Они очень любят преклоняться. Перед старшими учителями, перед собственной силой. Мне не по душе их иерархия. Я не люблю их методы.
- А какие у них методы?
- Слишком много ритуалов. И потом они уж больно долго обучаются. Растягивают этот процесс, как резину. Они не любят жизнь, свободу, презирают людей и не прощают им их слабостей.
- Ну, ты-то, конечно, не такой, - вставил Алек.
- Я намного ужаснее. Бойся меня. Чего это ты расслабился? Забыл, что вчера сотворил с тобой? Будь наготове.
Тем временем они подошли к подвесному мосту над рекой. Перебравшись на другой берег, они ещё некоторое время шли вдоль реки, потом направились под прямым углом к ней. Через полчаса пути они подошли к крутой скале, у подножья которой находился небольшой, в человеческий рост, треугольный вход в пещеру.
- Это что, повторение пройденного материала? – дерзко спросил Альган. – Ничего нового придумать не мог?
- Над тобой тяготеет страх, - ответил Комуарт. – Тебя не покидает воспоминание о Склепе. Ты боишься темноты, боишься потерять свободу. Я пытаюсь вылечить тебя.
- Ага, клин клином вышибаешь. Не пойду я туда. Какие ещё твари ждут меня там?
- Не бойся. Мы всего лишь возьмём одну вещь и пойдём дальше.
- Ну, так возьми её сам.
- Не могу, вещь тяжёлая. Кто же будет нести факел на обратном пути?
Он зашёл в пещеру и вернулся с деревянной палкой, обмотанной в промасленную ткань.
- Вот и факел, - сказал он. – Я держу там небольшой запас, чтобы с собой зря не таскать.
- У тебя разве есть ещё ученики? – поинтересовался мальчик.
- Господь миловал. Этой штукой, за которой мы пришли, я часто пользуюсь сам. Это особое оружие, оно тебе понравится.
Он зажёг факел от спички и отправился в пещеру. Заинтригованный Алек поспешил за ним. Минут десять они шли по узкому коридору, относительно которого наследник не разобрался: природный он или искусственный. Потом они остановились у небольшой деревянной двери, обитой железом. На ней висел замок.
- Уж не воров ли ты боишься? – удивился Альган.
- Братьев пааргов. Вот завистливые твари. Уже пытались выкрасть моё сокровище.
Комуарт повозился с замком и открыл дверь. Войдя, он некоторое время шарил внутри с факелом в руках, затем подросток услышал его яростный крик:
- Быть этого не может! Негодяи!
Алек бросился внутрь. За дверью оказалась миниатюрная пещера с высоким неровным потолком и почти круглым оконным отверстием, куда проникало немного дневного света. Комуарт стоял посреди этой природной кельи. Его дрожащие руки поникли вдоль туловища, огонь факела почти касался его одежды. Он был воплощённое страдание.
- В чём дело? – взволнованно спросил мальчик.
- Конец мне, - обречённо проговорил мужчина. – Теперь они доберутся до меня. Ну что ж, надо взглянуть судьбе в лицо.
- Подожди! – воскликнул Альган. – Какое оно? Может, оно куда-нибудь закатилось?
Выхватив факел у Комуарта, он бросился освещать им все углы.
- Нет, всё кончено, всё кончено, - твердил учитель, качая головой. – Пойду подготовлюсь к последнему поединку.
Сломленный, согбенный, он медленно вышел из кельи, и мальчик услышал его гневный крик:
- Твари!
Вслед за этим дверь захлопнулась.
Альган был так расстроен, что не обратил внимания. Он яростно отшвырнул факел, затушив его.
- Ну уж нет, - злобно прошептал он. – Нас двое. Нас не одолеть.
Он бросился к двери, толкнул её. Дверь не поддалась. Алек вновь ударил её, не успев даже испугаться. Безрезультатно.
- Так, - пробормотал он.
«Забыл он обо мне, что ли? – подумал он. – Хотя, понятно, такое потрясение.»
- Эй, Комуарт! – закричал он. – Дверь заклинило!
Прислушался – ни звука в ответ. Тогда он снова напустился на дверь, толкал её руками и ногами. Дверь слабо сотрясалась, и не больше. Но Алек расслышал слабое позвякивание металла и всё понял. Комуарт запер его! Обманул, завлёк и запер! Зачем, с какой целью?
Подросток, тяжело дыша, стоял перед дверью и не смел шелохнуться. Изматывающий ужас и паника владели им, и он боялся, что одним своим неосторожным движением навлечёт на себя гнев потусторонних тварей, обитающих во тьме.
- Что он задумал, что он задумал? – теряя голову от страха, прошептал Алек.
Подлость и вероломство паарга заставляли его дрожать от негодования, и ужас мальчика сменился яростью.
- Ах, он несчастный! – заорал он. – Похитили его секретное оружие! Ну подожди, сейчас я верну тебе твою пропажу! Воткну её тебе в глотку!!
Он накинулся на дверь, он вложил в удары всю свою немалую силу. Потом опустился на пол. Немного отдышавшись, он вспомнил о своём оружии – маленьком кинжале, сопровождавшим его всё время знакомства с Комуартом. Достав кинжал, он пробормотал:
- Как же я погасил факел? Додумался…
Однако в небольшое оконце проникало достаточно света, чтобы Алек, уже привыкший к темноте, мог разглядеть дверь. Поднявшись, он подошёл к двери и попытался хоть где-нибудь просунуть лезвие ножа между дверью и косяком. Тщетно, дверь так плотно прилегала к косяку, что мальчик не нашёл ни одной щели.
Ещё одно обстоятельство заставило Альгана совсем пасть духом. Если снаружи дверь имела лишь металлические вставки, то внутри она была целиком из металла.
- Вот и прекрасно, - в отчаянии пробормотал мальчик. – Здесь я точно не пробьюсь.
Он оглянулся на окошко, подошёл к нему. Отверстие оказалось таким узким, что в него смогла пройти только рука Альгана. Но отверстие это было узким концом воронки, широкая сторона которой имела два метра в диаметре, а за ней было разлито вольное белое небо. Глубина воронки была чуть более двух ветров. Свобода находилась не дальше каких-нибудь пяти шагов от мальчика, а он не мог сделать ни одного.
Несчастный узник метался по своей темнице. Вновь и вновь нападал на дверь. Он терзался от неизвестности, он кричал и проклинал Комуарта, чтобы дать выход своему бешенству. В конце концов он свалился на пол и не мог больше сделать ни движения.
«Не убить же он меня собрался, - думал он, переводя дух. – Может, опять проверяет. Надо быть спокойным.»
Однако это решение ничем не помогло ему. Он и так был уже не в состоянии больше изводить себя. Тревога, ярость и страх его утихли, и через некоторое время он заснул.
5
Какой-то резкий испуг разбудил его, и мальчик сел. Он крутил головой, пытаясь хоть что-то увидеть и понять, но вокруг была темнота, вязкая и густая, как смола. Алек на ощупь пробрался к окошку и пошарил рукой за ним в надежде, что Комуарт оставил ему еду. Он ещё не успел проголодаться, но его мучила жажда. Не найдя за окошком ничего, он пошёл в направлении двери. Толкнул её несколько раз и в отупении сел на землю.
В глубокой тишине он услышал редкие и нежные звуки падающих капель. Каким-то образом вода просачивалась в пещеру и падала вниз с её потолка или стен. Её было так можно, что она смогла образовать лужу. Алек понял это по звуку капель. Он сможет напиться! Осознание этого придало мальчику сил, и он пустился на поиски воды. Он долгое время безрезультатно сновал по камере, водя руками по неровным стенам, затем, наконец, ощутил под пальцами влагу и нашёл тщедушный ручеёк у самого пола, возле небольшой ниши в стене.
Воды, медленно собирающейся у края ниши, хватало лишь на то, чтобы смочить пальцы. Чтобы напиться, Алек потратил четверть часа. Но, тем не менее, это вернуло ему бодрость и ясность мысли. Мальчик пустился в размышления. Надо быть спокойным и копить силы, решил он, иначе следующий поступок Комуарта застанет его врасплох. Хотя усмирить свою ярость ему не удалось.
- Я отомщу тебе, - бормотал он уже в полусне. – Негодяй, подонок, лицемер… Как ты со мной обходишься! Ты, наверное, невзлюбил моего отца, а не мне отыгрываешься. Ничего, издевайся, сколько душе угодно. Я с тобой посчитаюсь.
Поворчав ещё немного, он опять заснул.
В этот раз, когда он проснулся, было совсем светло, в окно даже проникал белый луч раннего солнца. Алек встал, напился воды, прошёлся по склепу. Он снова поискал еду и снова ничего не нашёл. Тогда он, чтобы не волноваться, решил заняться упражнениями, как он делал, живя дома. После занятий он почувствовал себя лучше и ощутил приток уверенности. Это побудило его опять заняться дверью. Обследовав её при свете дня, он ещё раз убедился, что здесь он ничего не добьётся. Затем он опять сосредоточил внимание на окошке.
Каким непобедимым и долгоживущим оказывается иногда человеческое терпение. Альган не оставлял надежды выбраться, не добившись успеха ни в одной попытке. Он больше не давал волю чувствам, он спокойно и отрешённо ждал последствий своего заключения. Он не терял над собой контроля ни в этот день, ни в последующий. Но, каждый раз пытаясь найти еду и не находя её, он убеждался в том, что Комуарт решил убить его. За что? За какие проступки? Это было неведомо Алеку.
На четвёртый день мальчик заплакал. Его вновь одолел приступ бешенства, но Алек был уже настолько слаб, что не смог бесноваться. Он лишь приблизился к окошку и сел напротив него так, чтобы видеть небо. Из этого отверстия нельзя было разглядеть ни гор, ни деревьев, и Альган не мог даже предположить, на какой высоте он находится. Он видел ослепительные облака, прозрачные и широкие, величественно текущие по небосводу. Это спокойное и умиротворённое зрелище усыпляло подростка, он ощущал приятную невесомость. Печаль и смятение оставили его, он проникся покоем, который постепенно превратился в оптимизм и решимость. Это устойчивое чувство становилось всё сильнее, оно переросло в какую-то фанатичную убеждённость, и, повинуясь могучему импульсу, Альган вскочил и бросился к окну. Он вдруг понял, что оно вовсе не такое маленькое, и что через него можно пролезть. Алек протиснул в него сначала руки, потом голову. Он был словно в узкой каменной трубе, он ощущал мучительное давление и боль. Он кричал от страдания и напряжения, но ничего не слышал. Он целиком проник в отверстие, а оно всё не имело конца. Алек не понимал, как он мог так ошибиться относительно размеров окна, он даже не думал об этом. Он рывками пробирался вперёд и, наконец, вылез. Освободившись, он даже не оглянулся назад, а сразу кинулся к выходу.
Достигнув порога, он взглянул вниз и замер. Он был потрясён собственным поражением. Прямо под ногам мальчика уступами спускалась отвесная, голая стена скалы, и основания её не было видно из-за густого слоя облаков.
Алек даже не пытался понять, как он мог оказаться на такой огромной высоте. Убитый горем, он смотрел вниз и всё ещё не осмеливался поверить своей неудаче. Потом он перевёл взгляд вперёд и отпрянул. Не далее четырёх метров перед собой он увидел странный и неуловимо знакомый предмет, большой, мягкий и рыхлый на вид, зелёный, переплетённый множеством серых ветвей. Первые секунды мальчик не мог сообразить, что же перед ним, потом пелена спала с его глаз. Ну конечно, это же дерево! Обычное невысокое дерево, покрытое листвой. Но вот только каким образом оно приспособилось жить на скале кроной вниз?
Алек посмотрел вверх. Над головой его, на расстоянии трёх метров, нависал огромный неровный каменный карниз, с которого спускались пучки трав и зелёные ветви кустарника. Карнизу не было видно края.
«Где я? – недоумевал наследник. – Что это за местность? Что это за мир? Как такое возможно?»
Он снова перевёл взгляд вперёд, увидел далёкую неровную линию горизонта, увидел горы и деревья, и его осенило. Нет, с миром ничего не произошло, несчастье стряслось с ним, с Алеком. На высоте пяти метров он стоял на потолке круглого отверстия в скале, он висел вниз головой.
Приступ ужаса оглушил мальчика, свет померк перед его взором. Альган ощутил мучительное давление, его атаковал яростный шум, и лишь огромным усилием воли принц вырвался из кошмара.
Он вскочил и начал озираться по сторонам. Он по-прежнему был в склепе, пережитое приключение оказалось страшным сном. Поняв это, Алек рассмеялся, потом затих, обхватил голову руками и уставился на белый проём окна. С тех пор, как Комуарт запер его в пещере, мальчик не видел снов, он слишком уставал за день. Сегодняшний же его кошмар говорил о том, что в Алеке произошли изменения в худшую сторону. Перед ним вновь открывались глубины душевного помрачения.
- Какая теперь разница… - угрюмо пробормотал узник.
Обняв себя за плечи, он опустился на землю. Он не хотел снова заснуть, его пугала возможность пережить подобное потрясение заново.
Сон одолевал подростка, и тот несколько раз вскидывал голову, цепляясь за уплывающую реальность. Через пару минут он был сломлен, он заснул, сидя спиной к каменной стене, со сложенными на груди руками.
Перед ним, как белая луна в ночном небе, висело круглое отверстие. «Опять!» – горькая тревожная мысль ударила сознание Алека и вмиг потухла. Он двинулся к окну. Он преодолел его без прежних трудностей, и даже не заметил этого. В один миг из пещеры он перенёсся на свободу.
Деревья, далёкие горы, сухая земля – всё было повторением прошлого сна. Альган некоторое время рассматривал пейзаж, потом его вниманием завладело дерево, растущее неподалёку. Мальчик ринулся к нему, он закружил среди его ветвей, словно шустрая птичка. Все его страхи и сомнения были сметены бурным натиском веселья и свободы. Покинув гостеприимную чащобу листвы, он взмыл к облакам. Он метался на просторе, как неспокойный дух, падал к земле стремительно, будто метеорит. Счастливый, свободный, он сновал и кружился, заходясь от восторга.
Вдруг он заметил огонь среди деревьев. Жёлтая дрожащая точка привлекла его, он направился к ней. Костёр был разожжён неподалёку от выхода из пещеры, откуда начал свой полёт Алек. Возле костра сидел Комуарт, и, увидев его, мальчик нырнул в кусты, будто мужчина мог заметить его.
- Это же сон! – вдруг вспомнил он. – Мне нечего бояться.
Он выплыл из кустов и завис напротив лица Комуарта. Тот сосредоточенно смотрел в костёр, лицо и фигура его были скованы странным напряжением. Внезапно он заговорил. Алек шарахнулся в сторону от звука его речи.
- Ну что, нашё моё оружие? – спросил Комуарт.
«Оружие? - подумал принц. – Будь ты проклят со своим оружием! Так я и поверил, что оно там было!»
Он распалялся всё больше и больше. Перед ним был его страшный враг, к которому наследник пылал такой ненавистью, что даже забыл, что это всего лишь сон. В результате своих беснований он потерял чёткость сна, вокруг стало темно, и Альган ощутил себя насекомым, зажатым между ладонями. Вновь со страшным усилием одолев тиски, он проснулся.
- Будь ты проклят! – в сердцах выругался он на Комуарта и поднялся.
Встав напротив окна, он скрестил руки на груди и задумался.
Ах, как хорош оказался этот его сон! Сколько блаженства и восторга подарил он Алеку. Подросток грустно улыбался, на глазах его показались слёзы. Минуту он сдерживал себя, а потом разрыдался, как слабый ребёнок. Он сел на пол, обхватил голову руками и отдался своему чувству. Его слёзы не были слезами тоски и страха смерти. Алек столкнулся, и уже не впервые, с чем-то неведомым, что раньше пробуждало в нём лишь тревогу и смятение, а сегодня поразило своим великолепием, своей фантастичностью. Это новое, неописуемое чувство заставляло мальчика и содрогаться от ужаса и трепетать от радости ожидания чуда. Переживание наследника было так велико, что он не мог целиком постичь его. Прекрасное, могучее, пугающее, сверхъестественное, оно переполняло его и разрывало на части. Альган пребывал в состоянии аффекта, он ни о чём не мог думать. Он наслаждался своей мучительной тоской, он был ближе к помрачению, чем когда-либо.
Тем временем чей-то голос надрывался, пытаясь привлечь его внимание.
- Алек! Алек! – неслось из оконного отверстия.
Наконец, подросток услышал зов. Он затих, прижавшись к полу и устремив взгляд к окну. Света туда больше не проникало, но Альган быстро понял, почему. Чья-то голова заслоняла собой проём.
- Алек, слышишь меня? – звал человек. – Это я, Комуарт! Где ты?
- Здесь я, - глухо ответил мальчик.
Он был вне себя от радости, что видит Комуарта, но одновременно его снедал гнев огромной обиды.
- Ты пришёл освободить меня? – спокойно спросил он, между тем рука его шарила по холодному камню пола в надежде отыскать оружие.
- Да, - ответил учитель. – Ты выполнил свою задачу, и я заберу тебя отсюда.
Тем временем пальцы Алека наткнулись на ледяную сталь кинжала.
- Задача? – произнёс наследник и встал. – Какая? Задача умереть от голода? Задача сойти с ума?
С каждым словом он приближался к окну.
- Я потом тебе всё объясню, - сказал Комуарт.
- Ладно! – крикнул мальчик и судорожно рванулся к окну.
Чётким и молниеносным движением он выбросил вперёд, в окно, правую руку с кинжалом. Реакция Комуарта была изумительной. Каким образом сумел он избежать удара, Альган не понял. Осмотрев кинжал, он увидел на нём лишь тонкую полоску крови.
- Послал же бог ученика, - со смехом сказал мужчина. – Злого, жестокого, истеричного. Как наследник престола может быть таким психопатом? Значит, не рад ты мне? Ну, я пошёл.
Подросток увидел, что тень, перекрывающая поток света, исчезла. Встрепенувшись, Алек закричал: «Нет!». Его яростный крик вызвал гулкое эхо, которое быстро затихло. Появление Комуарта, а затем его уход добили паренька, и он упал без сознания.
Обморок его длился очень долго. Когда мальчик пришёл в себя, уже начинало смеркаться. Он поднялся и, шатаясь, как одурманенный, подошёл к двери. Без усилий открыл её и вышел в коридор. Альган не понимал происходящего, не отдавал себе отчёта в том, что, наконец, свободен. Выбравшись из пещеры, он направился по знакомому уже пути обратно к хижине. Тем временем стало совсем темно, однако мальчик не терял дорогу. Твёрдая уверенность в правильности пути не покидала его, будто кто-то тащил его за собой.
Возле дома Комуарта он был глубокой ночью.
6
При встрече Комуарт не сказал Альгану ни слова. Молча подал ему миску с едой, потом помог ему раздеться и уложил спать. Было ясно, что он, несмотря на свои жестокость и вероломство, понимал, насколько ужасно положение мальчика. И поэтому в течение двух последующих дней примерно заботился о нём. Они совершенно не общались.
Алек постоянно лежал на кровати, он был так слаб, что не мог ни о чём думать. Единственное, чего он желал, это уйти от Комуарта, подняться и бежать, бежать не разбирая дорог. Его ненависть к этому человеку была мучительной, обжигающей. Мальчик не боялся его, не опасался больше за свою жизнь и не оплакивал свои страдания. Ненависть перемолола все остальные чувства, она губительной плёнкой затянула душу наследника и не позволяла ей воспрянуть. Не давала Алеку понять бесценность умения, которым он овладел.
Когда мальчик решил, что силы его окрепли, он приготовился к побегу. Он стал терпеливо ждать момент, когда его учителя не будет дома. Но тот словно читал его мысли и надолго из хижины не отлучался.
Заметив нервозность ученика, он спросил:
- Уж не бежать ли ты собрался? Если так, то я против. Наше общение только началось.
- Да на что я тебе нужен?! – зло крикнул Алек. – Найди себе кого-нибудь другого! Я тебя ненавижу! Предатель, убийца!
Мужчина остановился напротив него.
- Да ты пойми, - проникновенно сказал он. – За пять дней я научил тебя тому, чему паарги обучаются лет по десять.
- Чему ты научил меня? Видеть бредовые сны?
Комуарт развёл руками.
- Не верит! – воскликнул он. – Вот увидишь, этой же ночью ты всё поймёшь.
- Последние три дня ничего не было, - заметил Алек.
- Ещё бы, ты был так истощён. Но я имею ввиду не физическое истощение от голода, а нервное, до которого ты довёл себя сам.
- Неужели была необходимость доводить меня до этого? – ядовито произнёс наследник. – Зачем было издеваться надо мной?
- Так надо, - серьёзно ответил учитель.
Комуарт оказался прав, в ту же ночь мальчик вновь увидел свой сон. Алек всплыл над хижиной, как лёгкий дым, закружился между ветвей деревьев, устремился к небу, сияющему серебряной парчой облаков и светом полной луны. Могучие потоки воздушных масс стали вокруг него плотными, как вода. Переливающиеся тусклым светом кроны деревьев слились в подвижный клочковатый ковёр, рассекаемый узкой лентой белой реки. Алек летел быстро, холодные хлопья облаков мелькали мимо него. Гранёные горные вершины с чёткими тенями чередовались перед его взором, прозрачные пряди облаков иногда скрывали землю.
Упоённый счастьем, Альган рассмеялся, и это разбудило его. Радостно возбуждённый. Он больше не мог уснуть в ту ночь. Он вышел из дома, лёг на поляне перед ним и поднял взгляд к небу.
- Нет, это не просто красивый сон, - пробормотал он. – Я, действительно, чему-то научился. Да, но какой ценой!
Он задумался и с удивлением обнаружил, что в душе его больше нет злости на Комуарта. Ведь если бы не его жестокие действия, Альган не постиг бы этого завораживающего чувства, этой свободы, лёгкости. Уникальная способность, которой он овладел, была бы для него недоступна. Более того, когда мальчик подумал, что Комуарт мог поступить с ним иначе, пожалеть его в ущерб его нынешнему состоянию, он содрогался. Теперь, обладая своим новым качеством, он не мог понять, как раньше жил без него. Что это была за жизнь!
Лёжа на земле лицом к небу, Алек тихонько смеялся. Он чувствовал себя всемогущим. Что значила его физическая сила по сравнению с тем, что умел он теперь?
Постепенно успокаиваясь, он начал задаваться вопросами по поводу своих полётов. Поскольку сам ответить на них он не мог, он решил дождаться пробуждения Комуарта. Мальчик встал и спустился к озеру перед водопадом.
Струи водопада сверкали серебром в лунном свете, и, казалось, будто огромные невидимые руки перебирают и заплетают седые волосы скалы.
Алек сел на острые камни у озера и зачарованно уставился на ледяную лунную феерию. Тонкие стремительные сияющие пряди, хаотично меняющие друг друга, целиком овладели его вниманием. Он увидел, как они, словно повинуясь призыву общего разума, превратились в высокий прозрачный храм со множеством шпилей, окон, тонких башенок и галерей. Храм колебался менял очертания, он был зыбким, но вместе с тем и кристально чётким. Алек в полном безмолвии созерцал это явление, он ни о чём не думал и ничего не ощущал, кроме странного одиночества перед лицом тайны.
Внезапно Альган очнулся и увидел, что уже совсем рассвело, а с вершины скалы вьётся слабый сизый дымок. Мальчик встал, потянулся и отправился к домику.
Комуарт встретил его молчанием. Он уже успел приготовить еду и жестом пригласил ученика приступить к завтраку. Поев, наследник решился заговорить. Учитель тотчас перебил его:
- Если ты надеешься, что я буду давать тебе объяснения, то тебе лучше сразу же свалить от меня и податься к этим праведникам – пааргам. Они любят поговорить. А на меня не рассчитывай.
- Почему? – поинтересовался Алек.
- Тебе не достаточно того, что ты и так всё прекрасно делаешь? Зачем засорять мозги? Ты всё равно не поймёшь и не сможешь правильно применить эти знания. Ты слишком юный. Потом всё само придёт к тебе, и, возможно, без посторонней помощи.
Он пошевелил палкой угли в костре и продолжил:
- Твоё новое знание, безусловно, очень интригует тебя, оно целиком захватило тебя. На остальное тебя просто не осталось. Так что посвяти ему ночи, а дни оставь мне. Я найду, чем их заполнить.
- И что же это?
- Я собираюсь обучить тебя тому, что паарги называют целительством. Подобные знания тебе очень пригодятся. Так что давай сосредоточимся на них и оставим в покое твои безумные сны.
* * *
Наконец для Алека начался нормальный процесс обучения. Каждое утро учитель брал его с собой в горы и во время путешествий рассказывал ему о свойствах различных растений, о составе того лили иного препарата.
Однажды вечером после дневного похода они отдыхали у костра.
- То, что я рассказываю тебе, является достоянием всего клана, не только пааргов, - объяснял Комуарт. – Наши люди очень давно открыли для себя эти тайны, которые помогли клану в его войнах, в его адаптации к тяжёлым условиям. Некоторые препараты являются наркотиками, подавляют волю и изменяют психику и даже память. Какие-то полностью удаляют боль. Есть бальзам, способный быстро заживлять раны, ожоги и другие увечья. Врачи клана бились над ним несколько десятилетий в прошлом веке. И, наконец, он им открылся. Сегодня мы займёмся им, все его компоненты я уже собрал. Я считаю его одним из самых важных тайн клана, и начнём мы именно с него.
Оставшийся вечер и вся ночь были посвящёны этой задаче. В кровать Алек отправился на рассвете.

Прошло два месяца. Дни мало чем отличались друг от друга, но были заполнены до краёв. За это время наследник успел выучить состав десятка препаратов и изготовить их. Вслед за этим Комуарт стал обучать его различным пассам, способным снимать боль, останавливать кровь, передавать энергию пациенту, поддерживать его жизнь.
Занятия настолько захватили Альгана, что он не замечал течения времени. Лето кончилось, погода стала холодной.
Демке, братья, народ, все прежние чувства и интересы утратили былую яркость. Алек почти не вспоминал о них, погружённый в процесс саморазвития. Ночью – полёт, поднимающий его к звёздам. Днём – упражнения, помогающие усовершенствовать свои силы. Алек уже не мог остановиться. Неведомое всё дальше уносило его от дома, закружив в танце смерча.
Иногда в своих ночных путешествиях. Альган отваживался посещать город Лун. Он пытался найти то, что связывало его с Демке, но не испытывал ни тоски по оставленному другу, ни ревности к его увлечению своей девушкой. Демке не мог быть вечным спутником принца на его устрашающем пути. И Альган готовился к одиночеству.

Однажды чёткий распорядок жизни Алека был нарушен. Комуарт не стал будить его рано, как делал это обычно, а дождался, пока мальчик сам проснётся. Как только он поднялся, учитель обратился к нему:
- Тебе не надоело торчать на одном месте?
- А у меня есть выбор?
- Да, и его тебе предлагаю я. Мне надо по делам в один город в этой стране, в Китае. Город совсем недалеко, и наша поездка займёт всего три дня. Я решил, что нет нужды оставлять тебя здесь одного.
- Я согласен, - ответил Алек.
- Тогда помоги мне собраться.
На сборы ушло не больше четверти часа. Комуарт и его ученик запаслись провизией, затем паарг достал из какого-то тайника деньги.
- Большой мир диктует свои условия, - прокомментировал он. – Надеюсь, у тебя нет проблем с китайским языком?
- Надеюсь, - лаконично ответил мальчик.
Они покинули дом и стали быстро спускаться по склону.
- Комуарт, твой конь! – воскликнул Алек. – Он тут!
- Ах, как это мило с его стороны, - сказал мужчина. – Бережёт наши ноги.
- А где он был всё это время? – спросил ученик. – Я его не видел.
- Он не мебель, чтобы стоять, где поставили, - ответил паарг. – Ну что, попробуешь залезть на него без моей помощи?
- Нет уж, - мальчик засмеялся. – Ты первый.
Мужчина оседлал коня, затем помог подростку сесть впереди себя, и они тронулись в путь.

Несмотря на то, что Альган был уже довольно давно знаком со своим учителем, он всё никак не мог составить о нём определённого мнения. Комуарт был непостижим, его поступки нельзя было предугадать, его личность постоянно ускользала от понимания. Он был тенью самого себя, он обладал изменчивостью небес. Его мрачность превращалась в детскую наивность или раздражающую весёлость, чтобы затем исчезнуть в глубинах непререкаемого спокойствия.
Эта особенность Комуарта раньше злила наследника, но сейчас Алек не испытывал ничего, кроме умиротворения. Он верил в Комуарта, как в свою судьбу. Он больше не боялся его. Так как понимал, что поступки учителя не являются коварными, подлыми и злонамеренными. Это всего лишь методы, жестокие, но зато очень эффективные. И пусть Комуарт действует, как сочтёт нужным, он больше не застанет Алека врасплох, не сумеет спровоцировать его на ярость и отвращение к своей личности.
Голос мужчины вывел мальчика из задумчивости.
- Ты, я вижу, опять расслабился. Помнишь, я уже предупреждал тебя против этого?
Мальчик нахмурился.
- Когда?
Комуарт усмехнулся.
- Как ты можешь доверять мне после всего того, что я с тобой сделал? – спросило он. – Смотри, не пожалей о своей наивности.
Алек испугался не на шутку, он понял, что паарг предупреждает его.
- Ты собираешься опять чему-то научить меня? – спросил он.
- А разве я что-то умею? – произнёс его спутник.
«Так я тебе и поверил», - подумал наследник, но сказать вслух не решился. Он вскоре сумел побороть свою тревогу. Он вспомнил собственные клятвенные заверения не отступать и всякую беду встречать лицом к лицу. Это приободрило его.
«Ну что ж, посмотрим, - думал он. – Фантазии у тебя много. Так что придумай что-нибудь поинтереснее на этот раз.»

Не доезжая до пограничного селения, Комуарт и его ученик спешились и оставили коня.
- Можешь за него не волноваться, - говорил мужчина. – Он о себе позаботится. Он приспособлен к этому миру не хуже меня.
За полчаса путники добрались до первой деревеньки, отдохнули там и пешком отправились во владения Большого мира.
Поздним вечером Альган и его учитель прибыли в ближайший городок, с трудом способным выдержать даже самую незначительную критику. Несколько невысоких домов терялись в темноте, их присутствие выдавалось только редким светом из окон. Узкие неасфальтированные дороги были пусты.
- Покинутое село, - констатировал Комуарт. – Неужели мы так и не найдём ни одного открытого заведения, где можно было бы перекусить? Меня вовсе не радует перспектива быть голодным до утра.
- А то и целых четыре дня, - ввернул Алек, намекая на своё заточение.
- Не пугай меня, дитя. Разве завтра выходные?
Он остановился и принялся крутить головой.
- Интуиция и обоняние подсказывают мне, что забегаловка там, - возвестил он, махнув рукой в черноту. – Пошли.
Он ринулся в направлении, известном только ему одному. Мальчик покорно побежал за ним.
7
Комуарт не ошибся: через десять минут они увидели одноэтажную хибару, освещённую с улицы светом двух электрических ламп и имеющую незатейливую вывеску с иероглифами. Дверь заведения была открыта, из неё шёл острый запах какого-то специфического блюда.
- Как же ты учуял запах за три квартала? – подивился Алек.
- У меня нюх гораздо острее твоего, - ответил учитель. – Я ведь охотник, мне нужно вовремя учуять добычу. В данном случае в этом кабачке нас действительно ждёт добыча.
Они вошли в дверь и оказались в полутёмном помещении с несколькими столами и неизменной стойкой. Хозяин заведения был невысоким китайцем лет сорока, худым и меланхоличным. Взглянув на посетителей пустым взглядом, он повернулся к ним спиной и начал что-то переставлять на полке. Кроме него в баре было ещё четверо мужчин. Двое из них, крепкие молодые парни, сидели за одним столиком и тихо переговаривались. В другом конце салона расположился сухой старичок с длинными усами, а чуть поодаль от него сидел хорошо одетый полный мужчина, наверное, заезжий торговец.
Алек неспеша разглядывал посетителей бара, пока учитель заказывал еду. Получив из рук продавца тарелки. Комуарт подошёл к одному из столиков и сел. Мальчик устроился рядом.
- Не бывал ещё в подобном заведении? – тихо спросил паарг.
- А что в нём такого? Обычная забегаловка?
- Очень надеюсь, что со временем твоё мнение не изменится.
- Почему?
Комуарт в тревоге обернулся.
- Я не впервые здесь, - ответил он. – Однажды, когда я пришёл сюда по своим делам, меня угораздило наступить на хвост местным бандитам. Я потерял осторожность и наделал глупостей.
- А в чём дело? – заинтересовался Алек.
Слова учителя встревожили его, но не настолько, чтобы он забыл прежнюю уловку Комуарта с его похищенным оружием.
- Долго рассказывать, - Комуарт махнул рукой. – Скажу лишь, что этот городок тоже имеет своих невидимых хозяев, вроде посёлков, которые находятся под властью клана.
- Что ж, - Альган ухмыльнулся. – Неплохая история. Блефовать ты умеешь.
Комуарт тяжело посмотрел на него.
- Ох, если бы,.. – произнёс он.
- Ладно, раз здесь так опасно, зачем ты взял меня с собой? – веско спросил наследник.
- Эти люди редко здесь появляются. Потом, сейчас не их время, да и в этом месте меня никто не знает и не ждёт. Однако ешь быстрее, да идём отсюда. Мне не нравится взгляд бармена.
Алек, хоть и не желал поддаваться влиянию учителя, тотчас всё смёл с тарелки, и через минуту они покинули заведение.
- Мы идём к одному моему другу, - объяснил Комуарт по пути. – Он живёт на другом конце этого городишки.
Некоторое время они спокойно брели по ночному тихому городку, но вскоре их внимание привлекли мигающие яркие точки далёких фонарей.
- Как же так? – произнёс Комуарт. – Что за день сегодня такой? Похоже, мои старые недруги.
- Ага! – подхватил Альган. – Ты, всегда такой предусмотрительный, вдруг так оплошал. Полез в самое пекло, да ещё и наследника престола впутал!
Учитель пропускал его колкости мимо ушей и тревожно вглядывался в чёрную даль, где исчезли огни фар.
- Кажется, я обознался, - с облегчением прошептал он. – Идём скорее. Забудь свои гнусные домыслы и следуй за мной.
Они быстро пошли вперёд, держась домов одной из сторон улицы. Внезапно учитель замер, прикрывая собой Алека, и тотчас в лицо им хлынул белый свет фонарей в руках поджидающих их бандитов. Несколько человеческих фигур, шатаясь в этом резком свете, медленно направились к ним.
- Уходи скорее, - шёпотом приказал Комуарт мальчику. - У нас свои дела, и я не хочу, чтобы ты пострадал.
- За кого ты меня принимаешь? – возмутился принц. – Я не бросаю друзей в беде, даже таких вероломных, как ты.
Паарг не отвечал, он застыл, как острый и монолитный обломок скалы. Бандиты, приближаясь. Что-то громко говорили, и Алек не мог разобрать их скорой речи, он был не особо силён в их языке. Учитель в ответ на их нападки хладнокровно спросил:
- Что вам от нас нужно? Я ничего не знаю.
Как и следовало ожидать, его возражение отнюдь не остановило нападавших. Их руки проворно скользнули внутрь курток, и Алек увидел, что все они вооружены, но, к счастью, лишь ножами.
Комуарт не стал больше ждать и первым набросился на ближайшего из бандитов. Завязался поединок, равного которому мальчик прежде не видел. Он и не подозревал, что его учитель такой превосходный боец. Однако сомнение угнетало принца, он не мог отделаться от мысли, что всё подстроены, а бандиты лишь сообщники его каверзного учителя.
Но вот один из парней упал, и подросток увидел, что человек терзается в предсмертных судорогах. Бросившись к нему, Алек увидел, что лицо его разбито, и осколки кости, должно быть, проникли в мозг.
Человек умер раньше, чем Альган понял всё это. Вскочив, мальчик в панике огляделся. Нет, сообщников не убивают таким безжалостным способом лишь для того, чтобы придать происходящему облик правдоподобности. Комуарт не лгал и ничего не подстраивал.
Прижавшись спиной к стене дома, мальчик смотрел на бой учителя с бандитами и гадал, броситься ли к нему на помощь или остаться в тени, чтобы в выгодный момент нанести удар с тыла.
Вдруг Комуарт, уже выбиваясь из сил, крикнул ему на языке клана:
- Идиот малолетний, убирайся отсюда!
Алек не шелохнулся. Тогда учитель кинулся в сторону от огня фар и скрылся в темноте, уводя за собой нападавших и, тем самым, спасая ученика. Но он просчитался: за ним побежали четыре парня, а трое негодяев всё же остались, заметив подростка.
- Хватайте его! - приказал один. – Если тот сбежит, мы разделаемся с этим.
Все трое двинулись на подростка. Он приготовился дать им отпор. Никогда ещё не доводилось ему драться со взрослыми людьми. Но, как только один из бандитов бросился на него, мальчик ответил ему такими ударами, что мужчина вынужден был отступить.
- Вот зверёныш! – воскликнул он. – Ловите его, одному его не одолеть!
Парни стали окружать маленького врага, и Альган понял, что вряд ли продержится долго. Если, конечно, ему не поможет его ярость, которая так часто делала его победителем в битвах со сверстниками.
Когда его окружение сомкнулось, он ринулся в бой. Он оказался проворнее своих противников, и, выскользнув из их рук, бросился в темноту. Он уже чувствовал себя свободным, когда тяжёлая боль опрокинула его, и он потерял сознание.

* * *
Крупные ледяные капли, резко прошивавшие тьму, хлестали подростка по лицу и принуждали его уклоняться от ударов. Алек медленно приходил в себя, густая тьма перед его глазами поредела, сменилась множеством цветных пятен. Рябая мозаика из ярких клякс приняла вид чьего-то лица, и наследник узнал одного из бандитов. Парень брызгал ему в лицо водой. Увидев, что пленник очнулся, он что-то громко сказал на своём языке. Альган не понял его речи; голова мальчика раскалывалась от боли. Он пошевелился и ощутил, что стоит спиной к какому-то столбу и крепко привязан к нему. Он попытался поменять положение, но это ему не удалось. Его враги приняли во внимание его силу, и позаботились о том, чтобы Алек не мог оказать никакого сопротивления.
Тот бандит, что привёл его в чувства, наклонился к нему и отчётливо произнёс:
- Где твой отец?
- Он мне не отец, - ответил мальчик. – Откуда мне знать, где он?
- Не ври мне, - предостерёг его парень и дал ему лёгкую пощёчину. – Говори, где он.
- Проклятье! – взвился Алек. – Откуда я знаю? Он передо мною не отчитывается.
- Где ваш дом?
- В горах.
- Вот ублюдок! – разозлился мужчина и ударил его кулаком в лицо. – Ты что, не понимаешь, что твоя жизнь уже кончена, и вопрос лишь в том, как мучительно ты умрёшь? Помощи ждать неоткуда, никто не знает, что мы здесь.
Альган усмехнулся, он был перемазан кровью, но улыбка его отнюдь не стала жалкой от этого. Она казалась издевательской и угрожающей.
- Мой отец – ясновидящий, - заявил он. – Его, знаете ли, трудно спровоцировать. Найдя меня живым, он, может быть, отпустит вас. Но если я буду мёртв…
- Какой героизм, - глумливо сказал бандит. – У тебя ещё хватает смелости рассказывать нам сказки. Ты не принимаешь нас всерьёз? Ну что ж, придётся помочь тебе в этом.
Он отошёл от мальчика, и тот увидел, что находится в небольшом грязном помещении без окон, очевидно, в подвале. Над головой пленника висела тусклая лампа – единственный источник света. Благодаря ей Алек смог разглядеть, что парень возится у тумбы или стола у одной из стен помещения. Спустя полминуты он приблизился к мальчику. В руке он держал предмет с острым окончанием, раскалённым докрасна.
- Это паяльник, - сказал бандит. – Говори, где ваш дом, не то узнаешь такую боль, которая будет преследовать тебя всю жизнь.
- О, вы оставите мне жизнь! – воскликнул мальчик.
- Говори!
- Нечего мне говорить! – дерзко ответил Альган, не выдавая своего ужаса.
Он с трудом сдержался от паники, когда садист двинулся на него. «Как же быть? – лихорадочно думал он. – Неужели Комуарт допустит это?»
Пылающий наконечник коснулся его груди. Боль была чрезмерной. Альгану казалось, что она прожигает в его теле дымящиеся отверстия, рвёт его нервы, дробит суставы. Пламенными потоками проносится по его телу. Только сейчас он познал настоящую боль. Она казалась ему вечной, но уже спустя секунду потухла в тумане обморока.
Мальчика снова привели в чувства.
- Теперь ты будешь отвечать? – наседал бандит.
- Мне нечего сказать, - еле слышно говорил Алек.
- Продолжай, - приказал второй бандит из темноты.
Альган закричал в отчаянии. Его ужас перед болью был настолько могучим, что парализовал подростка. Но это длилось лишь пару секунд, а затем страдание, ставшее непосильным, странным образом отрезвило Алека. Он больше не мог быть испуганной и затравленной жертвой. Он мгновенно осознал, что никакие мольбы не разжалобят двух ублюдков, и никакие вопли не остановят горящего металла, направленного в его грудь. И он замолчал. Его ждали небывалые муки, но ничто не могло заставить его испытывать ужас перед ними. Он предельно контролировал себя, он почти ликовал.
Паяльник снова коснулся его кожи, но Алек вдруг сумел вызвать свою ярость. Внезапная, как взрыв, она мгновенно овладела им, и он совершил непостижимое: он вцепился в своего мучителя. Как он мог это сделать, ведь руки его были по-прежнему связаны за спиной? Он не задумался над этим, его трясло от возбуждения, и он не знал, что происходит, и что он творит. Он не отпускал своего врага, не давал ему отступить и на шаг. Он чувствовал его всем телом, срастался с ним через расстояние, проникал в него и передавал ему свою боль. Сам он уже не ощущал её, словно он вся перетекла в его мучителя по невидимому каналу, установленному Алеком.
Человек, всё время сидевший в темноте, удивлённо поднял голову, когда раздался крик его напарника. Тот стоял спиной к нему и закрывал своим телом мальчика. На первый взгляд в его позе не было ничего особенного, но затем второй бандит увидел, как его сообщника вдруг качнуло. Тело его утратило равновесие, но он не упал. Он стал похож на странную скульптуру со смещённым центром тяжести. Несколько секунд его тело сохраняло своё положение, потом по нему начали одна за другой проходить волны судорог.
- Эй, что с тобой? – испуганно воскликнул наблюдатель.
Он встал, приблизился к другу и заглянул ему в лицо. Печать крайнего физического страдания и ужаса лежала на бескровном лице парня. Бандит коснулся его, и он упал ему под ноги. Его друг присел к нему, схватил его за плечи и встряхнул. Он хотел звать напарника, но уже понял, что он мёртв. Тихо бормоча под нос ругательства, парень встал и взглянул на пленника. Альган был без сознания, но бандит не стал сразу приводить его в чувства. Он был огорошен необъяснимой смертью друга, и некоторое время ничего не мог предпринять. Сев на прежнее место, он задумался. Потом произнёс:
- Ладно, это дела не меняет.
Встал и приблизился к Альгану. Тот уже сам пришёл в себя и поднял к нему бледное лицо.
- Похоже, один из вас выбыл, - злорадно пробормотал принц.
Мужчина размахнулся и ударил его по лицу. Прошептал проклятие, так как, похоже, опять вырубил свою жертву, и наклонился, чтобы взять паяльник из рук мёртвого товарища.
Алек ощущал его, как своё собственное тело. Это состояние проникновения в другого человека было и мучительно, и приятно. Мучительно тем, что совершенно незнакомо, а приятно оттого, что Альган чувствовал себя намного сильнее и свободнее. Он мог повелевать человеком, согнувшимся у его ног над телом погибшего. А это была власть, не сравнимая ни с чем. Тело бандита было теперь его собственностью, разум этого ущербного, недалёкого существа подчинился воле наследника без малейших колебаний. Китаец выпрямился и с животным ужасом посмотрел в лицо мальчика. Тот не без удовольствия отметил, что его жертва осознаёт своё положение. И заставил парня развязать его.
Бандит быстро справился с верёвкой, и Альган рухнул. Его враг затряс головой, он освобождался. Подросток же чувствовал себя обессилевшим, и на вторую попытку завладеть этим человеком его уже не хватало. Тогда он вскочил, схватил с пола паяльник и воткнул его в горло врагу, ещё не вполне успевшему вернуться в норму.
Закрыв руками уши, чтобы не слышать хрипов убитого им человека, Алек бросился в угол комнаты и упал. Его выворачивало наизнанку от ужаса и отвращения, и он кричал, чтобы заглушить стоны. Потом его стошнило.
Через полчаса покоя мальчик поднялся и стал искать дверь. Он нашёл её спустя пару минут, снял задвижку и выбрался из подвала на лестницу. Преодолев её, он оказался на свободе и быстро пошёл прочь от места своего заключения.
Было раннее утро, уже рассвело, но у Алека до сих пор было темно перед глазами. Он шёл наугад, его носило из стороны в сторону. Наконец, он упал и не мог больше пошевелиться.
8
Через какое-то время Комуарт подобрал своего злополучного ученика. Он посадил Альгана в машину, на которой приехал за ним, и повёз его домой.
Мальчик тихо лежал на заднем сидении, он чувствовал себя разбитым. Но никакие потрясения и боль не шли в сравнение с тем, как измоталась его душа. Он был потрясён убийствами, которые совершил, он боялся даже думать о них. Он действовал тогда непостижимым для себя образом, и тайна его силы казалась ему страшнее этих убийств.
- Ты уже пришёл в себя? – спросил Комуарт, отвлекая его от тяжких дум.
- Не знаю, - сурово ответил Алек. – Скажи, это был твой очередной урок?
- Да, что же ещё?
Алек приподнялся на своей лежанке.
- Так всё было подстроено. Но почему ты позволил мне убить твоих людей?
- У меня не было сообщников, - ответил учитель. – Я не врал тебе. Ещё когда тебе не исполнилось и восьми лет, я уже готовился к тому, чтобы обучать тебя. Так хотел Ритера. Пещера с железной дверью возникла в то время. Немного позднее я схлестнулся со здешней бандой, они считали меня своим. Потом я выдал их местным властям, а также похитил некоторые документы, компрометирующие главаря. И всё только для того, чтобы стравить тебя с ними.
Потрясённый Альган слушал и не мог поверить. Какая безжалостность, какой тонкий и жестокий расчёт.
- Ну, не вини меня в подлости, - произнёс Комуарт. – Все мои каверзы, направленные против этой банды – ничто по сравнению с тем злом, что причиняет она другим людям. Мы достойно наказали этих мерзавцев, как ты считаешь?
Некоторое время оба молчали. Алек признал правоту учителя, но было ещё кое-что, не дававшее ему покоя. Наконец он решился:
- Что я сделал с ними, Комуарт? – спросил он.
- О! – мужчина усмехнулся. – Как блестяще это у тебя вышло. Даже я не ожидал. Твой гнев, поистине, способен испепелять.
- Но каким образом?! – почти закричал Альган.
- Я не могу ответить тебе. Ты это умеешь, и всё. Скажу только: единственные твои друзья – это гнев и ярость. Они помогают тебе. А любовь, радость, печаль, страх – всё уносит твои силы. Незавидное состояние. Твоя жизнь будет просто кошмарна. Так не уметь контролировать себя. Представляю, что произойдёт, когда ты влюбишься. Это будет фейерверк, пожар, который спалит вас обоих дотла.
- А что же мне делать?
Комуарт пожал плечами.
- Учиться сдерживать себя. Всего лишь.
Он замолчал, предоставив ученику обдумать всё произошедшее. Но Альган был разбит силой собственных переживаний, он не мог связно размышлять, в его усе крутились обрывки каких-то бредовых фраз.
Почти не делая остановок на своём пути, мужчина и мальчик вернулись к хижине над водопадом.

Жизнь Алека вошла в прежнее русло. Комуарт, как и раньше, брал его с собой в горы и учил целительству. И хоть Альган не мог забыть своей схватки с двумя бандитами, и всё надеялся узнать от учителя правду, тот оставался верен себе и всякий раз переводил разговор на другие темы. Он часто рассуждал с учеником о жизни, у него оказался необыкновенно философский склад ума. Алек нередко бывал потрясён тем, как влияют на него такие разговоры, а также самим образом учителя, прежде такого опасного и сумасшедшего, а теперь мудрого и умиротворённого. Метаморфозы характера Комуарта и его речи подействовали на Альгана весьма благотворным образом. Наследник больше не желал строить из себя дерзкого и высокомерного подростка, продолжать играть свои мелкие эгоистичные роли. Теперь он не мог позволить себе этого. Комуарт стал для него неуловимым посланником тайны, и, чтобы постичь его, Алек должен был научиться быть столь же лёгким и отрешённым от всего, и от себя тоже. Но это оказалось совсем не просто.
Однажды, сидя у костра, Альган рассказал учителю о Тони Канингеме и о его роли в своей судьбе.
- Несчастный ребёнок, - искренне посочувствовал Комуарт. – Я вполне разделяю твою симпатию к нему. В твоей жизни он имеет большее значение, нежели родители и Демке, Он заставил тебя терзаться. До встречи с Тони ты плакал только о своих бедах. Этот мальчик показал тебе, что о себе мы проливаем слёзы, но о других плачем кровью.
Он замолчал, словно чтобы подчеркнуть значимость фразы. Алек затаил дыхание. Непостижимым для него образом учитель проник в самую глубину его страдания.
- А его родители? – спросил наследник. – Как ты полагаешь, они виновны в его смерти?
Мужчина некоторое время молчал, что-то обдумывая. Затем вскинул голову.
- Тони был очень уязвим, - сказал он. - Это делало его доступным для тяжёлых и болезненных обид. Своей уязвимостью он провоцировал людей обижать его. Да у тебя самого есть близкий человек с такими качествами – это Мик. Он настолько раним и беззащитен, что прямо побуждает Сандра издеваться над ним.
- Разве? – удивился Альган. – Я не замечал этого.
- Ну ещё бы, ведь ты полностью погружён в свои беды. На других у тебя просто не остаётся времени.
Алек пожал плечами.
- Ну ладно, - согласился он. – И что из этого? Разве Сандр так уж плох? Он ведь ребёнок.
- И родители Тони такие же дети. Глупые, жестокие дети, идущие, как и все остальные, по наиболее лёгкому пути.
- Значит, по-твоему, они не виновны? – придирчиво спросил мальчик. – Но я не могу простить их. Что же мне делать?
Паарг усмехнулся.
- Непростое у тебя положение, - сказал он. – Что бы ты не предпринял, ты будешь упрекать себя. Отомстишь им, будешь винить себя в жестокости, а не отомстишь – в безволии и трусости.
- И что же ты предлагаешь?
- Не знаю. Судьба сама подведёт тебя к решению. А я советы давать не люблю. Жизнь отучила.
Алек прикусил губу. Ему стало досадно, он решил, что Комуарт призывает его к бездействию. Однако он не стал возражать. Комуарт уже успел сделаться самым значительным человеком для него, чтобы можно было не считаться с его мнением.

Проходили дни, насыщая природу осенью. Листья редких деревьев облетали, и воздух становился всё более прозрачным.
Меланхолия природы повлияла на Альгана, сделав его задумчивым, печальным. Мысли о Тони больше не оставляли его в покое. Мальчик даже охладел к занятиям. Он теперь предпочитал быть один, сидеть где-нибудь в лесу, предаваясь своим нелёгким воспоминаниям. Ему, действительно, было тяжело.
Однажды, гуляя в лесу, он вспомнил одно из стихотворений своего друга, посвящённое этому времени года. Он вслух прочёл его сам себе:
Дождь штрихами по земле рисует,
И клубятся золотом деревья.
За порогом времени, старея,
Осень по сырой земле танцует.

Разбивают солнечные пряди
Нити тонкие дождя седого -
Отблески ушедшего, святого,
И предчувствие того, что грядет.

И покой предсмертного величья
Обнимает дрожью поднебесье.
Заунывной погребальной песней
Погружает мир в сон безразличья.
Голос мальчика становился всё тише, и после окончания Алек уже не мог сдержать слёз. Кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, мальчик увидел учителя.
- Это было произведение твоего друга? – понимающе спросил Комуарт.
Алек кивнул и прикрыл лицо рукой.
- Что мне делать? – с горечью спросил он.
Паарг ласково погладил его по голове. Ученик посмотрел на него и увидел взгляд, полный сострадания.
- Я должен уйти от тебя, Комуарт, - сказал он. – Я должен совершить то, что наметил.
Мужчина не отвечал.
- Но ты закончил обучать меня? – с напором в голосе спросил подросток.
Тот пожал плечами.
- Я и тебя люблю тоже, - продолжал наследник. – Я не могу отказаться от общения с тобой. Как я могу выбирать между тобой и Тони?
Он отвернулся, чтобы скрыть свою боль.
- Тони умер, и мне надо расстаться с ним, - бормотал Алек. – А тебя я покинуть не могу. Ты слишком важен для меня.
- Ты много думаешь, - с усмешкой сказал Комуарт. – Тебе, действительно, пора уходить от меня. Ты провёл со мной четыре месяца, это слишком долго. Ты безнадёжно отстанешь от своего класса. У нас могут быть осложнения.
- Чушь! – возразил мальчик. – Ты сделаешь так, что нас никто не найдёт.
Мужчина вдруг засмеялся.
- А с чего ты взял, что настолько мне нужен? Ты для меня обуза.
Он развернулся и пошёл в сторону дома. Опешивший Алек не двинулся с места. Он не был обижен или разочарован. Он почувствовал себя обречённым. Комуарт прогонял его. Наследник не выдержал и закричал ему вослед:
- Тебе ни до кого нет дела! Ты никого не любишь, и я для тебя – пустое место!
Паарг обернулся и озадаченно посмотрел на него.
- Я и сам хочу уйти от тебя! – не унимался Альган. – Тебе я не нужен, зато нужен Тони!
- Опять Тони, - раздражённо заметил Комуарт. – А знаешь ли ты, чем он так тебя привлекает? Его слабость позволяет быть слабым и тебе.
- Он не был слабым! – возмутился принц.
- Был, - холодно оборвал учитель. – Кроме того, ему это нравилось. Он слишком ревновал отца к старшей сестре, совсем как Артур. Тони чувствовал себя второсортным, он изо всех сил пытался привлечь к себе внимание родителей. Он мучился сознанием собственной серости, которое они внушили ему, и должен был победить её. Он одолел её с помощью своего безумия. Он любил свою болезнь, упивался ею, как талантом, как вдохновением.
- Замолчи! – потребовал подросток. – Тони был несчастен, он не был виновен в своей болезни.
- Он очень хотел болеть, - не уступал Комуарт. – Но он ничего не выгадал из-за своей болезни. Он лишился и того немногого, что имел. Что ему оставалось после этого? Только умереть, чтобы раз и навсегда утвердить своё право быть несчастным. Смерть стала его последней целью. Тони был очень умным и очень хрупким. Он превратил своё страдание в шедевр, в произведение искусства. И потому, что не мог от него избавиться. Он не боролся. Он был жертвой. Жертвой своих обид, своей мнительности. Это – слабость!
Альган оторопело слушал его, леденея от ярости. Прямо на его глазах Комуарт цинично и безжалостно вскрыл самую суть беды Тони, разворошил его святую боль, извратил и оскорбил её. Он обвинил Антония в слабоволии, и, разумеется, был прав. Зная, что этот юноша стал для Алека идеалом, образцом духовности и возвышенности, паарг открыл своему ученику всю глубину его заблуждения. Тони оказался слабым, сломленным жалостью к себе и самоувлечённым человеком. Алек не мог стерпеть этого, он вдруг встрепенулся, скинул оцепенение и заорал:
- Заткнись!!
Его вопль, словно проводник его чрезмерной ярости, прожёг воздух, и вслед за ним жёсткая невидимая волна откинула Комуарта на несколько шагов назад. Паарг не упал под натиском силы своего ученика, он ловко приземлился на ноги и засмеялся.
- Я чувствую себя создателем атомной бомбы, - заметил он.
Альган присел от усталости.
- Ты не можешь говорить о Тони так, - произнёс он. - Я его любил. Я его люблю. Ты прав во всём, но ты не заглушил мою боль.
Он встал и уныло поплёлся к выступу над водопадом.
9
Больше недели прошло после этого разговора. Комуарт почти не общался с мальчиком, словно подтверждая свой отказ от учительства. Алек и сам избегал его. Он не испытывал ни злости, ни обиды, он был словно потерян и не делал попыток изменить своё тягостное состояние. Он чувствовал полную зависимость от Комуарта, но и абсолютную отрешённость с его стороны. Ему казалось, что он утратил что-то жизненно важное, а вместе с этим и смысл собственного существования.
Дни стали пустыми, и Альган уже подумывал сам уйти домой, но однажды учитель рассказал ему о своей новой затее. Он намеревался сходить к пропасти за каким-то ценным минералом, который был ему нужен для его препаратов.
- Не хочешь ли пойти со мной? – предложил он.
Мальчик согласился, каменный пейзаж очень ему понравился, и он был не прочь увидеть его ещё раз.
- Однако должен тебя предупредить, - сказал паарг. – Может быть опасно. Следи за всем и будь осторожен.
- Я не боюсь, - ответил Алек. – Разве что ты не строишь мне новую ловушку.
- Нет, я больше не учитель тебе. За тебя теперь возьмётся сама жизнь. А мне с ней не сравниться.
Они двинулись в путь. Знакомой тропинкой они поднялись в туманный лес и через пятнадцать минут вышли к пропасти. Алек остановился, чтобы полюбоваться видом, но Комуарт потянул его за плащ. По узкому карнизу они стали обходить пропасть. Вот показался вход в пещеру, где мальчик пережил первое испытание. Алек на миг остановился, вглядываясь в черноту, и учитель, воспользовавшись этим, толкнул его вглубь ущелья. Упав на каменный пол, наследник тут же вскочил и приготовился принять бой. Но тут же понял, что над ним пошутили. Снаружи доносился неудержимый смех вероломного паарга. Алек покраснел от негодования, но взял себя в руки. Выйдя, он спокойно прошёл мимо Комуарта и сам продолжил путь. Мужчина смеялся без всякого стеснения, как плохо воспитанный ребёнок. Наконец он успокоился и бросился догонять ученика.
Алек шёл, не оглядываясь. Он слышал торопливые шаги учителя за своей спиной, потом его вкрадчивый голос:
- Молодой человек, куда вы идёте? Можно я пойду с вами?
Мальчик развернулся с острым желанием нахамить ему, но Комуарта не было. Алек в панике стал озираться. Слева от него находилась пропасть, и спрятаться можно было только на её дне, на глубине сотни метров. Справа поднималась отвесная, совершенно голая скала. Ни сзади, ни спереди не было видно ни трещины, ни пещеры на десятки шагов.
Алек, оцепенев и прижавшись спиной к скале, не мог даже вздохнуть. Если мужчина упал, то почему не было слышно его криков? А если нет, то куда ещё он мог деться?
Внезапно принц краем глаза увидел, как в метрах восьми от него, впереди по тропинке за карниз зацепились две руки, и вскоре паарг уже забрался на каменный выступ. В зубах он держал какую-то прозрачную тонкую палочку, которая бросала на его лицо цветные блики.
- А вот и я, - как ни в чём не бывало, сказал мужчина. – Достал симпатичный кристалльчик.
Он подошёл к Алеку и бесцеремонно засунул кристалл в карман его брюк.
- Доверяю, - важно произнёс он.
- Комуарт, - попросил мальчик. – Не делай так больше.
- Хорошо. «Так» я больше не сделаю, - обнадёжил его учитель.
Он взял паренька за руку и повёл за собой. Несколько минут они в полном безмолвии пробирались вдоль пропасти, потом паарг остановился, вытер лицо рукой и пробормотал:
- Что-то я устал. Отдохнём.
Он хотел сесть на карниз, но тут каменное царство затрепетало, как слабое растение, и со стоном отдалось во власть землетрясения. Камень под ногами Комуарта дрогнул, и Альган тут же увидел, как тело его учителя, будто чёрный лоскут, соскользнуло в пропасть вместе с увесистым обломком скалы. Тотчас принц сам летел вниз, но он успел ухватиться руками за шатающиеся камни на краю. Скала перед его взором тряслась, будто живая, сверху сыпались осколки, иногда задевая мальчика. Алек судорожно цеплялся окровавленными пальцами за камни, искал ногами опору и медленно сползал вниз.
Наконец землетрясение утихло. Оно обезобразило идеальные очертания пропасти, растерзало величественные скалы, оставив на их месте хаотичные руины, похожие на кости. Оно забрало Комуарта. И можно было лишь надеяться, что оно пощадило город Лун…
Альган, поднявшись на пологую площадку, лёг на живот и стал высматривать в темноте ущелья тело своего учителя.
- Только не это, - бессильно шептал он.
Вдруг он радостно вскрикнул, увидев чёрный лоскутик, застрявший между камней где-то на глубине двадцати метров. Из-под лоскутика распространялись бурные ручьи крови, словно длинные тонкие лепестки диковинного растения.
Мальчик бросился к учителю. Он скользил между камней, перепрыгивал с одного на другой. Валуны и щебень срывались из-под его ног, он терял равновесие и падал. Плащ мешал ему, накрывал его с головой, но Алек не отстёгивал его, так как знал, что он может пригодиться, чтобы тащить Комуарта наверх.
Наконец, он добрался до тела. Одна из рук мужчины лежала поверх придавивших её камней. Наследник бережно взял её, попытался найти пульс. Безрезультатно. Мальчик почувствовал жгучий холод ужаса и горя.
- Ну вот, Комуарт, кончились твои шутки, - прошептал он бескровными губами.
Слёзы его не утихали, он рыдал, не в силах вынести потерю. Какая личность погибла! Как ничтожна сила человека, даже такого могущественного, перед слепой мощью самодурки-природы.
Прошло несколько минут. Алек, одурманенный болью, не сразу ощутил, как что-то сжимает его руку. Взглянув на неё, он увидел, что пальцы Комуарта слабо шевелятся.
- О Ригим! – вырвалось у мальчика.
Подхваченный надеждой, он вскочил и принялся разгребать завал. Вскоре он полностью освободил тело учителя. Комуарт еле слышно стонал. Алек в порыве любви и облегчения прильнул к его бледному лицу, потом стал осматривать его ранения. Закончив с этим, он снял плащ и рубашку. Последнюю он разорвал на ленты и принялся перевязывать мужчину в тех местах, где кровь шла особенно сильно. Затем он снял с раненного плащ и, скрутив материю в тугую верёвку, обвязал ею паарга вокруг груди. Свой плащ он тоже свернул, привязал его к своему поясу, затем присоединил к плащу Комуарта.
Альган поднимался спиной к скалам, ухватившись обеими руками за узел, скрепивший плащи. Пот заливал ему глаза, жёг их и мешал видеть. Руки и плечи подростка болели от чрезмерного напряжения, он стонал, то и дело подбадривая себя криками.
Учитель, похоже, пришёл в сознание, и сам пытался ползти вверх, так как Альгану стало немного легче. Мальчик терял последние силы, но что-то позволяло ему продолжать путь и противостоять пытке, чрезмерной даже для взрослого человека. Не меньше часа Алек поднимал своего злополучного учителя. Достигнув, наконец, карниза, с которого они оба сверзлись, он освободил от плащей и себя, и Комуарта, а потом просто рухнул без сил. Потом он хотел встать, но тяжесть во всём теле уже не была порождена его усталостью. Это было сродни глухой боли и чувству быстрого опустошения. Из Алека словно вытягивали кровь. Он резко обернулся на Комуарта и встретил его взгляд, в котором не было ни дикости, ни разума. Такого выражения глаз мальчик не встречал ещё ни у кого. Это было пылающее, чёрное безумие магического существа.
- Комуарт, что ты делаешь? – бессильно прошептал наследник.
- Ты очень сильный, - ответил учитель, едва разжимая губы. – Ничего с тобой не станет, если я позаимствую у тебя немного энергии.
Алек не мог сражаться с его волей, он лёг на землю и постарался отрешиться от изнуряющей муки. Он ощущал, что Комуарт странным образом проникает в его тело, просачивается, как вода в песок. Вместе с этим у него возникло странное напряжение во всём теле, сродни постоянным электрическим разрядам. Эта дрожь обновила его, придала ему бодрости, заставила посмеиваться, как от щекотки. Но потом Альган стал стремительно слабеть, энергия покидала его. Мальчику стало ещё хуже, он ощутил себя парящим в эфире бесконечной боли. Он чувствовал свою смерть, она растворяла его. Алек лежал неподвижно, однако ему казалось, что он судорожно вырывается. Комуарт не оставлял ему ни малейшего шанса, он забирал всю его энергию. Альган так отчаянно боролся в своём воображении, что, наконец, смог пошевелиться и в физическом теле. Он рванулся в сторону от своего убийцы, но тот навалился на него и прижал его к земле. Тогда принц, не сознавая, что делает, вытащил из кармана чудом удержавшийся там кристалл, и пырнул им врага. Вряд ли он мог причинить Комуарту сильную боль, но мужчина всё же отшвырнул мальчика. Альган вскочил и тотчас прислонился спиной к скале.
Бежать было бессмысленно, расстояние не являлось преградой для того, кто пытался его убить. Секунду Алек бездумно стоял над телом мужчины, а потом, едва увидев его взгляд, набросился на него. Этот рывок внезапно и непостижимо увеличил его мощь, освободил его и от усталости, и от нравственных законов. Принц понял, что его тело больше не держит его, что он вышел за его пределы. Это озарение длилось не больше секунды, и уже через миг Альган терзал своего врага. Его освободившаяся ярость, ощущение пленительного могущества, не давали ему остановиться. Он испытывал ту же боль, что и его жертва, но наслаждение этой болью было сильнее всего, что довелось испытать Алеку по сей день. Он пронзал тело Комуарта, проникал в его органы, чтобы разорвать их. Его натиски не ослабевали, его ярость подхлёстывала его на всё большую жестокость.
Потом это прервалось, и мальчик оказался прижат к каменной стене. Он вернулся в тело и с тупым испугом смотрел на тело учителя. Комуарт поднялся, провёл рукой по глазам.
- Что мне сказать тебе? – пробормотал он. – Это дурная сила, и ты ещё много раз проклянёшь её. Сегодня ты своей любовью выволок меня из владений смерти, а потом своей ненавистью превратил меня в лохмотья.
Алек не понимал. Комуарт был цел и невредим. Не осталось даже ссадин и ран от падения в пропасть.
- Ты очень эффективен, когда пребываешь в ярости. Ты – прирождённый боец, – продолжал мужчина. - Тебе надо научиться быть столь же превосходным не только в бою. Например, в любви, в желании помочь.
- Что ты несёшь? – с трудом проговорил Алек. – Ты хотел убить меня, я спасался. Теперь ты говоришь о любви и желании помочь?..
- Я всего лишь учу тебя. Твоя жизнь передо мной, как на ладони. Я вижу все твои ошибки и пытаюсь предостеречь тебя. И каждый мой урок, даже такой жестокий, как сегодня, имеет лишь эту цель.
- Урок? – ошарашено переспросил Алек. – Это твой очередной урок?
- Да. Но тебе предстоит ещё очень долго отгадывать его значение. Прощай.
До этого Алек не осознавал, что почти не видит его перед собой. Лишь фигура Комуарта маячила перед его глазами. Подросток затряс головой, часто заморгал и снова глянул туда, где стоял его учитель. Потом огляделся, почти не меняясь в лице, почти справляясь с паникой. Перед ним была всё та же величественная круглая пропасть, потрясающая воображение. Её не тронуло землетрясение, которого, разумеется, никогда не было. И острые скалы всё так же гордо и независимо поднимались под самое небо.
Альган сел на землю, обхватил колени руками и затряс головой. Он всё ещё был во власти своего затянувшегося сна. Потом резко поднял голову. И застонал. В этот момент он ощутил всю тяжесть происходящего с ним безумия.
Перед ним была сухая долина, окружённая каменными холмами. Ни намёка на пропасть, на сияющие скалы.
Алек заметался. Мир его рушился, рассыпался, как картинка из сна. Спасаясь от хаоса, подросток бросился бежать к хижине Комуарта. Он надеялся, что хоть там всё осталось по-прежнему. Но едва он увидел сухое русло давно исчезнувшей реки, ужас настиг его, как непроглядная тьма. Мир, известный ему по сей день, потерпел крах и уже не мог восстановиться с прежней незыблемостью. Алек остался один на один со своим хаосом, со своей тайной. И он бежал в город Лун, чтобы узнать, осталось ли там хоть что-то, или он потерял свой мир без остатка.

Сайт управляется системой uCoz